Аргументация Ленина была проста. «Скажите откровенно, вы, крестьяне, которым мы отдали помещичьи земли: неужели вы теперь хотите помешать рабочим захватить контроль над производством? Ведь это классовая борьба. Помещики, разумеется, борются с крестьянами, а фабриканты борются с рабочими. Неужели вы хотите довести до раскола в рядах пролетариата? На какой стороне вы хотите быть?
Мы, большевики, являемся партией пролетариата, – точно так же крестьянского пролетариата, как и пролетариата промышленного. Мы, большевики, стоим за Советы, – точно так же за крестьянские Советы, как и за Советы рабочих и солдат. Современное правительство есть правительство советское, – и мы не только предложили крестьянским Советам принять участие в этом правительстве, но и пригласили представителей левых эсеров войти в Совет Народных Комиссаров…
Советы являются наиболее совершенным представительством народа, – как того, который работает на заводах и в рудниках, так и того, который работает на полях. Всякий, кто пытается подорвать Советы, повинен в антидемократических контрреволюционных действиях. И я позволю себе заметить вам, товарищи правые эсеры, и вам, господа кадеты, что если Учредительное Собрание попытается разрушить Советы, то мы этого Учредительному Собранию не позволим!»
К вечеру 25 (12) ноября спешно прибыл из Могилева Чернов, вызванный исполнительным комитетом. Всего два месяца назад он считался крайним революционером и пользовался очень большой популярностью среди крестьянства, а теперь его вызывали, чтобы он удержал опасный уклон съезда влево. По прибытии в Петроград Чернов был арестован и доставлен в Смольный, где его быстро допросили и выпустили.
Первым его делом было жестоко разнести исполнительный комитет за уход со съезда. Исполнительный комитет согласился вернуться. При входе в зал Чернов был встречен сильными аплодисментами большинства, свистками и насмешками большевиков.
«Товарищи, я был в отсутствии. Я принимал участие в конференции XII армии по вопросу о созыве съезда всех крестьянских делегатов армий Западного фронта и очень мало знаю о происшедшем здесь восстании…»
Зиновьев вскочил с места и закричал: «Да, вас не было – несколько минут!». Страшный шум, крики: «Долой большевиков!».
Чернов продолжал: «Выдвигаемое против меня обвинение в том, что я будто помогал вести целую армию на Петроград, лишено всякого основания и является сплошной ложью. Откуда исходит подобное обвинение? Укажите мне источники!».
Зиновьев: «Оно исходит из ваших собственных газет, из «Известий» и «Дела Народа»!»
Широкое лицо Чернова, окаймленное седеющей бородой и вьющимися волосами, побагровело от гнева. Его маленькие глазки сверкали. Но он сдержался и продолжал: «Повторяю, я фактически ничего не знаю о том, что здесь произошло. Я не вел никакой армии, кроме вот этой. (Он жестом указал на крестьянских депутатов.) И я полностью беру на себя ответственность в том, что довел ее до этого зала!» Смех, крики «браво!».
«Вернувшись в Петроград, я посетил Смольный. Там мне таких обвинений не предъявляли… После очень короткого разговора меня отпустили – вот и все! Пусть кто-нибудь из присутствующих повторит это обвинение!»
Поднялся страшный шум. Большевики и некоторые из левых эсеров вскочили с мест и принялись кричать, потрясая кулаками, а остальные делегаты пытались перекричать их.
«Это не заседание, а сплошное безобразие!» – воскликнул Чернов. С этими словами он ушел из зала. Из-за шума и беспорядка пришлось прервать заседание…
* * *
Между тем всех очень волновал вопрос о положении исполнительного комитета. Объявляя собрание «Чрезвычайной конференцией», он имел в виду не допустить переизбрания исполнительного комитета, но это оказалось палкой о двух концах: левые эсеры решили, что если съезд не имеет власти над исполнительным комитетом, то и исполнительный комитет не имеет власти над съездом. 25 (12) ноября собрание постановило, что полномочия исполнительного комитета переходят к Чрезвычайной конференции и что право голоса имеют только те члены исполкома, которые избраны в качестве делегатов…
На следующий день, несмотря на отчаянное противодействие большевиков, была принята поправка к этой резолюции, давшая право совещательного и решающего голоса всем членам исполнительного комитета, независимо от того, были ли они избраны делегатами, или нет.
27 (14) состоялись прения по земельному вопросу, вскрывшие различие аграрных программ большевиков и левых эсеров.
Качинский, выступавший от имени левых эсеров, сделал краткий обзор истории земельного вопроса за время революции. Первый съезд крестьянских Советов, сказал он, совершенно точно и формально высказался за немедленную передачу помещичьих имений земельным комитетам. Но руководители революции и представители буржуазии во Временном правительстве настояли на том, что вопрос не может быть решен до открытия Учредительного собрания… Второй период революции, период «соглашательский», отмечен вхождением Чернова в министерство. Крестьяне были уверены, что теперь немедленно начнется практическое разрешение земельного вопроса. Но, несмотря на недвусмысленно выраженную волю Первого крестьянского съезда, реакционеры и соглашатели из исполнительного комитета не допускали никаких действий. Такого рода политика повела к целому ряду аграрных волнений, явившихся вполне естественным выражением нетерпения и подавленной энергии крестьянства. Крестьяне поняли истинную сущность революции и пытались перейти от слов к делу…
«Последние события, – продолжал оратор, – это не простой мятеж и не «большевистская авантюра», а, наоборот, настоящее народное восстание, сочувственно встреченное всей страной…
В общем, большевики заняли в земельном вопросе правильную позицию; но, советуя крестьянам захватывать землю силой, они совершили очень серьезную ошибку… Большевики с первых же дней заявили, что крестьяне должны захватить землю «путем массового революционного действия». Это не что иное, как анархия. Земля может быть взята организованно… Для большевиков было важно как можно скорее разрешить все проблемы революции, но тем, как будут разрешены эти проблемы, большевики не интересовались…
Декрет о земле, изданный съездом Советов, в основном вполне соответствует решениям Первого крестьянского съезда. Почему же новое правительство не хочет следовать и тактике, намеченной этим съездом? Потому что Совет Народных Комиссаров хотел ускорить разрешение вопроса о земле так, чтобы Учредительному собранию нечего было делать…
Но правительство видело, что необходимы и практические меры. Поэтому оно без дальнейших размышлений утвердило «Правила для земельных комитетов» и тем самым создало очень странное положение: ведь Совет Народных Комиссаров отменил частную собственность на землю, а правила, созданные земельными комитетами, основаны на принципе частной собственности… Однако это не беда, потому что земельные комитеты не обращают на советские декреты никакого внимания и проводят в жизнь свои собственные практические решения – решения, опирающиеся на волю огромного большинства крестьян…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
