- Хорошо.
Она соврала. Её немного мутило, но не настолько, чтобы отказываться от еды. Соврала, чтобы не пойти с ним и, воспользовавшись моментом, остаться одной. А всё потому, что Тим снова начал звонить.
Его маниакальность по отношению к ней уже просто бесила. Пропустив пару звонков, она собиралась ответить ему позже и сказать пару ласковых. Но только когда будет совсем одна. Чтобы Данте не слышал, потому что разговор будет не из приятных. Да и не надо ему слышать этого. Энджел даже имени Тима не хотела упоминать при нём.
Как только следующий раз Тим набрал её номер, она ответила. Если его целью было вывести её из себя, то он справился. Терпения больше не осталось. Будь она у себя дома, наорала бы на него в трубку. Но сейчас не могла себе такого позволить. Не хватало, чтобы кто-то из коридора услышал её ор, поэтому она сказала громко, раздражённо, звенящим от злости голосом:
- Тим, если ты не понимаешь нормального языка, то я могу по-другому!
- Давай встретимся и поговорим.
- Иди ты к такой-то матери! – Громко выдохнула.
Она решила поиграть на его нервах и даже написала не просто сценарий, а целую оперу и использовала в своей игре именно тот инструмент, о котором он говорил.
Вот теперь она улыбалась. И у тех, кому предназначалась, мелькавшая на её губах улыбка, перехватывало дыхание.
Она так и дышала сексуальностью. Он заметил эту разительную перемену, но не мог понять, как она это делала. То ли её движения стали слишком плавными и отточенными, и привлекали внимание, то ли в глазах появился особый блеск. Но единственное верно – она вела себя так, чтобы утереть ему нос.
- Юристы передали договор от подрядчиков. – Она шагнула на порог и остановилась.
- Давай.
Она неспешно прошла, позволяя ему «съесть» себя глазами. Её снисходительный вид говорил о том, что она прекрасно представляет, какое производит впечатление. А главное, зачем она его производит. Остановившись рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, она положила документ на стол. Мягко и чарующе улыбнулась:
- Что-нибудь ещё, мистер Конти?
- Да.
- Что?
- Закрой дверь с той стороны.
- Ну, зачем же так, - сказала она тоном, каким разговаривают с малолетним ребёнком. – Я ведь так стараюсь угодить. Делаю всё, что вы только попросите.
- Поменьше рвения, мисс Лоран, и всё будет просто прекрасно.
Передвигаясь с кошачьей грацией, она покинула его кабинет.
Показалось, или за дверью послышался её смех?
Да, как он и ожидал, это оказалось весело. Даже ещё веселее. Стоило ли надеяться на её безоговорочную капитуляцию.
Энджел захлопнула дверь и прошла к своему креслу. Острый уголочек, лежавшей на краю стола папки, ткнулся в бедро. Она выругалась вполголоса, побоявшись что испортила чулки. Для тонкого капрона хватит и самой малюсенькой затяжки. И это можно сделать даже сквозь ткань. Такое уже случалось.
Только она задрала платье, чтобы посмотреть, порвала ли чулок, как услышала щелчок дверного замка.
Вот и доигралась.
Она медленно опустила подол и разгладила его на бедре.
- Ты так на меня смотришь… - Взяла со стола лист бумаги и обмахнулась им как веером. – Что мне становится жарко… - От собственной смелости и его взгляда она начала заливаться краской. И ей на самом деле стало жарко. Очень.
И как тут не посмотреть? Специально подстроила, чтобы он застал её в таком интересном положении? с задранным платьем и полюбовался оголённым бедром и кружевной резинкой? Или это такая занимательная случайность?
- Как интересно… Помочь?
Энджел не нашлась с ответом, поэтому сделала вид, что и не собирается объясняться.
Затрезвонил телефон и она взяла трубку, но тут же передала её Данте.
- Зайди в тридцатый, - сказал Винсент.
- Сейчас, - ответил Данте. – Один-один, Птичка, - вернул ей трубку и вышел из приёмной.
Точно, один-один.
На столе завибрировал её мобильный. Энджел снова задрала платье и убедилась, что никакой затяжки на чулках нет. Поправила платье и только тогда села. Удивилась, когда увидела, что звонит Хелен. Почему-то не ожидала звонка от матери. В основном та звонила, когда что-то случалось.
Энджел только и успела сказать «да».
- Господи, милая, мне так жаль. Так жаль. Просто нет слов. И почему ты молчала? Для всех нас это такой шок. Просто в голове не укладывается. Если бы мы знали… - остановить её было практически невозможно.
- Мама, ты о чём? – спросила Энджел, наконец сумев вставить слово в непрестанно льющуюся речь матери. Внутри всё похолодело.
- Как о чём? Девочка моя, о том, что ты уже почти слепая. Господи, Тим, он такой молодец… Он всё нам рассказал. Я думаю, что вам нужно наладить ваши отношения, он готов заботиться о тебе…
- Мама прекрати!
- Ну, почему ты такая упрямая?
- Прекрати! Забудьте, что он когда-то вообще был в моей жизни! – Энджел без лишних церемоний повесила трубку. Её словно окатили ледяной водой. Пальцы мелко задрожали. В голове помутнело от гнева и обиды.
Она набрала ненавистный ей номер. От злости внутри всё бурлило и клокотало.
Она приложила усилия, чтобы голос не дрожал от бешенства:
- Ты хотел встретиться? Я готова.
Глава 28
«Тридцатым» они называли аппаратную, из которой можно было просмотреть практически любой уголок предприятия, включая окружающую территорию и парковку. Она представляла собой кабинет без окон, напичканный техникой, которая передавала данные с видеокамер на множество мониторов.
- Смотри, - поманил Винсент вошедшего Данте и указал на крайний слева монитор.
- Всё, как я и говорил, - задумчиво произнёс Данте.
- Крысы, - едко усмехаясь, сказал Драго. – Ей-Богу, как крысы. Помоечные. – Он отпил из бумажного стаканчика, который держал в руке. Судя по аромату – это был кофе. В эти напряжённые дни, а бывало, бессонные ночи, чтобы сохранять бодрость духа, он поглощал его литрами.
- Теперь недели две будут пазлы собирать. – Данте смотрел, как люди в штатском шарят в мусорных ящиках, располагающихся на их территории.
- Может больше. Пусть собирают. – Винсент смял стаканчик и швырнул в мусорную корзину. – Ну-ка, сделай ближе, - велел он. Сотрудник, которому был вверен именно этот участок, приблизил картинку. Было видно, как люди вытаскивают из баков мешки с измельчённой шредером бумагой.
- Видимо, стоит порадоваться – мы живём в идеальном мире без преступности, раз у агентов Интерпола нет больше занятий и единственно их интересующее - наша помойка.
- Рис обожает дерьмо и тухлятину. Такая у него работа, - философски заметил Винсент.
