показала «Айседору» в постановке Бежара, Екатерину Максимову – она танцевала Юлию в «Ромео и Юлии» с Хорхе Донном, и Владимира Васильева, исполнившего заглавную партию в балете «Петрушка».
Позже Васильев и Максимова добились разрешения станцевать дуэт Ромео и Юлии в Большом театре. Нам с Андрисом повезло увидеть это чудо. Дуэт длился восемнадцать минут, и в зале все замерли, кажется, даже дышать перестали, а затем – шквал аплодисментов. Мы с братом в полном молчании пришли домой. Для нас это было настоящим потрясением – неужели так могут звучать тела танцовщиков? Как же Бежару удалось так просто и понятно рассказать о любви – современным языком?
Морис Бежар и Майя Плисецкая – это особая тема. Я уже говорила выше, что Плисецкая была восхищена «Болеро». Она написала хореографу письмо, и он пригласил ее сняться в версии спектакля для бельгийского телевидения. Майя прилетела в Брюссель. Недельные репетиции привели к тому, что балерина уже хотела отказаться от этой затеи – запомнить все движения, выстроенные, как казалось, без всякой логики, было невозможно. И тогда Бежар придумал выход: он встал в проходе в заметном белом свитере и оттуда подсказывал ей хореографический текст. Сама Плисецкая вспоминала: «Мой напряженный взгляд дал особую, даже молитвенную, нотку в моей интерпретации исполнения этого спектакля», а в чем дело, никто не знал.
Плисецкой стоило огромного труда добиться разрешения станцевать «Болеро» в Большом театре. Но надо было знать Майю Михайловну – она добилась своего, и москвичи увидели грандиозную постановку.
«Айседора» была поставлена еще до гастролей, и у нас многие балетоманы спорили: а будет ли там вообще Айседора? Бежар, если вы помните, всегда отталкивался от личности исполнителя, и результат мог быть совершенно неожиданным. Плисецкая пропустила Айседору – я имею в виду Айседору Дункан – через себя, и сплав был действительно мощнейший. Она много раз танцевала этот балет в России, и этот спектакль любим зрителями. Майя Михайловна выходила на сцену в длинном шарфе, который тянулся за ней как шлейф, затем звучал скрежет тормозов, она падала, и с этого момента начиналась магия. Звучала музыка Шопена, звучала «Марсельеза», порождая разные настроения. Незабываем один из эпизодов: балерина почти не двигается – только подбрасывает воображаемые камешки. Гениальная находка и гениальное исполнение!
Однажды мне предложили повторить это.
– Нет, – сказала я. – Это невозможно, да и не нужно повторять после Плисецкой. То, что сделали вместе хореограф и балерина, просто невозможно повторить.
Вместе с Хорхе Донном Плисецкая станцевала очень эротичный дуэт «Леда и лебедь». Советские зрители его не увидели – остались только фотографии. А к своему 70-летию балерина получила подарок от Бежара – номер «Курозука» в стилистике Японии, где она одновременно и Юноша, и Ведьма, несущая смерть.
Удивителен прощальный подарок мастера – на музыку Баха и Гуно Бежар поставил для Плисецкой номер «Аве Майя». Сама Плисецкая писала об этом:
«Бежар послушал знакомую пьесу несколько раз, взял в руки две старые программки, лежавшие на стуле в студии:
– Это твои два веера. Одна сторона белая, другая – красная. Сама выйдешь в блузе и черных брючках.
И начал импровизировать… Протанцевав без остановки весь номер, спросил меня:
– Ты запомнила? Второй раз повторить уже не смогу. Тебе дадут видео. Я самый быстрый балетмейстер в мире!»
До конца своих дней Майя Михайловна хранила эмалевую брошь работы Фаберже, которую ей подарил Морис Бежар, и кольцо с сапфиром – подарок ее незабвенного, чудного партнера Хорхе Донна.
В истории труппы «Балет XX века» были еще одни знаковые гастроли, летом 1987 года. Впрочем, это, скорее, была творческая поездка – в Ленинград. Бежара пригласил Олег Виноградов, художественный руководитель балетной труппы и главный балетмейстер Ленинградского театра оперы и балета имени С. М. Кирова, для съемок серии фильмов под общим названием «Белые ночи» («Белые ночи танца в Ленинграде», хореография Бежара и Виноградова; «Гран-па в Белую ночь» и «Хореография Мориса Бежара»). Танцевали и бежаровские, и ленинградские артисты, среди которых были молодой Фарух Рузиматов и Алтынай Асылмуратова. Когда гастроли закончились, в аэропорту Пулково Бежар признался: «Я прожил, возможно, самый важный этап жизни. Я работал в столице мирового балета – Ленинграде. А теперь я буду решать сложные проблемы будущего моей труппы».
Эта фраза не неслучайна – после той поездки пришла пора менять место прописки труппы. Случилось так, что Морис Гюйсман, многие годы поддерживавший Бежара, ушел из театра, и Бежар решил не возобновлять контракт. В Лозанне нашлись и помещение, и деньги на продвижение – так в 1987 году родилась новая труппа «Бежар бале де Лозанн» («Балет Бежара в Лозанне»). Первой премьерой труппы стали «Воспоминания о Ленинграде». Как всегда, Мастер создавал шедевры из того, что его окружало, чем он жил.
В 1990 году в Берлине Бежар осуществил гигантский проект – «Кольцо вокруг кольца» по мотивам тетралогии Вагнера «Кольцо нибелунга». В спектакль были приглашены русские танцовщики – Владимир Малахов, Диана Вишнёва и Юлия Махалина.
Вскоре в жизни Бежара наступил тяжелый этап – в 1992 году ушел из жизни Хорхе Донн. Бежар говорил: «Я умирал в семь лет в Марселе, когда умерла моя мама, я умер после гибели моего отца в автокатастрофе, я умер в одной из палат лозаннской клиники, где умер Хорхе…»
Одной из лучших совместных работ Бежара и Донна был балет о Вацлаве Нижинском – «Нижинский, клоун Божий» на музыку Пьера Анри и Петра Чайковского, поставленный в 1971 году.
Как бы ни было горько, Бежар продолжал работать. После 1992 года появились «Дом священника… Балет для жизни», «Шелковый путь», «Танго», «Манос», «Чао, Федерико» о Федерико Феллини, «Заратустра» и другие спектакли. Самый последний, поставленный незадолго до ухода Мастера в 2007 году, – «Спасибо, Джанни, с любовью», посвященный Джанни Версаче.
На каком-то этапе Бежару стало понятно, что пришло время воспитывать учеников, способных воплотить его идеи, сохранить их. «Молодежь работает со мной, потому что сейчас я – один из немногих хореографов, которые интересуются личностью артиста больше, чем своей персоной, – пишет Бежар. – Школа необходима большой труппе». Созданная им школа получила название «Мудра». Обучение было бесплатным, студенты приезжали со всех континентов – американцы, японцы, немцы, французы, африканцы. Главный предмет, конечно, танец, но одновременно – философия, история религии, история театра, история искусств, музыка. Бежар стремился «наполнить» будущих танцовщиков, понимая, что без духовной основы не будет вдохновения. У танцовщиков должны быть темы, которые они смогут раскрыть на сцене. У школы появился девиз: «Хотите научиться танцевать – смотрите в зеркало и в глаза друг другу».
Еще одну школу Бежар открыл, в Африке,
