в структуру которого сейчас входили остатки КГБ. В «Бригаде» конторские вообще сами к Саше Белому подкатили. Жаль, конечно, такая мощная структура оказалась колоссом на глиняных ногах, не смогла не только разглядеть засланных казачков в руководстве партии, но даже памятник Дзержинскому защитить. Сколько ещё пройдёт лет, прежде чем организация снова начнёт возвращать себе авторитет… Но и сейчас в её рядах хватает порядочных людей.
Мне, правда, нужен был не столько порядочный, сколько обладающий достаточной властью и решимостью чекист, а также долей авантюризма и – что уж греха таить – определённой жаждой наживы. Чином желательно не ниже капитана, но и выше майора прыгать не стоит.
Мечты, мечты… Нет у меня никаких подвязок в Управлении. Вот у Марка Ефимовича, уверен, имеются, а у меня нет. И как изволите налаживать контакты? Зайти в это серое здание и заявить дежурному, мол, подгоните капитана или майора, такого, чтобы согласился «крышевать» мой бизнес? Подозреваю, что после таких слов я из этого здания выйду уже под конвоем, а бригадой в ближайшие несколько лет придётся руководить кому-то другому.
Получается, нет у меня другого выхода, как надеяться или на Абрамова-старшего, или на себя. Ну а что, в моей бригаде три десятка крепких, тренированных парней, не считая снайпера, готового за вполне приемлемую цену без лишнего шума устранить «токсичного» человека. И желающих её пополнит немало, причём отбор у меня будет простой. Если пришли со своим «бизнесом» – то 10 % в общак и 10 % в бригаду, остальное – себе на развитие. Если просто прибиться хотят – то пусть поработают в свободном поиске и, если надо потом на стрелки бригаде приезжать или еще как решать вопрос, то тут уже работаем пятьдесят на пятьдесят.
И чего, спрашивается, дёргаться раньше времени? Нужно решать проблемы по мере их появления, а не выдумывать себе эти проблемы заранее. Одно дело – просчитывать наперёд, и другое – накручивать себя, попусту сжигая нервные клетки. Пусть будет как будет, а там посмотрим.
Гоша появился даже меньше, чем через неделю.
– Не могу я торчать в Москве, когда тут такие события происходят, – заявил он, сидя вечером в день приезда у меня на кухне. – Надеюсь, я по-прежнему в деле?
– И в деле, и в доле, – успокоил я его, едва сдерживая улыбку.
Всё-таки не зря я перевёлся на заочный. Не представляю, как бы я всё успевал, учась на дневном. А пахать приходилось буквально без выходных. В течение ближайшего месяца был образован холдинг, в который вошли сеть салонов и дилерских автосервисов «АвтоРадуга». До Нового года основные усилия были направлены на развитие именно этого проекта, Гоша взял в банке у своего отца кредит и смотался с парой крепких ребят охраны в Латвию, чтобы привезти оттуда два десятка «рафиков». Мне как главному в бригаде мотыляться самому уже вроде как было невместно.
По осени я устроил массовую скупку ваучеров, тут обошлось без кредитов, вложили свои средства. Насколько я помню из истории, было напечатано 150 млн ваучеров, каждый номиналом в 10.000 рублей. В сущности, это были копейки. Если 1 доллар в июле 1992-го стоил 161 рублей, то к концу октября уже тянул на 398. Мои ребята скупали их по цене двух бутылок водки.
Конечно, не я один оказался такой прозорливый, скупали и другие, в том числе люди Бирюка, которому, видно, кто-то умный шепнул, что эти бумажки можно выгодно вложить. В общем, набралось у меня приватизационных чеков больше трёх тысяч и, недолго думая, я вложил по трети в акции РАО «ЕЭС России» и «Норникеля». Главное, не забыть продать акции «ЕЭС» перед накануне упразднения летом 2008 года. Ещё треть я придержал до того момента, когда Указом Ельцина концерн «Газпром» будет преобразован в акционерное общество. Что с успехом и проделал в конце февраля 1993 года.
Марку Ефимовичу я через Гошу тоже ненавязчиво посоветовал скупать ваучеры и вкладывать их в компании, которые, насколько я помнил, будут ещё долго на плаву. Мы же одна команда, в конце концов. Абрамов-старший послушался моего совета. Не знаю уж, сколько он скупил и куда вложил, я специально не спрашивал, но, судя по намёкам Гоши, его батя надеется, что не прогадал. Ага, а я надеюсь, что он вложил, куда я советовал, не хотелось бы потом выслушивать претензии.
Парням я, кстати, запретил щеголять в спортивных костюмах, они только для тренировок, а по жизни – цивильные костюмы. Я в этом плане смотрел вперёд: никакой «малины» и широких плеч, пиджак должен быть неброским и сидеть как влитой, не стесняя движений, а брюки – нормальной ширины, но чтобы также позволяли нормально двигаться в случае, если придётся бегать или махать ногами. По осени и весне – не куртки, а плащи, на голове – шляпа или берет. Зимой – тёмное драповое пальто. Такая вот своего рода униформа, с которой парни, что уж греха таить, смирились не сразу. Тем более покупать или шить в ателье предлагалось за собственный счёт. С другой стороны, ни в каких особо передрягах не участвуя, и при этом получая ежемесячно хорошую зарплату, они могли себе такую роскошь позволить. К тому же служащую для поднятия собственного имиджа. И со временем, два-три месяца спустя, даже стали гордиться, что у нашей бригады такая вот отличительная примета – стильная одежда. На ногах – ботинки из натуральной кожи, на мягкой, удобной подошве, зимний и демисезонный варианты, в зависимости от времени года. Достать такие в нашем городе казалось задачей непосильной, в итоге я «зарядил» одного торгаша с рынка, чтобы привёз из Москвы полсотни пар 43–46 размера, и ещё одну 41-го, для Люська, нашего мелкого братишку. Желательно импортного, а не отечественного производства.
Даже Гоша стал одеваться в стиле «олимпийцев». Я и сам не отставал, к тому же Алине нравилось, что я так солидно, не по годам выгляжу. Ну и подарки на Новый год, 8 марта – всё это тоже добавляло плюсиков в мою карму. Её мама уже начала прозрачно намекать, не пора ли нам задумываться о свадьбе. Сама Алина помалкивала, но то, как она смотрела на маму, когда мы сидели за столом, отмечая день её рождения, было красноречивее всяких слов.
Но я понимал, что спешить не стоит. Женишься, дети пойдут, и я окажусь в какой-то мере связан по рукам и ногам. Семья станет моей ахиллесовой пятой, через которую недоброжелатели смогут воздействовать и на меня. К тому же какие мои годы! Пацан ведь ещё,
