вспомнив, что перед ним гражданка той страны, которая прямо или опосредованно причастна к развязыванию войны, и к смерти Али. При других обстоятельствах, он должен был бы ненавидеть Джессику, и даже, не исключено, попытаться её убить. Но почему-то ненависти он не испытывал. Жалость. Сопереживание. Усталость. Очень большая усталость, которая давила на веки, заставляя их закрываться.
Странно, очень странно. Вроде вот перед ним воплощение режима, ответственного за миллионы и одну смерть, но никакой злобы не было. Только усталость.
— И ты просто будешь следовать за ним? — спросила она, всё так же не оборачиваясь.
Влад поймал себя на мысли, что американка негативно относится к Алексею, что, учитывая обстоятельства знакомства, не было удивительным, однако, а какие были варианты? Да, Алексей был тем гонцом, который принёс вести о гибели её родителей и друзей в результате ответного удара. Да, он вырубил её ударом в челюсть (синяк до сих пор красовался на левой стороне лица), но как бы поступил сам Влад? Наверное, тогда это был наиболее эффективный и рациональный способ решения возникшей проблемы сохранения её жизни. Если американка не хотела или не могла идти с ними, её надо было заставить. Знать бы ещё, зачем она ему понадобилась. Зачем они вообще ему нужны живыми? А пограничник именно, что хотел сохранить им жизни, по крайней мере, до определённого момента.
— А что мне остаётся?
— Разве ты не можешь не идти?
Джессика повернулась на другой бок и посмотрела Владу в глаза. Её веки действительно были розовыми и припухшими от слёз. Ветер снаружи продолжал полоскать брезентовые стены.
— Я не вижу причин не следовать за ним.
Джессика поднялась со своей кровати, сделала шаг и села рядом с Владом, взяв его за руку. Он не стал её одёргивать.
— Мы поедем в Москву?
— Вероятно.
— И что он хочет там найти? — спросила Джессика. — Я слышала, что нам надо добраться до Сарова. Это вообще где?
Влад попытался вспомнить, где слышал это название. Кажется какой-то закрытый город. По крайней мере, был таким в советское время, а как дела обстоят сейчас, Влад не знал. Скорее всего, тоже город с особым режимом въезда-выезда. В памяти всплыла история с российскими спортсменами, которые тренировались в закрытом городишке, а комиссары WADA, которых туда не пустили, сделали из этого вывод, что атлеты там принимают тонны секретного допинга.
Но почему он не сказал об этом обстоятельстве Владу? Нет, капитан, конечно, не обязан просто так по доброте душевной делиться с ним информацией, если не считает это нужным, но всё-таки…
Мысли завертелись в голове Влада, цепляясь одна за другую выстраивая цепочку фактов и предположений, но усталость продолжала давить на сознание, и все умозаключения терялись в тумане неопределённости. К тому же сидящая рядом Джессика вольно или не вольно не давала сосредоточиться.
Таких американцев, как она, сейчас по России не один десяток, если не сотня, что уж говорить о других иностранцах из государств, внезапно ставших России глубоко враждебными. В чём они виноваты? По большому счёту от них ничего не зависело, и вешать на них всех собак, это уподобляться небратьям из страны победившей гидности. Правда, что касается Украины, то обстановка там сейчас далеко не однозначная, если верить официальным сообщениям и варьируется от области к области.
Кто-то приехал, как турист — осенью реально дешевле, — кто-то находился в стране по работе, всяких там менеджеров иностранных компаний не счесть, добавьте сюда журналистов и прочих подобных. А кто-то перебрался сюда как экспат, не найдя себе применения на родине. Такие тоже встречаются.
Только вот где-то сейчас ныкается американский посол, сваливший из Москвы буквально за считанные часы до удара. Его так и не удалось найти, несмотря на все усилия правоохранительных органов и спецслужб. Считается, что государственную границу он не пересекал, иначе западная пропаганда с высокой долей вероятности об этом сообщила. Значит, где-то отсиживается свoлoчь.
Ну, увлеклась девчонка русской культурой (Пушкин, Достоевский, Толстой и т. д.), решила изучить язык, потом возникло желание посетить страну, а тут вот оно что. Никто отдельных граждан не будет предупреждать о планируемом ударе, особенно, если этот кто-то надеется на эффект неожиданности. Так что не стоит себя накручивать лишний раз там, где это абсолютно не имеет смысла.
— Мы все умрём? — Джессика положила голову ему на плечо и её светлые кудри защекотали ему шею.
Что тут можно ответить? Что всё будет хорошо, как в американском боевике? Где героя без половины туловища другой герой наигранно подбадривать. Мол, не переживай, всё будет хорошо! Мы тебя подлатаем! А ещё они любят в фильмах все в крови и кишках целоваться. Кто так делает в реальности? Да никто! У тебя так-то половины тела нет — хорошо уже не будет никогда, бро! Помирай давай уже, давай, мне ещё похоронку писать.
Что он может ей сказать? Обнадёжить, что всё наладится и всё в таком духе — покривить душой против реальности. Хорошо не будет. И скорее всего, да, они умрут. Может, не все и не сразу, но умрут. В конце концов, человек смертен и ни одного бессмертного наука ещё не зафиксировала. Вопрос лишь в том, каким образом это случится.
И да, умирать в молодом возрасте не хочется. Ты ещё столько всего не успел сделать, у тебя ещё столько планов, ты готов к новым открытиям и отношениям, а тут типа раз и всё. И хорошо ещё, если "раз и всё", а то начнёшь расползаться по частям: сначала полезут волосы, потом начнут выпадать зубы, клетки внутренних органов начнут распадаться и организм перестанет переваривать поступающую в него пищу, начнёшь блев@ть и ср@ть кровью, а кожа покроется язвами.
Влад невольно посмотрел на светлые локоны Джессики, которые пахли обычным мылом. Духи остались в прошлой жизни.
Её рука коснулась его ладони, и он ощутил её дыхание у своей щеки. Кровь ударила в лицо, но…
— Нет, — постарался как можно мягче произнести он, отстраняясь от Джессики, — я не могу. Я потерял жену всего несколько дней назад. Это не правильно. Я её очень любил.
Джессика лишь молча закивала, поднялась и вернулась на свою койку.
— Понимаю, прости. Просто, если мы завтра…
— Даже если мы завтра погибнем, это было бы неправильно. И не стоит извиняться, ты ни в чём не виновата.
Он лёг на койку в сметённых чувствах и закрыл глаза. Через несколько минут он уже провалился в глубокий, но тревожный сон. Снилась Аля.
Ночью он проснулся от звуков работающих моторов и всполохов света фар
