- Нам следует выбраться из дома. Спустившись ниже, мы только попадем в ловушку между землей и пламенем.
- Солнце в самом зените. Мы должны уйти под землю . - Его руки ощутимо сжались вокруг нее, словно этим он мог придать ей храбрости перед столкновением с лицом того, что они собирались сделать. - У нас нет выбора .
- Ты иди, Михаил, - проговорила она.
Страх вцепился в нее. Она была беспомощна в своем нынешнем состоянии. Даже если бы ей удалось заставить себя спуститься в подвал, то она никогда бы не смогла зарыться в землю, не смогла бы похоронить себя живьем. Она сойдет с ума, прежде чем придет время возвращаться на поверхность. Она совершенно точно не могла заставить себя совершить это действие, но это было необходимо, чтобы вселить в Михаила мужество сделать то же самое. Он был важнее, каждый из его людей нуждался в нем.
- Мы пойдем вместе, любимая. - Он добавил в свой голос силу, которая не отразилась на его мускулистом теле. Его конечности были словно налиты свинцом. Ему потребовались невероятные усилия, чтобы стащить самого себя с кровати; его тело тяжело упало на пол. - Давай, мы сможем сделать это.
Дым стал плотнее, и комната нагрелась подобно духовке. Потолок над головой стал зловеще темнеть. Дым причинял боль ее глазам, жаля достаточно сильно, что она вполне могла получить ожог.
- Рейвен! - На этот раз это была властная команда.
Она скатилась с кровати, приземлившись довольно-таки тяжело, отчего у нее вышибло дух.
- Он пребывает слишком быстро . - Тревожные колокольчики пронзительно звенели у нее в голове. Здесь было так много дыма, а над ними трещал дом.
Рейвен перетаскивала себя, дюйм за крошечным дюймом, следуя за болезненно-медленными передвижениями Михаила по полу. Они даже не могли ползти. Они были так слабы, что не могли встать на колени. Они скользили, вытянувшись во всю длину своих тел, используя свои руки для того чтобы передвигать себя вперед, пока не оказались перед спрятанным входом в подвал. Рейвен сделала бы что угодно, лишь бы Михаил оказался в безопасности убежища.
Тепло поглощало воздух в комнате так, что их тела прямо-таки купались в поту; их легкие устали и горели. Даже совместными усилиями, казалось, невозможно было поднять крышку люка.
- Сосредоточься . - Объяснял Михаил. - Делай это желанием .
Она отбросила все: свой страх, дым, огонь, агонию и ярость Михаила от того, что горит его дом, хищное животное, поднимающееся в нем. Она сузила все свои мысли на тяжелой двери, сфокусировалась, нацелилась. И та с бесконечной медлительностью начала двигаться, протестующее скрежеща металлом по дереву, но неохотно повиновалась. Михаил делился с ней своей силой. Когда дверь, наконец, распахнулась, раскрывая зияющую пропасть внизу, они изнуренно прислонились друг к другу, урывая момент, их сердца бешено колотились, их легкие горели огнем от клубившегося вокруг них дыма.
На потолок, над их головами, с крыши посыпались обломки. Огонь ревел подобно гигантскому монстру, яростным пожарищем, громким и жутким. Рука Рейвен проскользнула в руку Михаила. Он сжал свои пальцы вокруг ее.
- Крыша упала, потолок над нами вскоре тоже упадет .
- Ты иди, Михаил. Я подожду здесь так долго, как смогу . - Отверстие в полу было таким же пугающем, как и сам пожар.
- Мы пойдем вместе. - Приказ Михаила прозвучал как закон.
Рейвен смогла почувствовать произошедшие в нем изменения. Он не был больше человеком, а стал Карпатцем в полном смысле этого слова - зверь внутри него собирался с силами, выжидая. Враг разрушил его дом, его имущество, угрожал жизни его паре. Медленное смертельное шипение вырвалось у Михаила. От этого звука ее сердце заколотилось. С Рейвен он всегда был нежным и добрым, ласковым и любящим. Но сейчас хищник вырвался на свободу.
Рейвен проглотила свой страх, закрыв глаза и очистив сознание. Ради Михаила, она была готова найти возможность спуститься вниз, в темную землю под подвалом, который располагался ниже. Михаил кружился в ней, сильный как всегда.
- Ты сможешь это сделать, любимая. Ты легкая, как перышко, и также легко ты паришь. - Он создал для нее это ощущение.
Ее тело стало казаться нереальным, легким как сам воздух. Рейвен держала глаза закрытыми, даже когда почувствовала, как нежно вокруг нее кружится воздух, как обдувает ее кожу. Она могла чувствовать в своем сознании Михаила, хотя ее тело стало не более чем мимолетной дымкой, переплетенной с ним.
Темнота окружила их, ласкала их, несла их вниз к плодородной почве. Рейвен распахнула глаза, пораженная и обрадованная, обнаружив себя в подвале. Она спланировала по воздуху как перышко. Это возбуждало. На краткий момент ее удовольствие вытеснило страх и ужас от огня. Она смогла передвинуть тяжелый предмет, используя всего лишь силу своего сознания, а теперь она прошла через воздух, пролетела, словно была легким ветерком. Рейвен прислонилась к Михаилу, устало.
- Я не могу поверить, что мы это сделали. Мы действительно просто проплыли . - В мгновение ока она отодвинула в сторону творящиеся вокруг них разрушения и радовалась удивлению от того, чем она стала.
В ответ Михаил просто притянул ее ближе, его руки обвились вокруг нее, ее изящное тело оказалось окружено и защищено его сильным телом. Возбуждение спало. Она точно также находилась внутри него, как и он внутри нее, и она чувствовала ледяной холод его горечи, безжалостной решимости. И это ничуть не было похоже на белый жар его ярости, это было намного-намного хуже. Этот Михаил был полностью Карпатцем, таким же опасно-смертельным, как и любой из мифических вампиров. Абсолютное отсутствие эмоций, сплошная концентрация железной воли и абсолютной решимости были пугающими. Он будет мстить быстро и беспощадно. Никакой золотой середины. Романов стал его врагом и его следует уничтожить.
- Михаил . - Сочувствие и нежность успокаивающе заполнили его сознание. - Потеря своего дома таким способом - имущества, которое окружало и успокаивало тебя столь долго - должно быть похоже на потерю части самого себя . - Она потерлась лицом об его грудь, нежным утешающим жестом. - Я люблю тебя, Михаил. Мы вместе построим другой дом. Вдвоем. Это конечно ужасный момент в нашей жизни, но мы сможем построить дом более крепкий, чем прежде .
Его подбородок опустился на макушку ее головы, его сознание послало ей волны тепла и любви. Но внутри так и осталась крайняя холодность, которую не тронули ее слова. Только рядом с Рейвен он чувствовал нежность, со всем остальным миром это было приравнено к действию - убить или быть убитым.
