Вспомнив полуживого инженера, я понимающе кивнула.
— Ладно, ближе к делу, — прервал сам себя собеседник. — Вы кровати обыскивали?
— Нет. Но не думаю, что в них что-то прятали.
— Прятать, может, и не прятали, а вот завалиться что-нибудь вполне могло, — встав, зеленокожий начал разбирать постель, сбрасывая траву прямо на пол, и я присоединилась, чтобы как можно быстрее закончить и покинуть пещеру. Врач оказался прав. Первая же кровать дала урожай из нескольких фруктовых косточек, обломка деревянной расчёски и тяжеловатого жёлтого камушка. Вторая не подарила ничего нового, зато третья хранила в себе настоящее сокровище — рукописный дневник. Росс решительным жестом остановил мои поползновения остановиться и ознакомиться с содержимым рукописи.
— Сначала закончим.
Нехотя признав его правоту и бросив ещё один жадный взгляд на то, что может приоткрыть завесу тайны, я вернулась к обыску. В результате наша добыча увеличилась на одну ложку и перочинный нож.
— Вот теперь на берег, и можно будет почитать, — зеленокожий нежно погладил отлично сохранившуюся тетрадь.
Выбравшись из пещеры, мы вернулись к реке, где с удовольствием избавились от порядком поднадоевших и даже натёрших мозоли камнеступов.
— Ну? — поторопила я замешкавшегося Росса.
Раскрыв белые страницы, мы погрузились в изучение неразборчивого почерка, не забывая периодически осматривать окрестности: интерес интересом, а добычей становиться совершенно не хочется.
Дневник поведал нам о трагической судьбе нескольких человек, одним из которых, судя по всему, оказалась моя старая подруга по переписке. Автор рукописи вначале увлечённо повествовал о первых впечатлениях от нового мира, обустройстве селения, охоте и собирательстве, друзьях и развлечениях. Потом почти полтора месяца в дневнике не появлялось ни одной новой записи, а когда они возобновились, обрывочные и беспорядочные, повествующие о жарком и ледяном аде, об отравленной пище, воде и воздухе, о мёртвых и неживых и их заговоре против человечества, я покрылась холодным потом, вспомнив, что когда-то Алла говорила о том же. Дрожащие строчки рассказывали о том, как оставшихся в живых и всё ещё сопротивляющихся воле некромантов людей отправили вниз, на каторгу, и ещё через пару недель, поняв, что победить поработителей они не смогут, пленные посреди ночи сбежали, прихватив наспех собранные рюкзаки. Несколько дней прятались в трещинах скал, удаляясь всё дальше от разыскивающих их неживых. После этого сообщения в дневнике появилась лаконичная запись «ну и бредятина», и почти неделю автор не прикасался к страницам. А когда вновь взялся за ручку, рассказал о возможной болезни, вызывающей галлюцинации и всепоглощающий страх. Судя по размышлениям, автор не знал, во что верить, но с каждым новым днем всё больше склонялся к варианту, что как минимум большая часть, если не весь пережитый кошмар — не что иное, как игра больного воображения. Бредовое состояние не возвращалось, хотя всю группу продолжали мучить страшные сны. Да и не все больные оказались настроены самокритично: почти половина собиралась воевать с «мировым злом» и считала всё произошедшее реальностью. Но пока они продолжали путь вниз, с гор. По дороге двое погибли: один сорвался со скалы, а другая, споткнувшись, с размаху ударилась о камень и свернула шею. Остальные добрались до подножия, где и решили поселиться. Немало места в рукописи занимали описания быта и местных особенностей. Из неприятностей в первую очередь отмечали кровососов, не встречающихся наверху, и периодические ливневые дожди, которые из-за особенностей местности превращались в настоящее бедствие: вода бурным потоком текла вниз с гор, смывая всё, что не успело основательно закрепиться. Хотя физическое самочувствие людей улучшилось, вернуться к нормальному весу они так и не смогли и, несмотря на обильное и калорийное питание, оставались такими же жилистыми. Ещё через несколько дней взошла гигантская луна, и подножие гор превратилось в адское место. Резкие перепады погоды, страшные многоводные грозы, землетрясения, ураганный ветер вкупе с дефицитом продуктов и постоянным страхом подорвали силы ещё не окрепшего народа. Даже в периоды затишья стихий люди избегали без необходимости покидать пещеру, поскольку всего за несколько минут ситуация могла радикально измениться. Когда луна скрылась за горизонтом — горы успокоились, но для большинства было уже поздно. Невзирая на сильно смягчившиеся условия, пятеро продолжали медленно сохнуть, кожа приобрела структуру сухого пергамента, снова начались галлюцинации и приступы безумия, сопровождающиеся приливом сил. В течение трёх недель погибли четверо, а пятая в один из припадков загрызла и пыталась сжечь на костре одного из двух находящихся в нормальном состоянии мужчин. Оставшееся время она провела привязанной к кровати, поскольку автор дневника боялся ещё одного нападения. После похорон последней жертвы непонятной болезни мужчина начал строить планы, с целью добраться до других людей. Но, опасаясь, что может являться носителем возбудителей, вызвавших эпидемию, решил повременить и занялся пополнением запасов, на случай, если вновь взойдет «солнце ада», как окрестил автор в дневнике жёлтую луну. А ещё через несколько дней появилась странная запись, на которой повествование резко обрывалось. «Зря я думал, что уже поправился. Сегодня снова была галлюцинация: когда ходил за дровами, видел большого морского змея, который выпрыгнул из скалы, как будто из воды и потом снова нырнул в камень.»
Я подняла голову, чтобы встретиться взглядом с расширенными от страха глазами зеленокожего.
— Из скалы…
— …как будто из воды, — продолжил Росс. — Бред. Но если…
Мы с ужасом уставились на такой обманчиво твёрдый камень.
— А если его не засасывало, а он просто провалился, как в жидкий асфальт, и не смог выбраться?..
— Судя по всему, камень очень быстро застыл обратно. Иначе при попытках выбраться он просто утонул бы или провалился ещё глубже.
Я сглотнула.
— Ему бы повезло, если бы он выдохнул, когда застывал камень, — тихо сказал зеленокожий. — Но, судя по сточенным костяшкам пальцев, это не так. Скорее всего, мужчина погиб, ослабнув после долгих тщетных попыток вырваться из монолита, вполне возможно от жажды, съеденный заживо или сгнив. Хуже другое. Он видел «змея» вне пещеры, а значит…
— …это может повториться в любой момент и где угодно, — закончила я и потянулась к камнеступам.
Росс отрицательно покачал головой.
— Не стоит. Сейчас гораздо важнее быстро вернуться в лагерь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
