нашей с Ростиком каюте? Так узнала про архив?
— Да. Где-то в то время я сообщила боссу все, что знаю. В том числе, что Адам очень дорожит тобой. И что встречаюсь с твоим братом. Мне удалось хоть как-то оправдать себя перед боссом. Но до нападения “пиратов”, — Юна показала в воздухе кавычки, — я так и не нашла ящики на корабле. Тогда босс сказал, что они подождут, пока лайнер не выйдет в океан, где нападут наши профессиональные наемники, заберут ящики и потопят корабль. Моя задача оставалась неизменной — искать их. А заодно следить, куда Адам тебя спрячет во время второго нападения. И твою семью, на всякий случай. Босс предполагал это. И оказался прав.
Она принялась доедать остатки пирожного. Дальше я приблизительно догадывалась, что произошло. Юна, так и не найдя ящики, должна была отвести меня наемникам, чтобы они заставили расколоться Адама. Возможно, ее семью уже держали под прицелом после первого провала. И если она даже не справится с тем, чтобы меня доставить, то ей точно конец.
— Правда, Ростик меня немного отвлек, — смущенно произнесла Юна и подперла подбородок ладонью. Ее потухшие глаза загорелись. — Я и ящики почти не искала. Все откладывала, не могла удержаться, чтобы не провести время с ним. Совсем голову потеряла. И в тот день, когда подплыл военный корабль, забыла, что надо за тобой наблюдать. Уже опомнилась, когда ты прибежала, забрала нас с собой, чтобы спрятать… Остальное ты знаешь. — Юна виновато понурилась, болтая в чашке последние глотки кофе.
У меня больше не находилось ни слов, ни вопросов. Я сидела слегка сбитая с толку откровенностью Юны.
— Вчера мы с Адамом немного поговорили. Я удивилась, почему он сказал мне все-таки дать ту программу Ростику. И он ответил, что часто, скрывая горькую правду, мы делаем еще хуже. Особенно, если хотим сблизиться с человеком. Потому что тайны — это стена, которая разделяет. И вот я подумала… Что хотела бы такую подругу, как ты. Я не настаиваю. Знаю, что ты меня недолюбливаешь. Но, может, когда-то… — Юна с грустью улыбнулась и поднялась из-за стола. — Пойдем обратно к Ростику?
Мы возвращались в полной тишине. Я совершенно растерянная. Может, она все же неплохой человек, но мне сложно было бы дружить с ней. Я ей не доверяла.
Но не хотела говорить, мол, Юна, даже не мечтай о том, чтобы стать моей подругой. Ведь у нее точно был шанс получить со временем доверие. Она спасла моего брата. И явно любила его.
Ростик очнулся ближе к утру. Кряхтел, что у него все болит, что от голода желудок прилип к позвоночнику, что койка неудобная. Юна заботливо порхала над ним, светилась от счастья, несмотря на ночь без сна.
Я стояла в сторонке и старалась не вырубиться. И не рассмеяться. Обычно Ростик, когда в паршивом настроении, склонен преувеличивать все. Когда его девушка побежала за едой, я подошла ближе.
— Теперь честно говори, ты как?
Он мучительно поморщился.
— Ростик…
— Та нормально, нормально… — Его взгляд потянулся к двери, в ореховых глазах заплясали огоньки. — Она ведь чудо, да?
Вот засранец. Я его шлепнула по плечу.
— Не заставляй девочку зря волноваться. И так страху натерпелась вчера.
— Да… Это был кошмар. Я думал, что умру. Наглотался воды…
Я тяжело вздохнула и приобняла его. Хорошо, что все обошлось. Если бы Юна не справилась, я… не знаю. У меня бы сердце остановилось. Как бы я была без своего любимого братишки? Не хочу представлять.
— Все позади, — прошептала я.
Скоро примчалась мама. Меня валило с ног от усталости. Я решила уйти спать и пыталась забрать с собой Юну, но она ни в какую. Чувствую, собирается торчать у постели Ростика до тех пор, пока он отсюда не выйдет.
Зато я могу быть спокойна. С ним будет все в порядке.
В каюте я проспала до вечера. И, возможно, спала бы еще дольше, но пришел Ростик с Юной. Уже выглядел намного здоровее, чем утром. За них у меня сердце радовалось. Помирились. Смотрели друг на друга влюбленными глазами, в которых теплилось море нежности и ласки. Я сказала им, что вернусь только утром.
Я дико соскучилась по Адаму. Нам с ним нужно еще много чего обсудить, но говорить в этот раз не только словами. Мне хотелось рассказать ему многое поцелуями, прикосновениями, объятьями. Я тоже хранила тайны.
Сказала, что неравнодушна к нему. Но это лишь доля правды.
Сегодня я надела привычные джинсы и футболку. Не хочу, чтобы он сразу понял, с какими намерениями я к нему пришла. Пусть поначалу думает, что я собралась продолжить наш разговор, который сама же оборвала.
Перед дверью его номера меня охватила легкая дрожь и оторопь. Я волновалась. Как он отреагирует на мои слова? Что с нами будет? Не изменится ли он?
А у меня не пропадет дар речи? Смогу все сказать? Горло стискивало напряжением. Руки подрагивали. Я чувствовала, что совсем скоро наступит решающий момент.
Я резко выдохнула и постучала. Показалось, слишком тихо. Но не прошло и пяти секунд, как дверь отворилась. У Адама брови взлетели вверх.
— Можно?
Он отошел с прохода и пустил меня внутрь. Дрожь усилилась, когда дверь мягко закрылась за спиной.
— Что-то случилось? Как твой брат?
— Все в порядке. — Я повернулась к нему с улыбкой. — А ты как?
— Одну секунду. Я завершу видеозвонок.
Адам скрылся в спальне. На его лице не появилось радости от того, что я пришла. Только удивление. И его вид показался мне тревожным, уставшим. Меня прошибло холодным потом от мысли о том, что у него проблемы. И что я не помню, когда его видела именно таким.
Я ходила взад-вперед по гостиной, вертя в руках смарт-ключ, пока Адам не вышел ко мне.
— Скажи, что у тебя случилось?
Вместо ответа он подошел к мини-бару и плеснул себе в стакан колы.
— Мне нужно распланировать, как отомстить французам, избавиться от сотрудничества с ними и выйти сухим из воды. Это нелегко.
Волнение не зря мучило неприятной дрожью мое тело. И дело не в решающем моменте. Раньше бы Адам искал встречи со мной, устраивал ловушки, но последние дни я его почти не видела. Когда такое случалось? Ни разу.
Похоже, у него огромные проблемы. И как не волноваться?
— Малышка… — Он подошел
