«Ты знаешь Джил?»
Существо стало двигаться вверх-вниз и из стороны в сторону и надуваться от радости.
«Я — ее друг. Отведи меня к ней.»
Гном полетел впереди Саламандра, как охотничья собака. Следуя за ним и огибая выступы горы, Саламандр увидел далеко внизу горную долину — мерцающую красным чашу, в которой виднелись тускло-серебристые ауры лошадей и две человеческие. У Перрина она оказалась очень странная — зелено-серая. Такой Саламандр никогда раньше ни у кого не видел. Бледно-золотистая аура Джил выглядела огромной, надувшейся, она то вздымалась, то снова сжималась, но все равно оставалась слишком большой для человека. Когда Саламандр полетел вниз, то увидел, как Перрин повернулся и что-то сказал. Из ауры молодого лорда произошел резкий, стремительный выброс импульса, и этот выстрел стал разливаться по Джил, подобно океанской волне. В ответ ее аура начала впитывать чужую эманацию и расширяться.
Саламандр завис над ней, дрожа. Он был потрясен. В это мгновение Джил подняла голову, посмотрела прямо на него и закричала. Она увидела его световое тело.
«Джил, я твой друг!» — послал он ментальный импульс.
Хотя Джил и могла его видеть, она, казалось, не слышала его мысленный импульс. Она вскочила на ноги и стала кричать на Перрина, показывая на Саламандра. Перрин выглядел растерянным. Саламандр полетел прочь, следуя за серебряной нитью так быстро, как только мог себе позволить. Он мчался назад, к своему телу, которое лежало под охраной простейших духов. Он опустился вниз и завис, а после позволил себе опуститься. И снова щелчок — и Саламандр почувствовал, как плоть обволакивает его, теплая и в первое мгновение болезненно тяжелая. Он отпустил свое световое тело, сел и трижды шлепнул рукой по земле, чтобы запечатать конец работы. Гномы вопросительно посмотрели на него.
— Спасибо, друзья мои. Давайте, попутешествуйте со мной какое-то время. Я спою вам песню, как и обещал, но мне нужно торопиться. Мою хорошую знакомую по-настоящему и сильно околдовали.
* * *
Заря в потоках серебристого света взбиралась вверх по пурпурным склонам гор и омывала луг, этот зеленый поток травы. Джил сидела на одеялах и наблюдала за Перрином, скорчившимся у костра, где он грел воду в маленьком железном котелке. Перрин взял из седельных вьюков бритву, кусок мыла и потрескавшееся зеркало и начал бриться, так спокойно и ловко, словно находился у себя в спальне. У Джил появилась туманная мысль перерезать ему горло длинной острой стальной бритвой или даже ее собственным серебряным кинжалом, но ей было очень трудно думать.
— Тебе лучше что-нибудь съесть, — заметил Перрин.
— Позже, — говорить тоже было трудно. — Я не голодна.
Джил лениво отвела взгляд и увидела своего серого гнома, который сидел на корточках в нескольких ярдах от Перрина. Она так обрадовалась, увидев маленькое существо, что быстро вскочила на ноги и побежала к нему, но когда она наклонилась, чтобы взять его на руки, гном оскалил зубы, замахнулся на нее ручками с выпущенными когтями и исчез. Двигаясь очень медленно, Джил снова села. Почему гном так на нее злится? Казалось, ей следовало бы это знать, но память никак не хотела возвращаться к ней. Джил взяла из травы камушек и уставилась на него. Постоянное дрожание и изменение кристаллической структуры стало видимым, и она отбросила камушек.
Все это утро они ехали через лес, долгим, кружным путем по каким-то неведомым тропам. В каждом дереве жила какая-то сущность, они склонялись над тропой и протягивали к Джил лохматые пальцы. Некоторые пугали ее; другие казались безобидными; третьи — а этих набиралось очень мало — просили ее стать их другом, с дрожью протягивая покрытые листвой руки. Когда она отвернулась от тропы, лес превратился в лабиринт твердых стен, которые прерывались только лучами солнечного света, тяжелыми, как камень. Хотя временами Джил задумывалась о том, чтобы просто уехать от Перрина, она безнадежно потерялась. Время от времени она вспоминала о Родри. Пытается ли он преследовать их? Джил сомневалась, что он поверит ей, если она скажет ему, что уехала не по собственной воле — если он на самом деле когда-нибудь их догонит. Как он может ее найти, когда изменился весь мир?
Даже мрачно-серые скалы казались яркими и светящимися, как драгоценные камни. Когда они с Перрином выезжали на какую-нибудь опушку или горный луг, солнечный свет проливался на девушку, как вода; Джил могла поклясться, что чувствует, как солнце капает с нее и стекает по рукам. Небо представляло собой твердый купол из ляпис-лазури, и впервые в жизни Джил поверила в то, что боги путешествуют по небу точно так же, как мы путешествуем по земле. Под тяжким грузом всей этой красоты Джил словно кружилась в седле — по крайней мере, у нее возникали такие ощущения — и временами у нее по лицу текли слезы. Один раз, когда они ехали по лугу, два жаворонка выскользнули из своего укрытия и полетели, распевая разрывающую сердце трель. Они поднимались в лазурное, кристаллическое небо, их крылья бились и трепетали с шумом, напоминающим слабые раскаты грома. Тогда Джил поняла: что бы еще ни случилось, это мгновение, этот трепет крыльев; эта полоса звука выдержат вечность. Когда она попыталась рассказать Перрину о своем видении, он только уставился на нее и сказал, что она спятила. Джил рассмеялась. Она была с ним согласна.
Этим вечером они рано разбили лагерь рядом с большим ручьем. Перрин достал удочку и крючки, сказал, что идет ловить рыбу, и отправился вверх по течению. Джил долго лежала на берегу и смотрела в воду, наблюдая за простейшими духами в водоворотах, сплетающимися и соединяющимися друг с другом. Она видела маленькие личики в белой пене, следы стройных тел, слышала тихие голоса. Казалось, они чего-то хотят от нее, и наконец она разделась и присоединилась к ним. Смеясь, Джил нырнула и стала плескаться в воде с ундинами, пыталась их поймать. Впервые она ясно услышала их. Они звали ее по имени: «Джил, Джил, Джил». Затем внезапно они резко закричали и исчезли. Джил повернулась в воде, подняла голову и увидела Перрина, который стоял на берегу и держал трех форелей. Ее сердце упало, как у ученика, поднимающего голову от игры, чтобы встретиться взглядом, с учителем, который гневно смотрит на него с его незаконченной работой в руке.
Тем не менее, когда Джил взобралась на берег, Перрин совсем не сердился на нее. Напротив, он обнял ее, поцеловал, он окутывал ее своим желанием, пока она тоже не захотела его и с готовностью не легла с ним на траву. Позднее он встал, оделся и начал чистить рыбу, а Джил так и лежала обнаженная в мягкой траве и пыталась вспомнить имя человека, которого когда-то любила. Хотя она видела у себя в сознании его лицо, память отказывалась подсказать его имя. Задумавшись над этим, Джил встала и оделась, а затем осторожно бросила взгляд на ручей. Простейшие духи вернулись. Теперь они с укором смотрели на нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
