иды вступил в свою должность [215 г. до Р. Х.]. Назначены были выборы консула на место погибшего Луция Постумия Альбина. На них победил Марк Клавдий Марцелл, немедленно вступивший в должность. Но так как при этом прогремел гром, призвали авгуров, и те объявили, что он выбран огрешно. Сенаторы всюду твердили, что впервые оба консула плебеи и богам это неугодно. Тогда Марцелл без споров отказался от должности, на его место консулом в третий раз избрали Квинта Фабия Максима.
Консулы поделили между собой войска: Фабию досталось войско, стоявшее в Теане, которым прежде командовал диктатор Марк Юний; Семпронию Гракху – находившиеся там рабы-добровольцы и двадцать пять тысяч союзников.
23) Тит Манлий в Сардинии. Сражение у Карал
В это же время вернулся из Сардинии пропретор Авл Корнелий Маммула и доложил, в каком состоянии остров: все только и думают о войне и отпадении, особенно старается об этом Гампсикора, самый богатый и влиятельный из всех сардов. Квинт Муций, прибывший ему на смену, слег от тяжелого климата и плохой воды – болезнь не опасная, но продолжительная, и он долго не сможет командовать войском; тамошнего войска вполне достаточно для охраны мирной провинции, но мало для войны, которая, по-видимому, вот-вот начнется. Сенат постановил, что претору Квинту Фульвию Флакку надлежит набрать 5 тысяч пехоты и 400 всадников, переправить этот легион как можно скорее в Сардинию и послать туда, по своему выбору, человека, облеченного полнотой власти, который будет ведать Сардинией до выздоровления Муция. Отправили Тита Манлия Торквата (он дважды был консулом в 235 и 224 гг. до Р. Х.; именно он в свое первое консульство покорил Риму Сардинию).
Манлий, прибыв в Сардинию, вытащил военные суда на берег у Карал (Кальяри), вооружил моряков для войны на суше и принял войско от претора: 22 тысячи пехоты и 1200 человек конницы.
Почти в это самое время из Карфагена прибыл в Сардинию флот под начальством Газдрубала, прозванного Плешивым. Высадив войско (12 тысяч пехоты и 1500 всадников), Газдрубал соединился с мятежными сардами, возглавляемыми Гампсикорой. С Гампсикорой, как с проводником, он ограбил земли римских союзников и дошел бы до Карал, если бы Манлий не вышел ему навстречу. Лагеря находились на небольшом расстоянии один от другого; вскоре начались незначительные схватки с переменным успехом, наконец дано было настоящее сражение, длившееся четыре часа. Благодаря карфагенянам оно долго оставалось нерешенным (сарды привыкли быть битыми), но наконец, видя бегство сардов и груды их трупов вокруг, карфагеняне тоже обратились в бегство. Их, бегущих, римляне окружили тем флангом, который прогнал и сардов. Началась скорее резня, чем сражение. Перебито было 12 тысяч врагов, сардов и карфагенян; в плен было взято около 3700 человек.
Славной и памятной эта битва стала потому, что был захвачен командующий Газдрубал и знатные карфагеняне – Ганнон и Магон. Магон из рода Барки был связан с Ганнибалом близким родством; Ганнон подстрекал сардов к восстанию, и, несомненно, развязал всю эту войну. Вожди сардов прославили эту битву своими бедствиями: сын Гампсикоры пал в бою; сам Гампсикора, бежавший с несколькими всадниками, услышав еще и о гибели сына, покончил с собой – ночью, чтобы никто не помешал. Убежищем для остальных беглецов был, как и раньше, город Корн. Манлий, подойдя с победоносным войском, взял его через несколько дней.
24) Попытка Ганнибала захватить Кумы
Воевали в Италии после Канн вяло: силы одной стороны были сломлены, другая ослабела духом. Кампанцы решили действовать самостоятельно и подчинить себе Кумы; сначала они убеждали их отпасть от Рима, но втуне и тогда решили прибегнуть к хитрости. У всех кампанцев было заведено ежегодно приносить сообща жертву в Гамах. Куманцев уведомили, что туда прибудет кампанский сенат, и пригласили туда же сенат куманцев посовещаться о том, чтобы иметь общих друзей и врагов. Куманцы подозревали ловушку, но прийти не отказались, рассчитывая скрыть собственный хитрый умысел.
Тем временем римский консул Тиберий Семпроний стоял лагерем около Литерна. Свободного времени было много и Семпроний часто заставлял солдат упражняться, чтобы новобранцы – в большинстве добровольцы из рабов – привыкли ходить под знаменами и знали свое место в строю. Полководец был особенно озабочен (того же он требовал от легатов и трибунов) тем, чтобы никакие попреки позорным прошлым не поселяли вражды в солдатской среде; старый солдат и новобранец, свободный и раб-доброволец пусть знают – сейчас они уравнены между собой; все, кому римский народ вверил оружие свое и знамена, пусть считают себя достаточно почтенными и благородными. Этого потребовали и требуют обстоятельства. Наставления консула одинаково строго соблюдались и начальниками, и воинами, и такое единодушие вскоре спаяло всех так, что почти забылось, из какого звания кто стал солдатом.
Гракх был занят этим, когда послы из Кум сообщили ему, какое от кампанцев посольство пришло к ним за несколько дней до того и как они кампанцам ответили: через три дня праздник – не только весь сенат будет там, но и лагерь кампанского войска. Гракх велел куманцам свезти весь урожай с полей в город и оставаться в его стенах; сам он накануне установленного у кампанцев жертвоприношения двинулся к Кумам. Гамы отстояли от них на три мили. Как и было условлено, там собралось множество кампанцев; неподалеку разбил лагерь Марий Алфий, медикс тутикус (это главное должностное лицо у кампанцев), с войском в четырнадцать тысяч человек. Он был больше занят подготовкой к жертвоприношению и задуманной ловушке, чем укреплением лагеря и вообще каким-либо воинским делом. Жертвоприношение совершали ночью; все заканчивалось до полуночи. Гракх счел, что это как раз подходящее время устроить засаду. Так как лагерь после ночного священнодействия не охранялся, консул ворвался в него через все ворота, перебил и спавших, и безоружных, возвращавшихся после жертвоприношения. После этого он быстро вернулся в Кумы, опасаясь Ганнибала, стоявшего лагерем над Капуей на Тифатах. Предусмотрительность оправдала себя: как только в Капую пришло известие о ночном поражении, Ганнибал, решив, что победители, новобранцы из рабов, безудержно ликуя, грабят побежденных и собирают добычу, спешно прошел мимо Капуи к Гамам. Там он нашел пустой лагерь: только следы недавней бойни и повсюду лежавшие трупы союзников.
Кампанцы, не давая покоя, молили Ганнибала об отмщении, и он на следующий день вернулся к Кумам со всем снаряжением для осады, полностью опустошил окрестности города и расположился лагерем в миле от него. Гракх не двинулся с места: не то чтобы он был уверен в своем войске, но считал бессовестным оставить в беде союзников, взывавших к
