Но Ангмарец уже на середине реки… Что же его остановит? И тут бешеная, бешеная, как обвал воды, музыка, и река вздымается пенными гривами бешеных волн. Все одевается мглой. И над водоворотом пены, страха и музыки в рассветное небо взлетают три чистых голоса эльфийских дев (Ариэль, Эленсэнт, Мелиан):
Он светел — но он не твой!Кто укажет ваш путь,Кто посмеет сказатьГде мера сейчас?
Топот копыт… Ноги, ноги, ноги скачущих коней… Бродяжник и Всеславур несут Фродо на руках.
И обвал музыки.
Наталия Эрратос насторожилась еще тогда, когда увидела Натали Коваленко в заставке. Она сразу же поняла, кого имела в виду Ариэль, создавая образ Владычицы Лориэна. И как всегда, предчувствия ее не обманули…
— Так значит, мудра, бесстрашна и справедлива?
О, сколько злой издевки в ее усмешке! Волосы развеваются, глаза горят — сейчас она вызывающе прекрасна, но эта красота оглушает, как пощечина. Сейчас в ней не осталось ничего эльфийского, да на самом деле и не было никогда. Скорее уж в этом повороте головы, в этой гордой позе есть что-то, что роднит ее… с Арагорном? Никому не было ведомо, какой пожар полыхает в глубине души этой чертовски уверенной в себе женщины, но вот сейчас пламя вырвалось наружу — и Фродо испуганно закрывается рукой, глядя на нее.
— Тем более, что мне оно достанется без насилия, и я не сделаюсь Черной Властительницей!
Она уже забыла про хоббитов, она дразнит себя и забывается, она уже почти верит тому, что говорит…
— …Любимой, почитаемой и опасной, как пламя, холодной, как зимняя звезда — но не Черной!!!
Левая рука вскинута вверх в диком и страстном порыве и… что это? Словно кадр, отпечатанный с негатива. Но это не негатив, это та же Натали Коваленко — в черном бархатном платье, с ниткой жемчуга на шее, и волосы ее темные, но не черные. Эдита де Монтадэ, Черная Звезда! Но как она тут оказалась? Кадры мигают, сменяя друг друга. Черная… Белая… Черная… Белая… И Галадриэль со смущенным смехом опускает руку. Всего лишь минутная слабость, ей уже неловко, что она так внезапно и страшно открылась перед этими невысокликами, и она виновато говорит:
— Я прошла испытание. Я уйду за Море и останусь Галадриэлью.
Черт возьми, но как же сильна эта женщине даже в своих слабостях!
Едва закончилась эта серия, Наталия с абсолютно спокойным лицом подошла к видеофону и несколькими резкими ударами набрала код виллы «Нарцисс». Почти сразу же на экране появилось лицо Ариэль, и Наталия почувствовала, что она давно готова к тому, что случится сейчас. "Только не выходить из рамок! Только не дать ей подтверждения того, что она права!"
— Зачем ты крикнула об этом на всю Озу, Ариэль? — в голосе почти нет упрека — И главное, за что?
Ариэль не отвела взгляда и даже слегка улыбнулась. Не в первый раз Натали отметила, как изменилась Аськина дочь за «киносъемочный» год.
— На всю Озу? А по-моему, нет. Поймет только тот, кто знает, а кто не знает — просто восхитится. Но ты задала еще один вопрос, и я отвечаю на него честно: ЗА ЛИСТОК.
Взгляды скрестились как клинки. На лице Ариэль ясно читалась готовность быть испепеленной на месте прямо по видеофону. Но Наталия неожиданно рассмеялась, совсем как Галадриэль:
— Считай, Ариэль, что мы в расчете. А на самом деле ты просто молодец!
…Других эпизодов фильма я не буду пересказывать. Все равно повесть, даже если она называется «Киносъемки», не заменит того, что можно увидеть своими глазами. Поэтому пусть каждый, кто не видел фильма, вообразит его себе так, как сам захочет.
Опишу только финал.
…Та же башня, что и в начале, только теперь она озарена лучами закатного солнца, и лица Иорет Гондорской не видно, потому что она сидит спиной к свету. И голос ее полон печали.
— Вот так закончилась история Кольца и его Хранителей в Средиземье. Что же было потом? Сэм, Пин и Мерри еще долго жили и были счастливы в своей Хоббитании, и до сих пор там живут их потомки. Прекрасная Эовин стала женой Фарамира, и при них свершилось то, о чем так мечтала когда-то Талнэ: прекрасные земли Итилии возродились для новой жизни. Арагорн Элессар и Арвен Андомиэль правили Арнором и Гондором сто двадцать лет, пока в печальный день первого марта Арагорн не ушел навсегда. Арвен ненадолго пережила его, угасая в Лориэне вместе с последними мэллорнами. После их смерти Леголас и Гимли в Итилии построили корабль и ушли за Море той дорогой, которой некогда приходили в Средиземье наши нуменорские предки.
Однажды и за мною придет белый корабль… Но если, может быть, мне и суждено встретиться с прежними друзьями в Валимаре, то тех, кто навеки остался в Средиземье, я уже не увижу никогда. Одна за другой уходили те, кто когда-то вместе со мной стоял на башне Амон-Лоин: Хель, Ланор и последняя, уже после смерти Короля — Талнэ. Из тех, кто запомнил события тех грозных и все же прекрасных лет, в Средиземье осталась я одна…
Окончив свой печальный рассказ, Иорет задумчиво опускает голову, и на минуту на башне воцаряется тишина. Но вот она снова поднимает голову, и, хотя в ее глазах стоят слезы, голос ее не дрожит. И медленный, величественных напев завораживает нас:
И сгинула тьма, отступила зима,Отстроены заново наши дома…Вернулась я в Гондор из горестных лет,Но помню я Гэндальфа мудрый завет…
Незаметно вступает музыка, голос Иорет крепнет, наливается силой, и кажется, что другие голоса подхватывают песню — голоса тех, кого уже давно нет в Средиземье.
Тьма не умерлаТьма лишь отступила,И не за горами новый бой…Редкий это знает,Редкий понимаетТак, как понимаем мы с тобой…
Когда окончилась последняя серия, Наталия Эрратос вышла на галерею виллы «Нарцисс» и с наслаждением вдохнула свежий морской ветер, наполненный ароматами зацветающего Аськиного сада. Как и в фильме, садилось солнце, и его последние лучи окрасили море в цвет пламени.
Наталия оперлась рукой о перила галереи и долго стояла так, "обратив свой взор на Запад", словно пытаясь разглядеть далеко в море белую точку удаляющегося паруса…
А белый парус уплывает в Море,Туман укроет друзей от нас сейчас…Что с тобой, гордая Натали?!! Ты плачешь?!!
Казалось, что слеза, упавшая с ее ресниц, насквозь прожжет перила. Воспоминания, острые, как внезапная боль, и сладостные, как объятья, заполнили сейчас ее всю так, что ей хотелось закричать от внезапно нахлынувшей радости, смешанной с тоской о том, чего на самом деле она не могла помнить, так как этого никогда не было…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
