– Он обязательно передумает, и я не хочу, чтобы вы были тут одна, когда это произойдет. В идеале вам вообще надо переехать. Вы ведь риелтор. Выставите этот дом на продажу и купите что-то другое.
Кэролайн рассмеялась. Но в смехе этом было больше горечи, чем веселья.
– Ирония судьбы.
– Что вы имеете в виду?
– Именно это так завело Роджера. Я очень радовалась предстоящему подписанию договора. Если бы все получилось, это была бы моя крупнейшая сделка на сегодняшний день. Я как раз рассуждала на эту тему, а Роджер вдруг сказал, что будет рад, если эта сделка завершится до того, как я уволюсь. Я думала, что он чего-то не понял. Но когда я попросила объяснить, что он имел в виду, Роджер сказал, что, когда я стану миссис Роджер Кэмптон, работать мне больше не придется. И это не подлежит обсуждению. Что подумают люди? Что он не в состоянии содержать жену? И потом, все мое время должно быть занято заботой о нем. У меня будет много работы, он мне это обещает. Я засмеялась, а потом сказала, что он сошел с ума, если думает, что я уволюсь и поставлю крест на карьере, только потому что я выхожу замуж. – Подняв руки в саркастическом жесте, Кэролайн произнесла с горькой иронией: – Этого говорить не стоило.
– Сукин сын чуть не выбил вам глаз.
Сначала ей показалось, что выбил. Офтальмолог, который осматривал Кэролайн в больнице, сказал, что зрение ее не пострадало лишь по счастливой случайности.
– Гонзалес сказал, что слышал от копов, которые приехали по вызову, будто вы даже не могли твердо стоять на ногах.
– Роджер ударил меня еще и под ребра. Я думала, что несколько он даже сломал. Оказалось, что нет, но ушиб был очень болезненным. Мне до сих пор больно, если я двигаюсь слишком быстро или вздыхаю слишком глубоко.
– О господи, – прошептал Додж. – Этот подонок…
Уперев руки в бока, Додж сделал круг по комнате. Он снова выглядел как человек, готовый кого-нибудь убить. Наконец он повернулся к Кэролайн и коротко произнес:
– Собирайте вещи.
– Хорошо, – сказала Кэролайн. – Я соберу вещи, и вы отвезете меня куда-нибудь. Но будьте благоразумны, Додж. Я не могу жить у вас.
– Почему это?
– Мы едва знаем друг друга.
Это явно не было аргументом для Доджа Хэнли.
– Ничего, мы узнаем друг друга лучше. Если вы боитесь, что я перейду границу…
– Я не боюсь.
– Очень хорошо. Но если вдруг все же боитесь, вы всегда можете позвонить Джимми Гонзалесу. Он свернет мне шею, если я дотронусь до вас хоть пальцем.
– Я могу пожить… у подруги…
– А разве Кэмптон не знает ваших подруг? Он наверняка будет искать вас у них. И вы ведь вряд ли рассказывали подругам о его рукоприкладстве. Вам придется как-то объяснять происхождение своих синяков. Да вам наверняка известны все неприятные стороны этого плана, иначе вы бы не запнулись, предлагая этот вариант.
– Тогда можно пожить в каком-нибудь мотеле.
Додж, сложив на груди руки, размышлял несколько секунд над предложенным вариантом.
– Мне часто приходилось проводить задержания в таких местах, – сказал он наконец. – Мотели – для бродяг и проходимцев. Для проституток, наркодилеров и скупщиков краденого.
– Ну, не у всех отелей такая дурная репутация. Некоторые вполне приличные.
– Хорошо. Допустим, вы найдете хорошее место. С нормальной клиентурой. Но вам там все равно не будет покоя.
– Почему же?
– Из-за меня. Я буду приходить несколько раз в день. Проверять, действительно ли место безопасно и все ли с вами в порядке.
– Но я вовсе не требую этого.
– Это требуется мне. И кто сказал, что Кэмптон не будет выслеживать вас, пока не найдет?
– Но он может найти меня и у вас.
– Да. Но там, чтобы добраться до вас, ему придется сначала убить меня. Ну же, – продолжал Додж. – Мы и так потеряли достаточно времени на бесполезные споры. Идите собирайте вещи.
Додж жил в одной из четырех квартир небольшого дома, в микрорайоне, состоявшем из десяти подобных домов, соединенных красивыми ухоженными лужайками и дорожками с подсветкой. Здесь были общий бассейн, теннисный корт и небольшой клуб. Это было место, где жили в основном работающие холостяки, а не люди, готовые тратить время, силы и деньги на обустройство уютного жилища.
Прежде чем ехать в больницу за Кэролайн, Додж освободил для нее два ящика в комоде и половину гардероба. Куда больше, чем ей требовалось.
– Я не буду брать с собой рабочие костюмы, – сказала Кэролайн, когда Додж удивился, как мало вещей она собрала, чтобы увезти из дома.
– Почему? – удивился Додж.
– Я говорила с мистером Мелоуном из больницы через день после того, как все случилось. Намекнула, что у меня кое-какие женские недомогания, потребовавшие хирургического вмешательства. Он, как я и предполагала, не стал интересоваться подробностями. Я попросила месяц отпуска, чтобы оправиться от операции и восстановить силы. Мистер Мелоун сказал, что я могу отсутствовать столько, сколько понадобится.
– Так вам нужен целый месяц? Значит, все куда серьезнее, чем вы мне сказали?
– Мне не нужен месяц на выздоровление, – заверила его Кэролайн. – Просто, как я уже говорила, на мне полно синяков на видимых и невидимых частях. Чтобы прошло вот это, – она показала на свой подбитый глаз, – потребуется несколько недель. Он будет менять цвета, но еще не скоро исчезнет. Чтобы избежать вопросов коллег, мне бы не хотелось появляться на работе, пока на мне есть хоть какие-то следы происшедшего.
Объяснение Кэролайн почти успокоило Доджа, но одновременно он испытал укол ревности, слушая, в каких превосходных тонах отзывается девушка о своем наставнике – Джимми Мелоуне. С другой стороны, Додж был рад, что ее шефом не оказался какой-нибудь жадный придурок, который пришел бы в бешенство при упоминании об отпуске по болезни.
Разобравшись с вещами девушки, Додж заставил ее съесть немного картофельного пюре, которое он приготовил сам от начала и до конца. Он признался, что далеко не гурман, но в то же время никогда не голодал и не позволит голодать ей, а то она явно на верном пути к истощению.
Кэролайн съела, сколько смогла, приняла обезболивающее, и Додж уложил ее в постель. Она проспала шестнадцать часов и проснулась рано утром, как раз когда Додж собирался на шинный завод.
– «Марвин»? – удивилась Кэролайн, увидев табличку на его груди.
Додж нахмурился:
– Поверьте, вам не надо об этом знать.
Он велел Кэролайн запереть все двери и никуда не выходить. Она может весь день валяться в постели, если захочет. Кэролайн пообещала, что так и сделает. Еще Додж дал ей номер своего пейджера и просил сбросить ему сообщение сразу же, если ей что-нибудь понадобится. Додж сказал, что сам постарается не звонить ей, чтобы не потревожить ее покой, но если он все же не вытерпит, то сначала даст один звонок, потом положит трубку и перезвонит снова. Так Кэролайн будет знать, что это именно он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
