Может ли быть что-то более нежелательным для нашего разума, чем вероятный конец нашего разума?
Я не живу этими мыслями. Каждую ночь я отправляюсь в свою постель без мысли о смерти, беспокойно возящейся рядом со мной. Просто задавая вопрос — буду ли я удивлен в момент собственной смерти? - я, полагаю, шагнул в понимании этого события дальше, чем многие. Дальше, чем большинство.
Во многих — в каждом — из нас есть глубинное желание избежать, даже отрицание неизбежного.
Для некоторых панацеей является религия. Для некоторых — это ложная позиция — больше надежда, чем искренняя вера. Я знаю это, потому что видел этих набожных в момент смерти. Он был таким ужасающим для них. Для кого-то религия является подлинной, жизнерадостным признанием, верой в лучшее за порогом нашей жизни.
Но религиозный экстаз никогда не был моей целью. Я не знаю, почему, и я не настолько высокомерен, чтобы унижать тех, кто выбрал другой путь сквозь эту сумбурную жизнь и её неизбежный конец, или делать вид, что они обладают меньшим умом, моральной целостностью или мужеством, нежели я. Среди последней группы, среди тех кто обладает глубокой верой, я выделил бы Кэтти-бри, мою любимую жену. Она так защищена своим знанием о том, что ждет её после того, как коса смерти опустится на её голову и время на Ториле подойдет к концу.
Смог бы я тоже смотреть на это по-другому, если бы побывал в мире за пределами времени и пространства вместе со своими друзьями?
Честно говоря, я не знаю.
Вульфгар был там, и он вернулся вновь, убежденный в том, что ждет его на другой стороне пруда в лесу Ируладон. Действительно, Вульфгар признавался мне, что его вера в залы Темпуса стала куда меньше после его путешествия сквозь смерть ради возвращения в этот мир. Мы живем во вселенной удивительной магии. Мы даем ей имена и делаем вид, что понимаем или можем использовать в собственных целях.
Что еще важнее, мы сознательно преуменьшаем красоту мира вокруг нас, чтобы он соответствовал нашим надеждам и отгонял страхи.
Я знаю, что этот день придет. Меч противника, молот великана, дыхание дракона. Нет выхода, нет выбора, нет везения.
День придет.
Буду ли я удивлен? Могу ли быть готов?
Вернее, может ли хоть кто-то оказаться готовым?
Быть может — нет. Но все же мысль о смерти не станет сопровождать меня в кровать каждую ночь. Мало того, я стану больше беспокоиться за то, что могу изменить — я просто не могу волноваться о своей неминуемой гибели. Только думать о действиях в настоящей жизни.
Передо мной, перед всеми нами лежат альтернативы, правильные и неправильные. Мы можем следовать зову своего сердца и быть счастливыми. Мы можем уклоняться от зова души, убеждать себя красивыми словами и слабыми оправданиями, чтобы в итоге пойти против того, что, как мы считаем, истинно. Ради славы, богатства, самовосхваления или любой другой смертной слабости. И это, на мой взгляд, проклятие для концепции мира и справедливости, божественного или иного.
Итак, чтобы лучше всего подготовить себя к последнему моменту жизни, необходимо прожить её честно, по отношению к самому себе. Во имя великих дел и великого добра.
Я делаю это не ради божественного вознаграждения. Я делаю это не от того, что боюсь любого бога или его возмездия. И не ради того, чтобы гарантированно не попасть в Абисс или Девять Кругов.
Я делаю это потому, что так велит мне сердце. После того, как я назвал его Миликки. Но теперь, вспоминая указания в отношении гоблинойдов, переданные богиней через Кэтти-бри, я не так уверен, что Миликки и мое сердце — действительно одно и то же.
Но это не важно.
Могу ли я подготовиться к моменту моей смерти?
Нет, как мне кажется.
Но я сдержан и спокоен. Я знаю, что ведет меня в жизни. И это — мое сердце.
Я не могу сделать большего.
Дзирт До’Урден.
Глава 15
Однорукая напасть.
Марш был методичным и последовательным. Воины очищали комнату за комнатой, коридор за коридором. Время от времени некоторые из дворфов или их союзников отделялись от остальных, чтобы рвануть сквозь двери, преследуя убегающих кобольдов или птицеподобных существ, которых называли зловещими воронами, а также любых других обитателей, обращенных в бегство их отрядами.
Хоштар Ксорларрин, с помощью магии ставший невидимым и крошечным, издалека наблюдал за тем, как трое дворфов врываются сквозь дверь и несутся по коридору. Парочка дворфских женщин прокладывала себе путь вперед, размахивая мечами и хватая друг друга за руки, чтобы запускать спутницу вдоль тоннеля. Иногда они падали, но, казалось, это не имеет для них особого значения, потому что дворфы просто отскакивали, переворачивались или крутились, каждый раз быстро вставая на ноги, готовые срубить ближайшего убегающего кобольда.
За ними шел рыжебородый дворф, несущий с собой щит с изображением пенящейся кружки. Он размахивал своим старым боевым топором, который, без сомнений, видал множество сражений. Он дико смеялся, хотя все еще продолжал выражать свое недовольство, ибо две женщины рвались вперед — разрывая монстров прежде, чем он оказывался рядом.
Могущественный маг Ксорларринов собирался уничтожить идиотов, когда они пройдут по коридору, минуя его наблюдательный пункт. Он мог вызвать землетрясение, и уронить на них стену. Или призвать черные щупальца, вылезающие из пола. Они схватят и отвлекут противника, а маг, тем временем, взорвет их смертоносными огненными шарами и молниями.
Да, все эти возможности казались ему восхитительными.
Хотя новые звуки положили конец его фантазиям. Троица шла свободно, хотя все еще не отошла слишком далеко. Вслед за ними появилась еще одна пара дворфов, бредущая далеко позади. Женщина шла первой, держа в руках булаву, которая, казалось, больше подходила для лап огра. Следом за ней шел могучий чернобородый соплеменник, с дикими глазами и тихим хихиканьем. В руках он с привычной легкостью крутил пару тяжелых моргенштернов.
Глаза Хоштара расширились при виде Атрогейта, мерзкого маленького дружка Джарлаксла. Маг долгое время служил связным между Матроной Матерью Зирит и двумя их предполагаемыми союзниками — Бреган Д’Эрт и Домом Меларн. Он точно знал, кем был этот дворф. Но что этот несносный парень делает тут? Что делает здесь Бреган Д’Эрт в любом своем виде, если только это нападение не служит Матроне Матери? Не матрона ли мать так эффективно пленила Джарлаксла, сделав того стражем своей нелепой реинкарнации Дома До’Урден?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
