Парк развлечений был великолепен. Там было много разных аттракционов, по аллеям бродили настоящие звери, повсюду стояли столики, за которыми можно было поесть или попить, причем все было бесплатно. Раньше Настя несколько раз бывала в зоопарке и в Парке Горького, а однажды, когда они с мамой и папой ездили за границу, они были в настоящем Диснейленде, тогда она думала, что лучше места не может быть нигде, но она была не права. Парк развлечений двадцать восьмого века был гораздо лучше Диснейленда.
Через неделю Настя узнала, что можно побывать на других планетах, и не понарошку, как в Диснейленде, а по-настоящему. Она видела настоящих динозавров, только они ходили на шести лапах, а не на четырех. Она видела ночное небо, половину которого занимала огромная туманность, светящаяся тусклым бордовым светом, как мамино вино, когда смотришь сквозь бокал на свет лампы. Еще Настя побывала в настоящем скафандре в настоящем космосе, но там ей совсем не понравилось — сильно кружилась голова и было нечего делать. На одной планете Настя видела зеленое небо, с которого светило красное солнце, на другой — джунгли, составленные из угловатых оранжевых кристаллов… чего она только не видела…
Иногда ей казалось, что она все-таки в раю, а мама не признается ей, потому что не хочет, чтобы она знала, что умерла. Взрослые иногда бывают такими глупыми! Вот, например, когда умерла бабушка, мама говорила Насте, что бабушка надолго уехала, а куда уехала — не говорила. Настя тогда очень тревожилась и если бы дедушка не объяснил все нормальными словами, Настя наверняка сильно расстроилась бы.
Надо будет как-нибудь спросить у дедушки, в раю они или нет. Дедушка врать не станет.
8.
Очередная стадия контртеррористической операция завершилась успешно. Летающая тарелка приземлилась во внутреннем дворике большого кирпичного здания на окраине Москвы, объект разработки был выгружен и отконвоирован куда-то внутрь.
— Подвалы Лубянки? — ехидно спросил Коля.
Стас, лично встретивший их, скорчил раздраженную гримасу и ответил вопросом на вопрос:
— Совсем ориентацию потерял?
Коля почему-то подумал, что речь идет не о географической ориентации, а о сексуальной, и рассердился. Елена слушала его и тихо посмеивалась про себя — эти гомофобы такие смешные!
Коля начал ее беспокоить. На обратном пути в Москву он вел себя необычно тихо, всю дорогу думал о чем-то своем и выглядел каким-то потерянным. То ли устал, то ли… черт его знает.
— Кто следующий? — спросил Стас.
— Желудевский, — ответила Елена.
— Ликвидация или разработка?
— Ни то, ни другое, — улыбнулась Елена. — Публичное покаяние.
Стас присвистнул.
— А сумеешь?
— Сумею, — Елена снова улыбнулась, но теперь улыбка ее стала хищной и немного жутковатой. — Покажу ему кое-какие записи из архива, должно подействовать.
— Уже компромат успела собрать? — удивился Стас. — Так быстро?
— Это не компромат, это мое личное портфолио, видеосъемки нескольких следственных мероприятий. На объекты разработки обычно очень хорошо действует.
— А если не подействует?
— Тогда архив пополнится, — улыбнулась Елена все той же зловещей усмешкой.
Стас чуть-чуть склонил голову набок и окинул Елену критическим взглядом.
— Непохожа? — спросила Елена.
Стас не стал переспрашивать, на кого она непохожа, он понял ее с полуслова.
— Непохожа, — подтвердил он. — Не могу себе представить, как ты… мне это даже вслух произнести трудно.
— Это хорошо, что трудно, — опять улыбнулась Елена. — Контраст между ожидаемым и реальным поведением шокирует и подавляет. Можешь не сомневаться, мне не раз приходилось пытать людей. Я не люблю это делать, я не садистка, но если будет нужно, я справлюсь.
Стас некоторое время задумчиво смотрел на Елену, а потом вдруг поежился и перевел разговор на другую тему.
— Переночуете у нас? — спросил он. — Или сразу в будущее?
— У меня есть другая идея, — сказала Елена. — Коля, твоя квартира сейчас пустует?
Коля аж вздрогнул от неожиданности. Он приподнял брови и посмотрел на Елену недвусмысленным оценивающим взглядом. Елена поняла, о чем он думает, и мысленно захихикала. Что бы вокруг ни происходило, молодые мужчины всегда думают о сексе и только потом обо все остальном.
— Я вообще-то не это имела ввиду, — сказала Елена, выдержала паузу и добавила: — Но так даже лучше.
Стас иронично хмыкнул и провозгласил:
— Роковая женщина.
Коля полез в тарелку. Воистину, когда мужики думают о сексе, все другие мысли у них отшибает.
— Тарелка пусть лучше останется здесь, — сказала Елена. — Или ты собрался ее на балкон сажать?
— А что? — отозвался Коля. — То есть, конечно, не на балкон, но на крышу вполне можно посадить.
— Лучше не надо. Найдут ее бомжи какие-нибудь, журналистов притащат… Или, не дай бог, ветром сдует.
— А здесь… — Коля начал говорить и осекся, не зная, как сформулировать мысль, чтобы не обидеть Стаса.
— Здесь все будет нормально, — заверила его Елена. — Компьютер! Когда Коля вылезет из тарелки, установи колпак и не пускай никого внутрь, пока мы не вернемся.
— Все сделаю в лучшем виде, — заверил ее компьютер.
— Вот видишь, — обратилась Елена к Коле, — все будет хорошо. Давай, не тормози, полетели, будешь дорогу показывать. Только не опускайся слишком низко, а то провода зацепишь.
9.
Москомп сообщил о готовности поздним вечером, незадолго до заката. К этому времени путешественники уже успели хорошо отметить успешное прибытие в будущее. Сторонний наблюдатель ничего не заметил бы — князь или воевода, когда напивается, до последнего момента ведет себя как обычно, лишь чуть-чуть раскованнее, с первого взгляда и не поймешь, пьяный перед тобой или трезвый. Если верить будущим летописям, в более поздних временах большинство политиков обладали тем же свойством, а исключения вроде царя Бориса лишь подтверждают это правило.
Услышав, что летающая тарелка успешно доставлена в тринадцатый век, Святослав схватился за шестопер Еремея и заявил, что хочет лично поучаствовать в допросе своего непутевого братца. Еремей возразил, что это мероприятие боевое, а в бою Святослав при всем уважении не тянет ни на мужа, ни даже на огнищанина, а тянет всего лишь на отрока. Святослав покраснел и напрягся. Еремей поспешно добавил, что высоко ценит Святослава как хорошего правителя, что в булгарском походе заслуги Святослава ничуть не меньше, чем заслуги Еремея, и что он никогда не считал, будто Святослав… Тут Еремей осекся, и вовремя. Святослав — человек спокойный, но на такие намеки мог бы и обидеться.
Мстислав воспользовался заминкой и вмешался в разговор, сообщив, что из всех троих только он умеет пользоваться летучим мешком и потому никто, кроме него, в этом мероприятии участвовать не сможет. О том, что летучий мешок поддерживает удаленное управление, Мстислав благоразумно умолчал.
Святослав с Еремеем тут же заинтересовались, что это за вещь такая — летучий мешок. Мстислав посоветовал им расспросить москомпа. Святослав сказал, что это у них не получится, потому что москомп отправится в прошлое вместе с Мстиславом. Мстиславу пришлось объяснить, что компьютеры в отличие от людей умеют помещать часть своей души в отдельное тело, так называемый автономный модуль, а оставшаяся часть души остается на месте и может разговаривать так же, как и раньше. Это сообщение вызвало живой интерес, князь и воевода стали наперебой выспрашивать у москомпа разные подробности, а Мстислав тихо вышел из комнаты, оделся в броню и пошел в будку для мгновенных перемещений.
Через час он сидел в летающей тарелке, висящей над ночным Киевом. Летающие роботы, похожие на большие железные яблоки, рыскали над городом, отыскивая Ярослава. Мстислав сидел в кресле, боролся с пьяной дремой и ждал.
— Нашел, — сказал вдруг москомп. — Ярослав в Софийском соборе, свечи перед иконами ставит. Отличный момент, надо перехватить его там, пока не ушел. Если он увидит тебя в храме, по крайней мере, за черта не примет.
Мстислав опустил забрало шлема и стал расстегивать ремни, которыми был пристегнут к креслу.
— Сам спустишься? — спросил москомп. — Я могу помочь…
— Не надо, — оборвал его Мстислав. — Сам спущусь, не маленький.
Он осторожно залез на сиденье, перекрестился и перешагнул через бортик кабины. Наружная обшивка тарелки оказалась мокрой и очень скользкой, не иначе, ночная роса выпала. Мстислав поскользнулся, стукнулся гузном о железо, заскользил к краю тарелки и полетел вниз.
Не успел он пролететь и двух саженей, как неведомая сила подхватила его и рванула вниз, да так сильно, как будто к ногам привесили стопудовую гирю. В лицо ударил ветер, глаза заслезились, дыхание сбилось, руки и ноги напором воздуха разбросало в стороны, Мстислав почувствовал, что сейчас начнет кувыркаться. Он поспешно врубил тягу, но падение не замедлилось, его просто понесло вбок, прямо на купола белокаменного собора.
