– Резон, немедленно передайте в контору Люперсу…
– Босс, идем на посадку, может быть…
– Я сказал – немедленно! Пусть на Земельной бирже провентилирует…
Жизнь, жизнь. Говорят – жизнь есть движение. Определение ущербное, незавершенное. А полностью звучит оно так: жизнь есть движение денежных потоков.
В самом деле: с чего эта родинка свежая так зудит? И почему именно монах? Почему бы мне во сне не стать, ну, допустим, генералом или публичным политиком? На самом деле я о таком, конечно, никогда не мечтал: с раннего детства понимал (спасибо отцу и деду!), что хозяева мира – финансисты, а все прочие – военные, политики, ученые и тэ дэ – всего лишь их прислуга, хотя и хорошо оплачиваемая. Так что все их мундиры и фраки – прикид куда более дешевый, чем такой вот скромный черный костюмчик президента Банковской унии. Подсознание? Не может быть даже и в подсознании такого глупого ощущения, что какой угодно монах может быть хоть в чем-то выше, предпочтительнее людей, чьи руки – на главных рычагах жизни!..
«Да, кстати о жизни: завтра непременно предъявить ко взысканию по просроченному кредиту. Все, ребята, порезвились – и хватит, дальше мы как-нибудь и без вас обойдемся. Ваши просьбы об отсрочке – младенческий лепет, не более того. Заберем ваше хозяйство, вложить туда надо совсем немного, и пойдут дела так, что лучше не бывает. И поделом вам. Берешь кредит – знай заранее, чем будешь отдавать, надо же понимать, что ни один банк вам больше ни гроша не даст. Нет-нет, даже и наш оппонент храмовый на этот раз не станет выступать против нас, тут мы уже достигли понимания. Ничего – вы народ молодой, вам только сейчас и учиться делу. А фирмочка ваша перспективна, весьма. Кадры мы сохраним, не волнуйтесь, так что никакого шума не будет…
Кстати о кадрах: последнее время все почему-то занимаются поисками каких-то или исчезнувших, или сбежавших людей. А ведь, если подумать, это очень просто: надо только знать их имена. Тогда можно установить, в каком отделении какого банка они – каждый – держали свои счета, сколько снимали и по какому адресу, или, наоборот, откуда поступали суммы… Деньги всегда идут по пятам за их владельцами, тем более когда расчет ведется по карточкам, а не наличностью. Ну что же, окажем такую услугу Храму, а то что-то слишком уж натянутыми стали наши с ними отношения».
– Резон!
– Отправлено, босс.
– Вот, а ты – «посадка»… Но я сейчас не об этом. Завтра – по этому делу о взыскании…
– С той фирмы «Бетатроник»? Все в порядке, оформлено, завтра только передать в арбитраж…
– Да знаю. Но вот что… Ладно, дадим им три месяца отсрочки. Пусть покрутятся; если не утонут – значит, будут жить и дальше. Вот так. Да, и еще…
Он помолчал, пытаясь понять – почему и зачем ему вдруг понадобилось то, о чем он сейчас захотел сказать. В самом ли деле нужно помогать Храму? Информацию, сведения о сбежавших получить, конечно, нужно и держать при себе, ожидая момента, когда цена на них возрастет, а это будет неизбежно, и лишь тогда можно будет пустить их в дело – и соответственно заработать.
– Запроси наших информаторов вот по этим пунктам…
И протянул Резону листок, на котором все вопросы относительно исчезнувших и разыскиваемых людей были аккуратно перечислены. Все было написано его рукой, хотя банкир и не помнил, когда успел это сделать.
Секретарь пробежал список глазами – мгновенно, как он умел.
– Но это закрытые сведения. Их можно получить только с разрешения…
– Вот и добудь это разрешение. Тебя что – учить надо, как это делается?
– Я понял вас. Сделаю.
Банкир облегченно вздохнул. Вытер проступивший отчего-то пот.
– Ну, скоро мы долетим наконец?
– А мы уже сели, вы и не заметили?
– Мягко сели, ничего не скажешь. Поощрить пилота. Ну, пошли – приятно снова очутиться на твердой земле.
«Ну и намусорено здесь, Господи, Твоя воля, а ведь представляется серьезным человеком, просто удивительно. Можно ли вообще разгрести такую кучу глупостей и предрассудков? Тут невольно начинаешь сомневаться: а можно ли в самом деле найти среди миллиардов таких особей тот самый десяток людей праведных, о которых было сказано? Пока, во всяком случае, ни единой отметки. Нет, конечно, для серьезных выводов время еще не настало, да и, может быть, просто не повезло с выбором фигуры для подселения, мне с этим вообще не везет. Нет никакой уверенности в том, что мне-банкиру удастся получить хотя бы имена. Хотя попытаться, конечно, необходимо. Надеюсь, что другим нашим повезло больше. Не знаю, кто в кого внедрился, придется ждать, пока капитан не назначит места и времени для встречи; единственным, кого я успел увидеть в миг подселения, – это Питек, и влез он в какого-то, не знаю, как и определить, но по первому впечатлению там окажется не лучше, чем у меня, скорее даже наоборот.
Ладно, будем пока сидеть тихо, уповая на Господа. Полного спокойствия, правда, нет: по каналу, что соединяет меня с теми, оставленными на время телами, идет какая-то не вполне членораздельная – да и чего другого можно ожидать от нижних тел, – но во всяком случае не радостная информация. Там что-то происходит, хотя сами тела пока никакого серьезного ущерба не понесли, так что нет оснований бросать все и мчаться на помощь; пока – нет. Так что сейчас единственное, что нужно делать, – это молиться. За себя – и за того, в ком я сижу. И, для спокойствия, вспоминать о том, как жирная, черная земля отваливается от блестящего лемеха, – вспоминать и не забывать о том, что это дело – одно из немногих, в которых нарушение природной целости Земли расценивается как благо. Из немногих!»
Так рассуждал Пахарь, иеромонах Никодим, медленно и нелегко привыкая к своему очередному обиталищу и стараясь поменьше проявлять себя, ибо сейчас каждому из экипажа следует лишь наблюдать и пытаться выйти на источники информации о разыскиваемых людях, лишь потом настанет время действовать. Они, экипаж, сейчас – лишь очи Господни, ничто иное, и сила их сегодня – в зоркости и непредвзятости, видеть и знать надо то, что есть, а не чего хочется. Господи, дай сил!
4
«Что-то не так, – понял Гер. – В доме нет порядка. А это значит, что Вирга оказалась под угрозой».
Голос, раздавшийся только что за запертой дверью, не был Геру знаком. В этом он мог поручиться: и слуховая, и зрительная память у него, как опытного полицейского, были в полном порядке. Он помнил голоса всех, снимавших у Вирги комнаты, во всяком случае, в этом году, да и раньше тоже. Будь этот голос услышан им раньше хоть однажды, Гер, может быть, и не сразу смог бы назвать имя его обладателя, но, во всяком случае, определил этот голос как знакомый. И уж во всяком случае этот голос не принадлежал никому из тех шести человек, кого он сам проводил почти до обители Моимеда. Это был чужой голос, совершенно чужой, и уже по одному этому подозрительный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
