Трактат сочинили иезуиты и широко распространяли по всей Европе, подчеркивая, насколько опасны протестанты, графы Лестер и Хантингдон, для притязаний на престол Марии Стюарт. Некоторые усмотрели в «Благоденствии Лестера» подготовку почвы для замышляемого католиками убийства королевы, которое затем можно было бы свалить на Дадли.[891]
В заключение авторы трактата предполагали, что Дадли попытается сделать наследником Елизаветы одного из многих своих незаконнорожденных детей под тем предлогом, что ребенка якобы родила королева. Граф Лестер «договорился с ее величеством», что «он может назначить любого из своих отпрысков, которых, как известно, у него много во многих местах, законным наследником престола… притворившись, будто бы он произведен на свет ее величеством» и что именно он велел включить в закон о престолонаследии «слова о естественных потомках»; «вопреки всем общепринятым обычаям и законам нашей страны… посредством чего он после смерти ее величества может суметь назначить наследником любого своего бастарда от стольких распутных женщин, которых он содержит, выдав его за потомка, произведенного на свет ее величеством от себя самого».[892]
Елизавета всеми силами старалась защитить Дадли и даже издала прокламацию, в которой призывала конфисковать все экземпляры книжки: «[В] позорной, бесславной и отвратительной клевете они укоряют, обесчещивают и клевещут… на многих самых надежных и верных советников… тем самым бросая тень на ее величество, которая выбирает себе приближенных… коим недостает ни справедливости, ни чуткости, ни иных качеств на службе ее величеству и стране. Более того, авторы указанных пасквилей пользуются всеми средствами, уловками и ухищрениями, какие только способны придумать или измыслить, чтобы представить такие якобы сведения, которые впоследствии должны быть самыми опасными и пагубными как для личной безопасности ее величества, так и для безопасности государства».[893]
Любому, кто немедленно отдаст экземпляр крамольной книги властям, обещали амнистию; после истечения определенного срока за хранение книги полагалось тюремное заключение.[894] «Благоденствие Лестера» продолжали распространять, и в июне Елизавета вынуждена была выпустить еще одну прокламацию, в которой еще раз запрещала книгу. Она винила власти Лондона, города, «в котором главным образом и распространяются ввезенные из-за границы книги», в «великой невнимательности и небрежности» за то, что они не приложили достаточно стараний, дабы претворить в жизнь ее первое воззвание: «Тот же пасквиль и подобные ему клеветнические, позорные и дьявольские книги и клевета постоянно распространяются за границей; их держат у себя дерзнувшие ослушаться, в высшей мере оскорбляя высшую власть ее величества… а именно, среди прочих, бесславное творение, содержащее клеветнические и злобные измышления, направленные против доброго графа Лестера, одного из первых сановников и главного государственного советника, на каковые самые злобные и клеветнические измышления ее величество, по здравом размышлении, объявляет и свидетельствует о его невиновности перед всем миром».
Елизавета сочла нужным подчеркнуть: в глубине души она «совершенно уверена, что клевета и книги, направленные против указанного графа, являются самыми злонамеренными, ложными и клеветническими и называть их истинными способен лишь сам дьявол».[895]
Дадли поспешил намекнуть Елизавете на то, что за клеветой стоит Мария Стюарт, а Уолсингем предположил, что автором пасквиля является Томас Морган, доверенное лицо Марии во Франции.[896] Однако выяснилось, что автор «Благоденствия Лестера» – Чарлз Арундел, видный английский католик, принимавший участие в заговоре Трокмортона, который всегда враждебно относился к Дадли, а в декабре 1583 г. бежал в Париж. Арундел приходился кузеном леди Дуглас Говард, в прошлом любовницы и, как она уверяла, жены Роберта Дадли. Впоследствии она вышла замуж за сэра Эдварда Стаффорда, английского посла во Франции. После бегства Арундела Уолсингем предупредил Стаффордов, чтобы те не общались с родственником, но пара игнорировала просьбу и несколько раз принимала у себя Арундела.
«Благоденствие Лестера» раскрывало сенсационные подробности романа Дадли с леди Дуглас. Разоблачения настолько ошеломили жену Стаффорда, что она, по его словам, тяжело заболела; ее «нездоровье», как он вспоминал впоследствии, «было очень долгим и едва не стоило ей жизни, чего я, по правде говоря, очень боялся».[897] Стаффорд беспокоился о появлении издания на французском языке. Похоже, леди Дуглас какое-то время даже собиралась вернуться в Англию, но Стаффорд убедил ее «набраться храбрости» и остаться с ним.[898] Видимо, составители, с которыми Стаффорд тесно общался, заверили его, что если в англоязычном издании леди Стаффорд названа открыто, то во втором издании ее имя вычеркнут. Когда весной 1585 г. вышло французское издание «Благоденствия Лестера» (Discours de la vie abominable… le my Lorde of Leicestre, «Рассуждение о чудовищной жизни, заговорах, изменах, убийствах, лжи, отравлениях, похоти, подстрекательствах и дьявольских кознях лорда Лестера), там действительно не упоминалось имя леди Дуглас. Однако к книге вышло непристойное приложение, в котором утверждалось, что граф Лестер соблазнил одну придворную даму Елизаветы при помощи афродизиака, содержавшего его собственное семя. Хотя имени соблазненной не называлось, утверждение, что она еще жива, прямо указывало на леди Дуглас.
30 марта Стаффорд написал Уолсингему и просил его не пытаться конфисковать издание, поскольку «к нему причастны люди из его окружения» и потому его могут заподозрить в личных мотивах. Больше всего он боялся, что его обвинят или будут считать, что он также причастен к преследованиям, чем возбудит против себя гнев Дадли. «Если вы распорядитесь, я пришлю вам [один] экземпляр, но в противном случае не стану, ибо не могу сказать, как к нему отнесутся». Стаффорд объяснил, что он не писал графу Лестеру, дабы сообщить ему о книге, ибо «ему противно так поступать из-за того, что его действия могут истолковать превратно».[899]
До сих пор остается неясным, были ли сэр Эдвард и его жена леди Дуглас знакомы с авторами «Благоденствия Лестера». Нет оснований полагать, что леди Дуглас хотелось обнародовать подробности своего романа с Дадли, да еще в таком сенсационном виде. Однако Стаффорды доводились близкими родственниками Чарлзу Арунделу; непонятно, от кого еще, если не от них, Арундел мог узнать столько подробностей, содержавшихся в трактате. Уолсингем, конечно, считал, что источником порочащих сведений о Дадли послужила леди Дуглас и что она с сэром Эдвардом наверняка стремились повредить репутации графа или погубить его. В конце 1585 г. Уолсингем задержал и допросил Уильяма Лилли, слугу Стаффорда. В письме к Эдварду Стаффорду Уолсингем сообщил, что считает Лилли причастным к делу. Он бранил посла за недостаточные усилия, направленные против распространения пасквиля. В своем ответе от 20 января 1586 г. Стаффорд пробовал оправдаться, написав, что он не думал, что государственному служащему пристало вмешиваться в дела частного лица, хотя он и получил приказ действовать наоборот. Кроме того, он утверждал, что сжигал экземпляры, которые ему удалось найти (всего 35), но потом потерял счет вышедшим экземплярам.[900] Несмотря на уверения Эдварда Стаффорда в своей невиновности, королеву его слова явно не убедили. В письме к Сесилу от 11 августа сэр Эдвард писал, что «узнал… от матери [леди Дороти Стаффорд], к моему крайнему горю, как ее величество до сих пор обижена на меня (Бог знает почему, ибо мне это неизвестно). Вняв в то же время совету обо всем написать ее величеству, я так и поступил и переслал письмо матери, чтобы она лично передала его, когда сочтет нужным. Но я просил ее вначале показать письмо вам и, если оно вам не понравится, не передавать его вовсе».[901]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
