ним связались мои юристы.
Старик долго колебался, но в итоге согласился вернуть себе свое детище. Правление в шоке, в определенных кругах быстро разошлись слухи, что Лебедев тронулся умом.
Пускай. Похер. Мне надо немного времени, чтобы мобилизовать силы и собраться с мыслями. И Маше это время тоже нужно. Оно, как известно, умеет расставлять все по своим местам.
Через двадцать минут снова слышу шаги. Маша спускается со второго этажа и проходит на кухню, потом замечаю, как ее тень мелькает в прихожей.
В центр груди приходится удар, руки и ноги леденеют.
Уходит?..
Но тут до слуха доносится ее негромкий голос — говорит с кем-то по телефону, а потом заходит в комнату и, обняв руками свои плечи, смотрит на камин.
— Здесь красиво, хороший район, — проговаривает она тихо.
— Да, хороший.
— Здесь жить будешь? А как же квартира?
— Я ее продаю, уже покупатель нашелся.
Обернувшись, Маша врезается в меня взглядом. В нем столько всего, что разобрать, что именно, не представляется возможным.
— Завод… квартира… решил избавиться вообще от всего?
— Да, и дом этот на продажу выставил…
Она отворачивается, растирает ладошкой лоб и, подойдя к камину, очерчивает пальцем один из отделочных камней.
— Жаль. Он мне понравился.
Срываюсь и лечу в пропасть, обдираю кожу о скалы. В глазах темень, в ушах свист. Ударяюсь насмерть и взмываю в небо. Солнце слепит, легкие не успевают качать кислород. Задыхаюсь.
В комнате звенящая пустота.
Маша застывает спиной ко мне, а я боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть сон.
— Что это значит? — выдавливаю хрипло.
Пожимает плечами, этим жестом наматывая мои нервы на кулак.
Что это, бл*дь, значит?! Она приняла какое-то решение? Какое?!
— Маша… — посылаю ей, — не молчи, а…
И тут она оборачивается. Ее глаза полны слез, они струятся по щекам, оставляя после себя блестящие дорожки.
— Может, все-таки поможешь? Думаешь, мне легко?.. — шепчет почти беззвучно.
Срываюсь с места и уже через мгновение разворачиваю ее и подхватываю на руки. Охнув от неожиданности, она тут же обвивает мою шею руками.
— Что это значит? — спрашиваю, глядя в мерцающие серые глаза.
— Давай попробуем, — шепчет жена, — я согласна.
— Ты простила?
Быстро облизывает губы и смотрит на мои.
— Я в процессе… я тебе верю… Ты меня любишь.
— Люблю, — подтверждаю я, — и любил всегда.
В груди начинается салют, а горло пробивает насквозь — ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— С чем связано, Маш? Почему?..
— Я просто боюсь, что не прощу себя, если мы не попробуем, — проговаривает она.
— Все получится.
— Не уверена, но…
— Все получится, Маша, — припечатываю строго, — доверься мне…
Я чувствую, вижу, что внутри у нее хаос, нет там четко выверенного решения, она все еще боится и сомневается. Но шанса переиграть, пойти на попятный я ей не дам.
Как всегда забераю все, что она предлагает мне, до последней крошки.
— Я хочу быть честной с тобой, Руслан…
— Говори…
— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть все это и снова научиться доверять тебе… Если не получится, я скажу…
— Хорошо.
Мы смотрим в глаза друг другу целую вечность. Не знаю, что Маша видит в моих, но в ее буря постепенно стихает. Тело в моих рукам расслабляется, губы слегка размыкаются.
— Поцелуешь?..
Не верю своим ушам, не верю своим глазам и рукам. Смотрю на нее, как на призрак. Он вдруг улыбается, чуть склонив голову набок, смотрит на меня с неподдельным интересом.
— Уснул?..
— Проснуться боюсь, — усмехаюсь глухо.
Маша сама ко мне тянется. Встречаемся губами на полпути. Целуемся как в первый раз. Ее губы мягкие, теплые, рот гостеприимный.
Она действительно решилась на второй шанс для нас. Только теперь это открытие окончательно укладывается в моем сознании, и меня, нахрен просто сносит волной счастья.
Дернув ее юбку вверх по бедрам, подхватываю под ягодицами, и Маша тут же обвивает меня ногами.
— Девочка моя… клянусь, ты не пожалеешь…
Разворачиваюсь и несу ее из комнаты. Кивая, жена часто хлопает ресницами.
— Да… прошу, Руслан… сделай так, чтобы я не пожалела!
Все сделаю! Все, бл*дь, чтобы у нее даже капли сомнений во мне не появилось. Хрен я этот шанс упущу!..
Не помню, как взлетаю с ней на второй этаж, толкаю первую же дверь и оказываюсь в спальне с узкой кроватью. Похрен, так даже лучше…
Ставлю ее на ноги и сразу же стягиваю с нее колготки. Блузку Маша сама расстегивает. Я распахиваю ее полы и одним движением спускаю чашечки бюстгальтера.
Черт… нежно у меня сейчас не получится. А ей и не надо. Сведя брови к переносице, с остервенением тянет с меня футболку. В следующее мгновение мы оказываемся на прохладных простынях, а еще через секунду я в нее погружаюсь.
— Ой, мамочки… — шепчет мне в губы.
— Больно?.. Маш?..
— Нет… еще!..
Охреневая от ощущений, я толкаюсь снова. С минимальной амплитудой, потому что между нами ни миллиметра свободного пространства.
Спаиваюсь с ней, целую глубоко и продолжаю долбить. Ее запах, гладкость кожи, мягкость волос всюду. Я весь в ней, с ней… теперь навсегда и необратимо.
Факт этот проламывает чердак.
— Маш… Маша…
Она за волосы мои цепко держится, пьяным взглядом по лицу кружит и плачет почему-то.
Довожу ее все же до оргазма, потом сам. Даю несколько минут на прийти в себя и раздеваю догола. Укрываю толстым одеялом и залезаю к ней. Маша тут же устраивается на моей груди.
Я лыблюсь как идиот.
— Не продавай дом, пожалуйста… — шелестит ее голос.
— Не продам, Маш, завтра же дам отбой риэлторам.
— Может, тогда и завод оставишь?
— Завод не оставлю, не проси…
Глава 70
— Маш, есть время? Может, глянешь на мой макет?
Перевернув запястье, смотрю на циферблат наручных часов.
— Лиз, давай завтра, я и так задержалась сегодня.
— Ладно, я у тебя на столе оставлю, о’кей?..
— Ага…
Выключаю монитор и скидываю свои вещи в сумку. Собираю распущенные волосы на затылке, подкрашиваю губы.
Через пять минут я выхожу на улицу. Остановившись на крыльце, пробегаюсь глазами по стоянке.
Не поняла… А где Сафрон?
И вдруг вижу, как справа мигает фарами большой черный джип. Чувствуя внезапный укол бешеной радости, закусываю губы изнутри и начинаю спускаться с крыльца.
Дверь машины хлопает, и навстречу мне выдвигается Руслан. Высокий, стройный, до одури красивый.
— Я думала, ты к ночи вернешься, — говорю, когда между нами остается пара метров.
— Получилось пораньше, — бормочет, с ходу впечатываясь губами в мой рот.
А когда отстраняется, въедливо смотрит мне в глаза. В последнее время он постоянно это делает. Словно
