В годы войны сократилось промышленное производство. Добыча угля уменьшилась более чем в три раза. Почти наполовину сократилось производство соли. Производство шерстяной пряжи уменьшилось в четыре-пять раз, шелка-сырца – почти в три раза, резко уменьшилось изготовление продукции в ковровой, хлопкоочистительной, табачной и маслобойной отраслях. Объем строительных работ в годы войны настолько уменьшился, что были закрыты почти все кирпичные заводы. Вместе с тем после отмены капитуляций и ослабления в годы войны иностранной конкуренции было отмечено некоторое развитие производства в тех отраслях горнодобывающей промышленности, которые имели военное значение, в отдельных отраслях легкой промышленности, также в основном связанных с нуждами армии. В 1915–1917 гг. правительство провело ряд мероприятий по поощрению местной промышленности (увеличение импортного таможенного тарифа, подчинение иностранных акционерных обществ турецким законам, создание новых турецких банков). Эти меры не дали сколько-нибудь значительных экономических результатов. В то же время из-за войны почти полностью прекратилась внешняя торговля. Финансовое положение страны стало еще более тяжелым, дефицит ее бюджета рос постоянно, увеличившись за годы войны почти в 15 раз – с 2 млн. до 29 млн. лир. Порта по-прежнему искала выход из этого положения с помощью внешних займов. Несколько займов было получено в Германии и Австро-Венгрии, причем большую часть этих сумм правительство израсходовало на покупку в Германии оружия и боеприпасов.
Резко возросшие финансовые затруднения и многократное увеличение выпуска бумажных денег вели к инфляции и обесценению турецкой лиры. Цены на продукты питания росли с катастрофической быстротой. Хлеб подорожал в 37 раз, кофе – в 70, рис – в 30, картофель – в 27 раз. Особенно страдали от недостатка продовольствия жители Анатолии и арабских провинций империи. В Ливане и Сирии от голода и болезней погибло в 1914–1916 гг. около 40 % населения. На этом фоне особенно возмутительными были аферы младотурецких правителей, наживавшихся, в частности, на спекуляции продуктами питания.
Опираясь на законы военного времени, младотурецкие власти непрерывно производили реквизиции продуктов у населения. Формально это были принудительные закупки излишков продовольствия по самым низким ценам. По сути дела, это был плохо замаскированный грабеж населения, которое в большинстве своем к 1916–1917 гг. начало буквально пухнуть с голоду. Так, летом 1917 г. по приказу Энвер-паши по всей территории страны прошла так называемая перепись излишков продовольствия. В ходе этой кампании в одной только полуголодной Сирии было собрано и направлено в союзную Германию 240 вагонов зерна. Значительная часть собранного продовольствия попадала в лапы спекулянтов из числа чиновников правительственных ведомств. Центром спекуляции стала специально созданная комиссия по вопросам продовольствия во главе с членом ЦК партии «Единение и прогресс» Кара Кемалем, которого с полным основанием называли «продовольственным диктатором» империи. Обогащение чиновников, ведавших распределением продуктов питания, было ошеломляюще наглым. Лишь часть продовольствия они пускали по законным каналам, огромные же партии различных продуктов шли на черный рынок, где продавались до баснословным ценам. Корреспондент одной из немецких газет писал в ту пору, что на черном рынке в Турции можно было купить все, в то время как бедняки умирали от голода.
Резко обострились внутриполитические проблемы. В империи царил безудержный произвол верхушки младотурок. В ЦК партии «Единение и прогресс» и в ее парламентской группе руководящая роль принадлежала военным. Сам парламент представлял собой лишь законное прикрытие военной диктатуры младотурецких лидеров. Даже решение о вступлении в войну младотурецкое правительство приняло без обсуждения в парламенте. В государственном аппарате вновь воцарились безудержный произвол и взяточничество. Чиновники всех рангов обирали население в ходе разнообразных «кампаний реквизиций», призванных якобы обеспечивать нужды армии и фронта. В ходе таких кампаний у населения отбирали буквально все – одежду и дрова, даже такие далекие от военных нужд предметы, как лампы и женские чулки. В столице, а особенно в провинциях, полиция была всесильна, исчезло само понятие «неприкосновенность личности и имущества».
Младотурецкие триумвиры задавали тон в бессовестном ограблении государственной казны и в наживе за счет населения. Особенно отличился в этом фактический глава триумвирата Энвер-паша. У него появилось несколько дворцов и богатейшая загородная вилла. Все это было возведено за государственный счет. Энвер позволял себе раздавать крупные суммы из средств военного министерства своим приятелям. Огромные средства, взятые из казны, тратил на свои развлечения и официальные вояжи Джемаль-паша. Инспектируя флот, этот деятель возил с собой свиту в 200 человек. Примерно такой же эскорт, кутивший на государственные средства, сопровождал Джемаля в его поездке в Германию. Джемаль-паша не брезговал и крупными аферами, в частности спекулировал сирийским шелком. Когда эта история получила огласку, и в парламенте был поднят вопрос о его неблаговидном поведении, Джемаль-паша послал великому везиру и министру внутренних дел письма протеста, полные «благородного» негодования и наглых угроз своим противникам. В общем, младотурецкие диктаторы творили все, что хотели. Энвер-паша любил повторять: «Нет закона, создай закон!» Глумясь над идеей законности, младотурецкие лидеры проводили через полностью послушный им парламент все нужные для прикрытия их произвола решения.
Положение рабочего класса и крестьянства Османской империи в годы Первой мировой войны было неслыханно тяжелым. В стране возник острый недостаток продуктов питания, во многих районах население буквально голодало. Стоимость прожиточного минимума в 1917 г. возросла в 20 раз в сравнении с предвоенной порой. Между тем налоговое бремя в годы войны еще более увеличилось. Откупщики собирали ашар натурой. Сборы от этого налога целиком шли военному ведомству. Все дела, связанные с взиманием десятины, были тесно переплетены, как, впрочем и остальные мероприятия налоговых ведомств, спекулятивными махинациями. Десятки тысяч государственных служащих контролировали сбор налогов, не забывая при этом о собственном кармане. Стремясь компенсировать убытки от прекращения таможенных поступлений, Порта увеличила и ряд налогов, взимавшихся с податного населения в денежной форме.
Положение рабочего класса страны значительно ухудшилось еще и в связи с резким сокращением производства в некоторых отраслях промышленности, что привело к росту безработицы. Рабочие, как и горожане вообще, страдали в годы войны и из-за необычайного подорожания жилья. В Стамбуле, например, плата за жилье выросла с 1914 по 1918 г. почти в 20 раз. В провинциях она увеличилась в четыре-пять раз. Резко возросла стоимость топлива и воды. С 1917 г. хлеб, мясо, рис, бобы и сахар распределялись по карточкам, по крайне низким нормам. В обзоре, подготовленном осенью 1917 г. сотрудниками генштаба царской армии, была дана следующая картина жизни столицы империи: «Положение в Константинополе как с точки зрения продовольственной, так и санитарной становится с каждым днем все хуже и хуже вследствие главным образом острого кризиса в съестных припасах и их дороговизны. Почти все дешевые столовые, действовавшие, хотя и с грехом пополам, в прошлом году, будут закрыты на эту зиму… Все магазины съестных припасов находятся под контролем властей и сперва должны снабжать своих покупателей-мусульман, которые имеют привилегии перед другими… Нищих – множество… Многие госпитали должны были закрыться из-за недостатка аптекарских товаров, а между тем болезни и эпидемии свирепствуют в городе, особенно поражая бедный квартал». В провинциальных городах империи положение было еще более бедственным. Голод и болезни, недостаток воды и топлива делали жизнь населения страны, втянутой в войну политическими авантюристами, невыносимой.
Особенно обострились в годы войны национальные проблемы, отношение к которым лидеров младотурок выявило подлинную сущность их политики в национальном вопросе. Наглядно проявилась она в страшном избиении армян, организованном в 1915 г. Младотурецкое правительство, приступая к сознательному уничтожению армян, состряпало версию, согласно которой армянское население депортируется из районов постоянного проживания в глубинные области страны из «военных соображений». На деле же Энвер, Талаат и Джемаль, ставшие палачами армянского народа, задумали и осуществили акцию массового геноцида армян. Резня была осуществлена с неслыханной даже для абдулхамидовской поры жестокостью. Талаат-бей, занимавший пост министра внутренних дел, даже в официальных телеграммах не стеснялся говорить о том, что речь идет о полном уничтожении армян в Османской империи.
