— Прямо как при союзе… — прокомментировал батя, пустые полки, и хмурый персонал.
Ну и народу, как видно из-за этого, тут тоже нет. Редкие залетные, тут же вылетают. Видят пустоту, и понимают — тут ловить, точно нечего. Ну а мы тут… по сути, готовимся к рывку до дома — сумки то, не легкие! А тут можно постоять в сторонке от толп, поставив их на пол, и пялясь на чуть ли не единственный товар — слегка пыльный телевизор.
— Это странно — согласилась с ним мать, разглядывая вместе с мужем унылый «пейзаж».
А я, заметил полуоткрытую дверь в подсобку, и седого мужичка, сидящего на столе с видом последней обреченности.
— Хм. Скидка двадцать процентов? — проговорил отец, поднимая ценник к одинокому телевизионному пыльному памятнику пустого магазина, и переглядываясь с матерью — А он исправный? — обратился уже в сторону одного из унылых продавцов.
Последний проигнорировал вопрос, но прямое обращение «а подскажите» проигнорировать уже не смог — со вздохом поплелся к нам.
— Да, исправный. Да работающий, и с ним всё хорошо. Гарантия год, как и у всех. У нас тут вообще были скидки по шестьдесят, семьдесят процентов — последнее он пробормотал себе под нос и едва слышимым шёпотом.
Но услышал его, не только я.
— А сейчас есть?
— Нет, нету. Все разобрали. Еще вчера. — обвел он пустые полки рукой — Директор вон, до сих пор в себя прийти не может. — последнее он, вновь произнес едва слышимо.
Отец с матерью переглянулись.
— Возьмём? — проговорил глава семейства, игнорируя наличие двух сумок в каждой руке.
— Возьмём. — согласилась мама, хлопая глазами, игнорируя три сумки, но только две в одной руке.
А кто его попрет!? — взвыл я в душе, не имея сумок вообще — не доверили, пожалели, спасибо, глядя на этот самый «ящик с картинками», но лишь безразлично вздохнул, смиряясь с неизбежным.
Я, кто ж еще, и плевать, что он с меня весом. Да, он маленький, и идти тут не далеко — не больше полкилометра. Но… я еще меньше, и, наверное, смогу потом какое-то время жить, в коробке из под него.
На счастье, у папы нашлась бесплатная доставка, и под взором слегка офигевших, и которых, какказалось еще пару минут назад, уже ничто не способно удивить, продавцов, мы покинули магазин на милицейском уазике с гордой надписью ППС по бортам.
— Алексеевич, это что там, телевизор что ли? — поинтересовался второй, помимо водителя, милиционер в машине, сидящий рядом с водителем на пассажирском.
— Ага, вот, решил семье прикупить, на новый год.
— Уу… богатый!
— Да не говори ка ты! Уж который месяц в Москве живу, а телевизора в доме всё нет.
Мужчина в ответ покивал, оглянулся на коробку, на нас, задал пару дежурных вопросом «а это твоя жена? Твой сын? — он меня, почему-то, за мальчика принял! Наверное решил, что девочки со столь сильно разодранным лицом по городу под новый год не шастают, а одежда у меня — темных тонов и унисекс. Я знал куда шел! И не стал одевать парадную, одев что попроще, чтобы не перепачкаться в толпе.
Задал собственно вопрос насчет царапин:
— Кто это тебя так?
На что я не моргнув и глазом ответил:
— Кошка.
А под конец расспросов вообще огорошил:
— А вот если бы меня, а главное — постучал он по «сидушке» меж собой и водителем — машины, не было рядом, как бы ты эту бандуру домой то пер? — кивнул он на коробку.
Отец в ответ, пожал плечами:
— Дождался бы момента, когда оказался рядом. Иль ты, иль кто еще — сомневаюсь, чт бы вы обо мне забыли в подобное время.
Данная фраза, заставила меня напрячься. И не зря! Сразу после того, как агрегаты, и продукты, оказались внесены в дом, батя сообщил, что его выходной на этом заканчивается — двухцветный уазик оказался рядом не просто так. Так что поцеловав нас на прощанье, поздравив авансом с новым годом, отец уехал на работу, провожаемый двумя парами женских глаз из окна.
— Ой, что-то у меня нехорошее предчувствие — проговорила мать, всё не как не находящая в себе силы отойти от окна, и держась за сердце.
Я бы тоже подержался, да сердца нет! — подумал я, и пошел на всякий случай искать валокордин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но праздничный ужин, мы все же приготовили. И даже агрегат — ящик с картинками, или телевизор по-русски, я подключил и настроил. В доме обнаружился и провод коллективной антенны, и подходящая розетка, и даже уголок со столиком, со сходящимися со всеми иными условиями разом! Так что проблем с подключением не возникло — поставил, и будто так и было! Что, в прочем, не далеко от истины.
И даже инструкция к аппарату тоже прилагалась! Но я в процессе подключения всё равно пересрался. Изучил провод антенны, и реально побежал в туалет! Как бы моя винтовочка, весящая на таком же кабеле, не оказалась уже в помойке. Причем — буквально. Он же тонкий! Непрочный — там основную несущею способность имеет пластик! Меди кот наплакал. И тянется — пластик, ага!
Но бежать слома голову под самый новый год с громоздким кофром за спиной и на глаза и без того напуганной и переживающей за отца маман — нет уж, это не мой стиль. Потерплю, переживу. Да понадеюсь, что мусор пред самым новым годом вывозить не будут. А если уже вывезли, и она уже упал — так зачем спешить к похоронам, если они были года два назад? Успеется.
— Ураааа! Завтра новый год! Урааа! Ураааа! — орут какие-то придурки во дворе, пуская фейерверки.
— Урааа!
— Ураа!
— Эээх!
Но вот фейерверк стихает, крики — тоже. И на улице наступает гробовая тишина. Даже машины с трассы неподалёку почти не слышно! Там тоже, умерло движение. И даже сирены экстренных служб как-то стихают. Город замирает, готовясь к новому году. К празднику, к выступлению президенте.
— Президент Российской Федерации, Владимир…
А вот собственно и оно! Как раз закончил перетаскивать кушанье с кухни в комнату. А мамка нервничает, будь то на собственной свадьбе! Да снимаю я! Снимаю фартук! Все, нарядная и у экрана. И хочу стащить бутербродик, но получаю по рукам — президент говорит! Наверное, это и правильно. Наверное — так и должно быть. Надо проявить уважение, в конце таки концов.
— …мы провожаем две тысячи третий год. Конечно, он был разным, были сложности и ошибки….
Стою, смотрю, на нашего главу, стоящего у кремлёвских стен, припорошенных снегом. Разглядываю камешки, кирпичики, и тут вдруг понимаю — что-то не так.
— …осталось много нерешенных проблем. Однако мы вместе искали и находили нужные решения…
А! — Дошло до меня — значок прямого эфира в углу экрана! Странно, раньше всегда в записи показывали, что в принципе, и не удивительно — сколько часовых поясов на страну! Когда в Москве будет двенадцать, во Владивостоке будет уже утро!
— …желаю вам, что бы все намеченное, обязательно получилось. Задуманное — сбылось…
Да и раньше я и не жил в Москве! Тут наверное такое всегда…
— Пусть будут наполнены уютом… — президент вдруг прервался, и отвлекся от камеры куда-то влево.
Миг, смазанная тень чего-то алого, прилетающего за спину президенту к кирпичной стене, яркая спешка, залившая собой весь экран, заставившая меня сощурится, а маму и вовсе ослепившая, и на экране ТВ вспыхивает заставка неработающего телевизора с цветными полосочками.
И тишина…
— Мы пре… — пискнули динамики голосом диктора, а на экране мелькнула новостная студия первого канала и растрепанная шевелюра этого самого диктора женского пола.
И свет погас, а с ним, с секундной задержкой, и экран. Во дворе вдруг обнаружилась та же картина — непроглядная тьма, и ни единого лучика света. Ни в окнах домов, ни в лампах фонарей, ни даже со стороны автострады. Хотя нет, последняя все же мелькает редкими огоньками где-то вдали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дочка, ты где? — обеспокоилась мать, не обнаружив меня рядом с собой.
— Тут — хотел подставить руку под её, но получил за место этого по носу.
— Ой, прости…
— Да ничего.
— Может пройти проверить пробки? — выдала она спустя минуту неловкой тишины.
