в важности этой проблемы для России, то он ошибался. Брейтуэйт сделал себе мысленную пометку впредь держаться от него подальше. В тот вечер он записал в своем дневнике , что Путин говорил "с большим чувством" - что обычно бывает не так часто - и затронул, в частности, два вопроса: требования Эстонии о возвращении территории, которая "десятилетиями была частью России", и предложения эстонского парламента о лишении гражданства большей части русскоязычного населения.
Эта тема не давала покоя Путину, поскольку он недавно был в Нарве, где участвовал в переговорах по заключению договора о временном порядке пересечения границы между Россией и Эстонией. Договор был подписан в сентябре Собчаком, которого Горбачев назначил главой советской делегации, и Эдгаром Сависааром, эстонским премьер-министром. После дальнейших переговоров было достигнуто соглашение о де-юре делимитации границы, и в итоге договор был подписан, но из-за возражений эстонских националистов спустя десятилетия он так и не был ратифицирован.
Если вопрос о границе носил в основном символический характер, то практические вопросы стояли гораздо выше. Весной 1993 г. Эстония открыла в Санкт-Петербурге консульство, которое вскоре стало самым крупным зарубежным представительством страны, даже большим, чем посольство в Вашингтоне, с 20 штатными сотрудниками. У первого исполняющего обязанности генерального консула случился нервный срыв, и он был отозван. Его преемник, Мерт Вольмер, вскоре выяснил причину. Мало того, что каждый день выстраивались очереди в сотни дворов из недовольных петербуржцев, разъяренных необходимостью получать визы для посещения дач за границей, так еще и криминальная братия города была на взводе. Эстония была важным маршрутом контрабанды для организованной преступности. Это была наша главная проблема, - вспоминает Вольмер. Мы должны были закрыть границу для этих ребят... Они все пытались закрепиться в Эстонии, поэтому мне ежедневно угрожали расправой. Это единственный случай в моей жизни, когда я заглядывал под машину, прежде чем уехать... [Мы] говорили им, что им отказывают в визе. А они в лицо говорили: "Завтра ты умрешь"".
По воспоминаниям Вольмера, Путин и его референт по странам Балтии Владимир Чуров были отзывчивы и старались решать проблемы прагматично. Но иногда чувства Путина по отношению к Эстонии брали верх. Эберхард фон Путткамер, консул Германии, вспоминал об одной такой вспышке:
В глазах Путина факт создания независимого государства был абсолютно нелепым... Это было просто возмутительно. Для него Эстония все еще была частью России. Он был очень эмоционален. При этом присутствовал мой коллега из Эстонии - ему, наверное, было очень, очень тяжело... Это продолжалось недолго. Но... это было очень необычно. Его идея заключалась в том, что Эстония не может быть независимой страной.
Собчак был настроен еще более враждебно, отказавшись принять Волмера для традиционного прощального звонка по окончании срока службы, пока Волмер не пристыдил его, сообщив об этом остальным членам консульского корпуса.
Эстонцы отдали столько же, сколько получили. Вольмеру было предписано быть непримиримым, и тот факт, что ему было всего 27 лет и он занимал свой первый крупный пост, еще больше усиливал его стремление выполнить это предписание. Если ты слаб, ты не победишь в переговорах", - говорил он. Надо бороться и смотреть, что из этого выйдет. Первая проверка такого подхода произошла в декабре 1993 г., когда истекал срок аренды помещения консульства, а путинский комитет по международным отношениям тянул с поиском альтернативного жилья. Вольмер объявил, что 1 января представительство будет закрыто, что и произошло, оставив возмущенных петербуржцев ездить за визами в Киев или Москву. Через шесть недель недовольство дошло до того, что Собчак вынужден был уступить. Было найдено подходящее здание на Петроградском острове и спешно заключен договор аренды на 49 лет - настолько спешно, что никто не заметил, пока не стало слишком поздно, что в договоре не было предусмотрено повышение арендной платы, что сделало его, безусловно, самым выгодным с финансовой точки зрения среди всех иностранных консульств.
Они были очень недовольны, - вспоминает Волмер. Они просто хотели закончить работу, и никто не смотрел на нее как следует. Иногда они могли быть неаккуратными.
Это был хрестоматийный пример того, как не надо вести переговоры.
Мэрия не только была вынуждена отступить, но и не получила ничего взамен. Просьба Путина о выдаче россиянам, владеющим недвижимостью в Эстонии, годовых многократных виз была отклонена - ему было сказано, что действующие правила, по которым они ограничены трехмесячными визами, действительными для трех посещений, останутся в силе. Если бы он действовал активно, предложив здание на Петроградском острове раньше, а не под давлением, у него было бы гораздо больше шансов получить "услуга за услугу". Это был полезный урок, который он не забудет.
Но самая большая проблема, с которой пришлось столкнуться Путину, касалась русской диаспоры в Эстонии. Население страны составляло всего 1,5 млн. человек, из которых 900 тыс. были эстонцами, 74 тыс. - русскими, а еще 500 тыс. человек, почти все русскоговорящие, были лицами без гражданства. Согласно закону об иностранцах, принятому в Эстонии в июне 1993 г., неграждане должны были в течение года подать заявление на получение вида на жительство. Постоянные жители могли получить гражданство путем натурализации, но только при условии владения эстонским языком, которым большинство русскоязычных не владеет, и при условии отсутствия службы в иностранной армии, что исключало ветеранов военной службы, обосновавшихся в Эстонии. Негражданам было запрещено вступать в политические партии, быть депутатами местных советов и работать на государственной службе.
За исключением положения о прохождении военной службы за рубежом, оно мало чем отличалось от аналогичного законодательства в Западной Европе. Однако Россия настаивала на том, что это "грубое нарушение прав человека", и объявила о приостановке вывода советских войск из Эстонии. Реальная проблема заключалась в том, что закон применялся к людям, имевшим ранее советское гражданство, которое они потеряли не по своей вине после распада Союзного государства. Под давлением Совета Европы и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в первоначальный проект были внесены изменения, которые придали ему менее откровенно националистическую окраску. Однако основные положения были сохранены, и летом 1993 г. на северо-востоке страны, где проживает много русофонов, в районе Нарвы и Силламяэ, где три года назад уже вспыхнули сепаратистские настроения, руководители городов объявили референдум о "национально-территориальной автономии", что вызвало немедленное осуждение со стороны Таллинна, который осудил это как попытку отделения.
Оглядываясь назад, можно сказать, что кампания за автономию Нарвы напоминает сатиру 1950-х годов "Мышь, которая скакала". Даже в Эстонии, спустя 30 лет, о ней почти забыли. Но в то время все выглядело совсем иначе. Карл Бильдт, занимавший
