Нед выдохнул, едва сдерживая дрожь.
– Мадам…
– Дженни.
Нед закрыл глаза.
– Дженни. Вы не понимаете. Я совершенно запутался. Я даже не знаю, с чего начать. И… – другая его рука накрыла ее руку, – и вы мне сказали, что темнота больше не вернется, но это случилось. Как же я смогу противостоять ей всю оставшуюся жизнь?
– Что вам следует сделать сегодня? Подумайте об этом. Не выкидывайте это просто из головы. И как только вы предпримете этот шаг, смотрите в завтра. Не надо представлять себе сразу всю свою жизнь. Просто делайте шаг за шагом.
– В ваших устах это звучит так легко, – задумчиво произнес Нед.
– Это всего лишь иллюзия. На самом деле все это очень, очень тяжело. Но если вы не отступитесь, то все преодолеете.
Дженни встала и мягко высвободила свою руку из рук Неда. Она обошла стол и нежно поцеловала его в щеку.
– До свидания, мистер Кархарт, – прошептала она.
А потом она развернулась и поспешила выйти из комнаты. Ее юбки задрались до щиколотки, настолько стремительно она скрылась из вида.
* * *
Гарет окинул Неда взглядом. Его кузен рассматривал горку монет, лежавшую на столе. На лице его было написано потрясение. Он посмотрел на Гарета. В глазах Неда отразилось собственное смущение Гарета. И впервые с того несчастного происшествия с леди Кэтлин в глазах Неда зажглась надежда.
– Ну что же, – произнес Нед. – Чего же ты ждешь? Иди за ней.
Гарет повернулся и также покинул комнату. Он спускался бегом по лестнице, прочь из этого жаркого пекла, стремясь быстрее вдохнуть прохладный весенний воздух. Она пропала в тумане, окутавшем все вокруг.
Он побежал за ней.
– Дженни, подожди.
Она обернулась. Он поравнялся с ней и взял ее за локоть.
– Ты не можешь…
Он запнулся. Только что она доказала ему, что может все. Это он оказался не способен выполнить то, что было необходимо.
– Это небезопасно, – глупо закончил он фразу, – небезопасно женщине гулять в одиночестве. Позволь, я вызову тебе кеб.
Она запнулась.
– У меня нет денег за него заплатить.
– Я вовсе не предлагаю тебе за него платить. – Он положил руки в карман. – Я также не предлагал тебе скрываться, не сказав мне ни слова.
Никакие слова в мире не передали бы то, что он сейчас чувствовал.
Как-то она обвинила его в том, что он видит в людях только плохое. Возможно, потому, что ей доступны некоторые вещи, выходящие за пределы его понимания. И она не только их видит, она говорит о них. И силой ее надежды они становятся реальными.
Она окинула взглядом его руку, которой он схватил ее за локоть.
– Очень хорошо, – медленно произнесла Дженни.
Он быстро поймал свободного кебмена и сообщил ему ее адрес. Потом проследовал за ней в наемный экипаж.
Ему казалось, что на грудь ему положили тяжелый камень.
Он спрашивал себя, насколько успех Дженни в качестве мадам Эсмеральды обязан силе этого ее особенного таланта. Настоящая надежда, замаскированная разными колдовскими штучками и обманом. И если он видит в людях только плохое, так это потому, что продал свою собственную надежду много лет назад, позволив лорду Блейкли завладеть львиной долей жизни Гарета.
Теперь он видел эту надежду снова и не хотел ее упустить. Он не хотел упустить ее.
Гарет не верил в Неда. Он никогда на самом деле не верил в свою сестру. В эти дни, откровенно говоря, он едва верил в себя. Он и не предполагал, что найдет способ быть счастливым в Лондоне. Прежде чем он встретил Дженни, его дни длинной вереницей тянулись перед ним, фальшивые и пустые, череда утомительных обязанностей и ответственности, в которых не было места подлинной радости.
Он отчаянно жаждал ее благословения, хотя бы крупицы того благорасположения, что она так легко раздавала окружающим.
– Итак. – Он постарался, чтобы голос его звучал весело и непринужденно. Он не хотел выдавать, насколько важен был для него этот вопрос. – Ты смотришь на мою сестру и видишь сильную женщину. Ты взглянула на Неда и разглядела честного и уважаемого человека. Должно быть, я выгляжу чертовски привлекательным парнем. Что ты видишь, когда смотришь на меня?
Дженни встретила его тон легкомысленной улыбкой.
– О, так много непристойных вещей.
Ах. Значит, он не более чем потрясающий секс. Гарет проглотил разочарование. «Я говорил серьезно», – внутренне возмутился он. Однако возможно, и она была серьезна тоже. Возможно, она интуитивно поняла то, что, опираясь на логику, он знал всегда, – в нем не было ничего особенно привлекательного. Она сказала, что он, должно быть, очень одинок. Дженни была права – она смотрела сквозь его напыщенную, высокомерную маску, смотрела прямо в холодную темноту, заполнившую его сердце, жадно стремившееся к общению и дружбе.
Может быть, это все, что он значил для нее. Секс и симпатия.
Гарет закрыл глаза и попытался придать голосу побольше беспечности.
– Непристойности? Что же я делаю с тобой?
Она прошептала ему на ухо. Ее рука оперлась на его бедро. Несмотря на тяжесть, сдавившую все его внутренности, его тело пришло в возбуждение, и он поклялся сделать с ней все то, о чем она жарко шептала ему, и даже больше. Сегодня. Может быть, если он исполнит все хорошо, она увидит в нем большее, в нарушение всех законов природы решил он. Возможно, ему удастся одурачить ее и заставить поверить, будто в нем есть что-то кроме холодного мужчины с глубоко спрятанным одиночеством.
Однако она слишком широко улыбалась, ее смех звучал слишком громко и высоко. Она тоже скрывала от него что-то. Он внезапно осознал это. Слова, которые она сказала, – все, что есть у тебя, против всего того, что есть у меня.
В последнее время у нее не было клиентов.
Но она же говорила – он был в этом уверен, – что у нее припасены деньги. Гарет больше и не думал об этом. Точно так же, как он, не задумываясь, решил, что у нее есть где-то тайная служанка, которую она держит, чтобы та помогала ей надевать платье с корсетом.
– О господи, Дженни, – перебил ее он, – ты и в самом деле имела в виду, что тебе нечем заплатить за проезд.
Она отвернулась:
– Это тебя не касается, Гарет.
– Меня не касается! Ты сказала, что у тебя есть накопления. Что, черт возьми, ты имела в виду под этим?
– Они были, – сухо сказала она. – У меня было четыре сотни фунтов. Они были… неправильно помещены.
Его словно огрели по голове чем-то тяжелым.
– Во-первых, четыре сотни фунтов это немного. Я в год плачу Уайту в несколько раз больше. И во-вторых, почему ты мне ничего не сказала? Кто я тебе?
– Уж точно не мой банкир.
Он схватил ее за запястье.
– За что ты еще не можешь заплатить, Дженни?
