был и лозунг, провозглашенный на ней – «Свобода народам и человеку!» На «конференцию» была приглашена группа представителей народов СССР (в основном, кавказских народов, сотрудничавших с гитлеровцами), которые в силу обстоятельств оказались в рядах УПА, а с приближением фронта немедленно покинули её ряды. Фарс этой затеи ОУН-бандеровцев очевиден.
Продолжая эту важную тему, следует отметить, что, начиная с III-го «чрезвычайно большого» сбора ОУН-б (на котором присутствовали несколько десятков членов организации) в августе 1943 года, у ОУН-бандеровцев (в силу объективных и субъективных причин) состоялось «отрезвление», «переоценка ценностей», даже «прозрение». Возникло «ревизионистское течение» в руководстве организации. Его, по всей видимости, возглавили лица, которые вели политическую пропагандистскую и воспитательную работу в УПА: Волошин Ростислав («Павленко»), Позычанюк Иосиф («Шугай»), Дьяков Осип («Горновой»), Полтава Петр («Волянский») и ряд других. Об этом, в частности, в предисловии к восьмому том «Летописи УПА» пишут так: «…В 1943—1944 гг. в рядах подпольных деятелей велась широкая дискуссия о переоценке политических, социальных, экономических, религиозных и других вопросов в программе украинского освободительного движения. Об этой дискуссии нет у эмиграции собственно никакой документации, если не принимать во внимание её источник – поздних писаний подпольными публицистами постановлений или решений подпольных конференций».
Какие причины побудили к возникновению такого «ревизионистского течения»? Здесь решающее значение имели три причины:
После военной катастрофы гитлеровцев под Сталинградом фронт быстро откатывался на запад и приближался к Западной Украине. ОУН-УПА нужно было немедленно менять тактику в условиях усложненившейся ситуации при возможности действий в тылу советских войск.
1. Опыт деятельности ОУН в 1941—1943 годах в восточных и центральных областях Украины показал полное отторжение украинским населением политических и социальных позиций националистов из ОУН Бандеры, поэтому и возникла необходимость приспособления к реальной жизни. 2. В силу катастрофы гитлеровцев на Восточном фронте, и малоэффективности и бесперспективности действий УПА в условиях всевозрастающей антифашистской всенародной борьбы, в середе националистических организаций и, особенно, в рядах УПА уже летом 1943 года созрела и выросла деморализация и организационное расстройство, что заставляло штаб ОУН-б пойти на существенные уступки и обещания в политической и социальной сферах (в чисто пропагандистских целях), и таким образом – пытаться удержать в своей орбите членов ОУН-УПА.
Поэтому-то летом 1944 года ОУН-б пытается объединить все националистические силы, которые противостояли друг другу, под своим руководством в едином центре под названием «Украинская главная освободительная рада» (УГВР). Первый «большой» сбор УГВР, который состоялся 11—15 июля 1944 года, принял «социальную платформу». В «платформе УГВР» говорится: «…4. УГВР принимает для объединения национально-освободительных украинских сил в борьбе за УССД (Украинское самостоятельное соборное государство) следующую политическую социальную платформу:
а) обеспечение народно-демократического способа признания политического устройства в украинском государстве путем общего народного представительства;
б) обеспечение свободы мысли, мировоззрения и веры;
в) обеспечение развития украинской национальной культуры
г) обеспечение справедливого социального строя в украинском государстве без классового эксплуатации и угнетения;
д) обеспечение подлинной законности в украинском государстве и равенства всех граждан перед законом;
е) обеспечение гражданских прав всем национальным меньшинствам на Украине;
е) обеспечение права равных возможностей на образование для всех граждан;
ж) обеспечение в трудовой хозяйственной деятельности для всех граждан свободной инициативы, регулируемой требованиями и потребностями целости нации;
з) обеспечение свободной формы трудового землепользования с определением минимальных и максимальных размеров для индивидуального землепользования;
и) обобществление основных природных богатств страны: земли, леса, воды и подземных сокровищ с передачей рильных земель в постоянное пользование земледельческим хозяйствам;
к) переход к государству тяжелой индустрии и тяжелого транспорта, передача кооперативным объединением легкой и пищевой индустрии и права широкого свободного кооперирования мелких хозяйств;
л) обеспечение свободной торговли в нормированных законодательством пределах;
м) обеспечение свободного развития ремесла и права на создание индивидуальных ремесленных цехов и предприятий;
н) обеспечение права на свободный труд для физических и умственных работников, и обеспечение охраны интересов рабочих социальным законодательством…»
Как показала практика, никакого объединения «националистических сил» (то есть различных партийных группировок) с созданием УГВР не произошло. Тем более, бандеровцы и не собирались выполнять эту «платформу УГВР».
На поставленный выше вопрос «стала ОУН-б в годы войны демократической?» прямой ответ дает уже упоминавшийся историософ Иван Лысяк-Рудницкий в нескольких своих работах. Так, в частности, в достаточно авторитетном эссе «Направления украинской политической мысли» И. Лысяк-Рудницкий, рассматривая доктрину украинского интегрального национализма и его пересмотр на III-м сборе ОУН-бандеровцев, отмечает:
«Однако эти изменения, хотя и были значительными, не сделали националистическое движение демократическим. Фашистский авторитаризм глубоко укоренился в националистическом сознании, и ортодоксальные сторонники обеих фракций (т. е. ОУН-б и ОУН-м – В.М.) сдерживали ревизионистские тенденции». И тут же объясняет атмосферу, в которой всё это происходило: «Годы Второй мировой войны стали периодом наибольшего подъема и кризиса интегрального национализма».
В другой статье («Национализм и тоталитаризм (Ответ М. Прокопу)» И. Лысяк-Рудницкий дал прямой ответ на этот же вопрос.
Прокоп Мирослав («Выровой») – известный деятель ОУН. Родился в Перемышле в 1913 году. Учился во Львовском, в Берлинском и в Мюнхенском университетах. Был редактором «Студенческого вестника». Затем воином спецбатальона Абвера «Нахтигаль», затем редактором органа ОУН-бандеровцев «Идея и чин», одним из руководителей пропаганды штаба ОУН-б. После войны – осел в Германии. Один из редакторов бандеровского журнала «Современность» и издательства «Пролог». Автор публикаций «Украина и украинская политика Москвы» (1956г., 1981г.), «Накануне независимой Украины» (1993 г.) И многих других.
М. Прокоп отстаивал позицию, где ОУН-б после 1941 года превратилась «из тоталитарной в демократическую». И. Лысяк-Рудницкий выступил против него с серьезной критикой, суть которой определена в данной статье.
В начале статьи – ответы М. Прокопу. И. Лысяк-Рудницкий предостерегает своего оппонента о том, что «интегральный национализм – это фашизм», а природа ОУН «определенно тоталитарная и созвучна с фашистскими течениями».
Далее автор категорически отрицает тезисы М. Прокопа, потому что нельзя, указывает он, при таких ответственных оценках ограничиваться «официальными документами декларативного характера» (так он называет программные документы ОУН-б, выданные III-м сбором ОУН-б – В.М.), которые «не дают полного образа действительности». Это мягко сказано, конечно.
Назвав постановления III-го сбора ОУН-бандеровцев «документами декларативного характера», которые «не дают полного образа действительности», И. Лысяк-Рудницкий так же отметил и о документах созданной летом 1944 года УГВР, поскольку ее внепартийность, «провозглашенная пропагандой… была фикцией».
Судя по оценкам, автор считает, что создатели документов, выданных III-м сбором ОУН-б и I-м сбором УГВР, были «ревизионистами», которых впоследствии та же ОУН (то есть сторонники Бандеры) категорически не признала. Как известно, в эмиграции «ревизионисты» образовали свою фракцию в ОУН под названием ОУН-б или «двийкари (казнённые дважды)» или «угаверивци (прибывшие сверху)». Общественность ОУН-б продолжает стоять на националистической ортодоксии 30-х годов ХХ века.
«Новая волна сопротивления, – продолжал И. Лысяк-Рудницкий, – возникшая в Украине в шестидесятых-семидесятых годах под названием диссидентского или правозащитного движения, не была прямым продолжением прежнего ОУНОВСКОГО национализма, от которого она отличается своими человеческими кадрами, методами деятельности и идейным направлением. Недаром в бандеровской среде в эмиграции отнеслось враждебно к тем представителям диссидентского движения, которым повезло оказаться на Западе».
Резонно возникает вопрос: Или что-то изменилось с начала 40-х годов? И И. Лысяк-Рудницкий отвечает: «Отношение ОУН к другим украинским течениям, партиям и центрам и всех инакомыслящих земляков было крайне нетерпимое, а к политическим противникам националисты применяли нравственный, а иногда даже и физический террор. Про это можно привести немало примеров ещё с довоенных времен. Раскол в ОУН 1940 года в этом отношении ничего не изменил. Обе националистические фракции, мельниковская и бандеровская, в дальнейшем рвались к безраздельной власти, причем бандеровская фракция, как более многочисленная и динамичная, демонстрировала большую беспринципность и агрессивность». «То же самое, – продолжал автор, – проявилось и несколько позже. Эта тенденция к монопартийной диктатуре выявилась ярко в «Акте провозглашения Украинского государства 30-го июня 1941года», а в 1943 году «ОУН подчинила себе УПА, насильно устранив её первоначальное руководство».
«Прокоп считает, – продолжал автор, — что я не прав, приписывая ОУН ксенофобию. Методологическое различие между нами здесь то же самое, что и вначале.
