Мы подошли еще ближе. Они, судя по всему, не хотели нас обидеть, но и убегать не собирались. Убежать они, пожалуй, и не могли, потому что у них в самолете, видно, что-то испортилось, раз они приземлились в темноте, на лугу. И, конечно, они не захотели бы бросить его здесь. Им даже необходимо было починить его, прежде чем пускаться в обратный путь, — об этом они сообщили нам потом, когда стали показывать свое особое кино или что-то в этом роде.
Ростом они были не больше нас, поэтому мы не слишком перед ними робели, но одеты так чудно! Я уже говорил вам — толстые неуклюжие комбинезоны, из-за которых руки у них казались короткими, а сверху что-то вроде металлического шлема, только прозрачного спереди, — он закрывал всю голову и прикреплялся к плечам. Из-за него, наверное, и не было слышно, что они говорили. Когда на человечков падал свет из двери, видно было, что они походили на китайцев — лица маленькие, и выражение совсем не злое.
Один из двоих, должно быть главный, сказал нам чтото (его губы шевелились за стеклом), но мы, конечно, ничего не услышали. Тогда он обернулся и сказал что-то другому (наверное, у них в шлемах какое-то устройство, вроде радио), и тот снова полез в машину. Ему это было нелегко — первый подталкивал его снизу, а третий тащил сверху. Через минуту он вернулся, и в руках у него был шлем, такой же, как у всех, только немного побольше. Из шлема торчали два усика антенны, а сзади была приклеена маленькая четырехугольная коробочка. Он передал его первому, а потом спрыгнул вниз. Мы помогли ему подняться с земли. Но за ним из машины вдруг вылезают еще несколько, трое или четверо, с кучей инструментов и большими кусками листового железа. Они помогают друг другу спрыгнуть и начинают возиться вокруг дыры, которая образовалась в боку самолета. Дыра большая, в нее можно просунуть кулак.
Мы обошли машину кругом, чтобы рассмотреть ее, и оказалось, что она совсем круглая. Тут Жерар возьми и скажи, что это летающее блюдце и что люди эти — марсиане. Я так и думал, а может быть, и другие тоже, но я боялся, что никто не поверит, если я скажу первый. Машина была очень похожа на летающее блюдце — круглая, плоская, с утолщением посредине и с маленькими круглыми окошечками вокруг, вроде иллюминаторов.
Я смотрел на нее вместе со всеми ребятами (а они, марсиане, страшно быстро работали, заделывая свою дыру), как вдруг кто-то тронул меня за плечо. Оборачиваюсь — это тот, у которого в руках большой шлем. Он делает мне знак надеть его на голову. Меня он выбрал, конечно, потому, что ростом я выше всех. Я колебался: почему, он хочет, чтобы я надел шлем? Но на меня смотрели другие, и я решил, что это, должно быть, не опасно.
Вот я надеваю шлем на голову, а он помогает мне руками в толстых перчатках. Стекло в передней части шлема оказалось совсем коричневым, как очень темные солнечные очки, и сначала я ничего сквозь него не увидел. Другие ребята окружили нас и наперебой спрашивают:
— Что это он с ним делает? Что это такое? Зачем он надевает ему на голову эту штуку?
Я их не видел, но был очень рад, что слышу их голоса, что они тут, возле меня, и что я не остался один среди марсиан.
А потом вдруг я словно очутился в кино. Я видел марсианина, но уже без шлема, и я знал, что вижу его не взаправду, а как бы на экране, в кино, — но в шлеме ведь не было экрана! Должно быть, это происходило у меня в голове. Он говорил со мной, и на это раз я понимал все. Он рассказал, как они попали сюда, говорил, что прилетели издалека.
— С Марса? — спросил я.
— Нет, — ответил он, — наша планета дальше, гораздо дальше.
И вот я уже вижу не его голову, а небо. Оно приближается с огромной скоростью, как будто я сам поднимаюсь высоко-высоко. Но только я не поднимался, — чтобы убедиться в этом, я даже потопал ногами по земле. Я по-прежнему стоял на ней и слышал, как вокруг меня шепчутся ребята. Однако же я видел звезды гораздо ближе, чем обычно. Они расступались и уходили в стороны, но появлялись все новые и новые. Наконец одна звезда, которая была посредине экрана, начала расти, расти, как будто я пикировал прямо на нее. Издали она казалась мне белой, но потом я увидел, что на самом деле она голубая. Когда она была уже совсем близко, я заметил несколько маленьких черных шариков, словно расставленных вокруг нее. Звезда скользнула в угол экрана, и мы направились к одному из шариков. Когда мы подлетели ближе, оказалось, что он окутан туманом, но мы прошли сквозь туман и перед нами открылась поверхность, освещенная солнцем. Мы быстро приближались к ней, и я увидел, что здесь, как на Земле, есть моря и материки.
Мы снизились над городом (у меня было такое ощущение, будто я лечу на самолете), сделали два-три круга, потом полетели над аэродромом, с которого поднималось другое летающее блюдце.
— Ладно, — сказал я, — все ясно.
Смотреть было интересно, но у меня немного болела голова в этом шлеме и хотелось поскорее удостовериться, что я по-прежнему стою на земле.
И я снимаю шлем.
— Колоссально, — сказал я ребятам, которые ждали, разинув рты от удивления. — Они прилетели издалека, с далекой-далекой звезды!
Тут все наперебой закричали:
— Дай мне! Мне! Я тоже хочу посмотреть!
Человечек берет шлем и надевает его на голову Жерару. Остальные хозяева летающего блюдца все еще суетятся вокруг дыры. Он подает знак тому, что стоит рядом с ним, и что-то говорит, глядя на нас. Тот направляется к двери, а Жерар объясняет нам:
— Он сказал, что вы можете войти и осмотреть космический корабль, — так он назвал свою машину.
Быть может, некоторые из нас и побаивались входить туда (еще бы, ведь эта штука была совсем незнакомая, невиданная), но никто не посмел отказаться и все пошли за человечком. Он был очень неповоротливый, и мы помогли ему подняться в машину. Ну, а мы раз, два — и там!
Вот где мы насмотрелись на чудеса! Машина и внутри была круглая, совсем круглая, с круглым потолком. По всей окружности были расположены шкафы, маленькие кровати одна над другой. Все устроено так, чтобы занимать как можно меньше места. С одной стороны кроватей не было, а только большой стол, немного наклонный, на нем полным-полно кнопок и рубильничков, а перед ним — зубоврачебное кресло. Стена напротив покрыта циферблатами, там были и экраны, белые, как в телевизорах, только круглые. На полу, как раз посредине, двое человечков отвинтили большую круглую пластину, залезли в эту дыру и возились там с какой-то сверкающей машиной — наверно, это был мотор.
Человечек провел нас вокруг кабины и все время давал объяснения, которых мы, конечно, не слышали, но мы все-таки понимали, когда речь шла о чем-нибудь знакомом, например о кроватях или о большом овальном столе, стоявшем перед ними. Мы говорили друг с другом о том, что путешествовать в этой машине, должно быть, совсем неплохо, и понемногу потрогали все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
