«Неоднократно мне казалось, — рассказывает Блейлер, — что я уступаю требованиям гипнотизера из любезности к нему. Однако приказы: опустить руку, поднять ногу — выполнялись без всякого активного участия моего „Я“. Но так как большей частью я в подобных случаях — как хорошо сознавал это — во время выполнения требований пытался еще сопротивляться ему, то бесполезность последнего окончательно убедила меня в ошибочности такого мнения. Всякое новое внушение, а также приказ прекратить начатое действие в первый момент вызывали у меня неприятное чувство, что облегчало мне сопротивление. Приказу достать что-либо вне комнаты я мог сопротивляться довольно легко, но не мог противиться, когда какое-нибудь действие расчленялось, то есть когда я получал внушение привести в движение одну ногу, затем другую и т. д. до выполнения всего действия.
Выполнению постгипнотического внушения я в состоянии был оказать противодействие. Но это стоило мне порядочных усилий, и когда в разгаре, хоть на мгновение, забывал о своем намерении не обращать внимания на тарелку, которую мне предписано было поставить на другое место, я внезапно открывал, что фиксирую именно эту тарелку. Мысль об этом приказании мучила меня до момента засыпания, и уже в постели я порывался снова встать и выполнить приказ, лишь бы только приобрести покой. Но вскоре я засыпал, и действие внушения прекращалось. Профессор Форель вызвал у меня галлюцинации. Он приказал взять в рот один из моих пальцев, и тот оказался горьким. Я тотчас же представил себе горечь в виде алоэ и затем, к своему удивлению, ощутил сладковато-горький, соленый вкус, вследствие чего предположил, что руки мои загрязнены. Пробудившись, я обнаружил, что руки были свободны от какого бы то ни было вкусового вещества. При реализации внушения руководящим фактором было мое неосознаваемое мышление, то есть, продолжая мыслить, я не сознавал об этом.
Мое сознание почти не претерпело каких-либо изменений. Несмотря на это, в двух последних гипнозах, в которых мне была внушена амнезия, хоть и слабая, после пробуждения мне стоило труда воспроизвести все происшедшее. Пробуждение совершалось приблизительно в десять секунд как результат внушения. Оно также происходило против моей воли и без особых сопровождающих симптомов, подобно пробуждению после легкого сна. Состояние, в котором я находился, должно рассматриваться как легкая степень гипноза, так как не было никакой амнезии. Как это часто бывает, оно не совпадает точно со степенями гипноза, установленными различными исследованиями».
Это, пожалуй, единственное в своем роде самонаблюдение, проведенное в высшей степени образованным человеком, и не только в области психиатрии, но и психологии, что очень ценно. Кроме того, ценность этого свидетельства в том, что Блейлер умеет анализировать собственное состояние, что немаловажно. Попутно заметим, что в 1878 году Форель сам себя загипнотизировал и провел самонаблюдение, аналогичное блейлеровскому.
27 июля 1931 года жизнь Огюста Фореля оборвалась. В знак особых заслуг Фореля правительство Швейцарии в 1978 году поместило его изображение на денежной купюре достоинством 1000 франков.
Природа сомнамбулических галлюцинаций
Некоторые авторы считают, что появление в гипносомнамбулизме иллюзий и галлюцинаций является доказательством патологии и дает повод к сравнению сомнамбул с душевнобольными. Так, известный австрийский нейрофизиолог и психиатр Т. Мейнерт, учитель Фрейда, называл сомнамбулизм экспериментально вызванным слабоумием; английский физиолог Д. Г. Льюис — прогрессивным параличом; Ригер и Конрад — сумасшествием; бельгиец Ф. Семаль — душевной болезнью; Мендель и Жилль де ла Туретт — искусственно вызванным психозом; Дюбуа-Реймон — состоянием, близким к помешательству; Гельмгольц — «фокусом», не имеющим никакого отношения к медицине. Прежде чем рассматривать вопрос о характере гипнотических галлюцинаций, следует сказать, что галлюцинации в сомнамбулизме редко возникают спонтанно. Главным образом они появляются вследствие внушений. Когда мужчина сорока лет уверяет, что ему 10 лет или что он — это не он, а кто-то другой, то эти нарушения восприятия обусловлены действием внушения. В отсутствии внушения сознание редко искажает действительность. Забегая вперед, хочется сказать, что галлюцинации умалишенных и сомнамбул функционально идентичны, но природа их различна. Действительно, полные сомнамбулы не в состоянии волевым усилием исправить, подавить галлюцинаторный образ; галлюцинации у них протекают так, как будто они переживают реальное восприятие; в результате они принимают их за действительность, не обнаруживая к ним критического отношения.
Другими словами, одно из существенных свойств галлюцинаций (полное уподобление действительному восприятию, доходящему до того, что, например, зрительные галлюцинаторные образы заслоняют реальные предметы) действительно свойственно сомнамбулам. Но это не единственная причина, другая — лежит сужении сознания, что неизбежно вызывает понижение критического отношения к окружающему. Еще одно характерное свойство галлюцинаторного процесса заключается в том, что он связан с направлением внимания; развивающаяся галлюцинация неизбежно привлекает внимание галлюцинирующего, поглощая его всецело. Именно в этой схожести галлюцинаций и заключается главная причина смешивания сомнамбулы с умалишенным. Очевидно, что сравнения сомнамбул с умалишенными делались не по существу, а по подобию. Однако если у нескольких явлений обнаруживается общий элемент — это еще не повод к их обобщению. Тем авторам, которые называют поведение сомнамбул душевным расстройством, хочется напомнить, что у всякого безумия есть своя логика, есть она и у гипнотического сомнамбулизма: бред сомнамбул в сфере чувств и представлений возникает в отсутствие каких-либо умственных расстройств.
Классик гипнотизма и тончайший клиницист профессор И. М. Бернгейм утверждает, что гипнотические галлюцинации — явления не патологического, а физиологического характера. Он считает ошибочными мнения ученых, которые отождествляют галлюцинации гипнотические и галлюцинации при душевных болезнях. К его мнению присоединяется крупнейший швейцарский психиатр профессор Форель, руководивший более 30 лет заведением Бургхёльцли для умалишенных. «Эти высказывания, — говорит Форель, — сделаны без знания дела. Они, очевидно, основываются на том факте, что у загипнотизированных можно вызвать многие явления, наблюдаемые у душевнобольных: галлюцинации, ложная вера, ложные воспоминания, и т. п. Не имея практики работы с внушением, но обладая таковой с душевнобольными, легко увлечься этой аналогией. Однако при этом упускаются из виду следующие обстоятельства:
1. Все перечисленные симптомы душевного расстройства встречаются также и в нормальном сне. Однако сон не есть, душевная болезнь.
2. Симптомы, вызванные у загипнотизированных, не обнаруживают никакой тенденции самопроизвольно повторяться наяву. Льебо, Бернгейм, Веттерстранд, Ян ван Эмден Из Лейдена, ван Рентергем, де Лонг, О. Фогт и я сам и другие ученики Нансийской школы, основываясь на наблюдениях за многими тысячами загипнотизированных, заявляем категорически: у лиц, находившихся в нашем пользовании, мы не видели под влиянием гипноза ни одного случая расстройства душевного или физического здоровья, а, наоборот, констатировали очень много случаев излечения и улучшения здоровья» (Форель, 1911).
Сравнивая гипносомнамбулизм с душевными расстройствами, обыкновенно упускают из виду, что спецификой сомнамбулизма является восприимчивость к внушению, тогда как при душевных болезнях такой восприимчивости нет. Иначе мы могли бы исцелять внушением психические расстройства, а это невозможно. На этот счет Форель говорил: «Как общее правило следует признать, что всякая душевная болезнь в значительной мере ослабляет, если не вовсе разрушает внушаемость». В гипносомнамбулизме достаточно приказать: «Проснитесь» — и состояние меняется, но нет такой психической болезни, которую можно было бы так быстро обуздать. Иначе говоря, «помешательство», вызываемое в сомнамбулизме, можно тотчас уничтожить, тогда как бредовые идеи, обусловленные другими причинами, недоступны вербальной коррекции.
Галлюцинации душевнобольных имеют органическое происхождение и посему являются процессами роковыми и неустранимыми. Их нельзя устранить ни с помощью логики, ни при помощи внушения. В случаях галлюцинаций, явившихся вследствие внушения или самовнушения, последние происходят не из-за болезненных процессов, неизвестных еще нам, как это бывает при психозах, а психологическим путем. И поэтому могут быть устранены с помощью внушения. Эти два случая (патологический и сомнамбулический) легко смешать, они же кардинально отличаются друг от друга по своей сути.
