— Господин Шекспир не предупредил меня о вашем приезде. Если вы хотите остановиться в доме, то комнаты для гостей я не готовила.
— Так, письмо он не получал, — обратился Джеймс к Ричарду, — нам не нужна комната для гостей. Пока. Нам нужен Уильям.
— Он болен? — на сей раз вопрос про болезнь друга непроизвольно выпалил Ричард.
— Да кто ж его знает, — ответ на вопрос о здоровье Уильяма снова поставил друзей в тупик, — сидит у себя в комнате и смотрит на сад. Может, и болеет. Но Джон к нему нечасто ходит. Значит, если и болеет, то не сильно.
Джеймс пожал плечами. Со словами «сейчас позову» женщина скрылась за дверью, захлопнув ее плотно и задвинув засов.
— Будто мы разбойники какие, — обиделся Ричард.
Прошло минут десять. Друзья уже думали начать стучать снова, когда за дверью послышался шум отпираемого засова.
— Уильям! — заорал во всю актерскую глотку Джеймс. — Как я рад, что вижу тебя!
— Привет! — поздоровался Ричард чуть тише.
— Джеймс? Ричард? — Уильям медленно произнес имена друзей.
— Ты не получал моего письма? Я писал тебе, что мы собираемся приехать.
— Ничего страшного. Проходите, — Уильям пропустил друзей в дом, — мы не готовились к приему гостей. Извините. Сейчас я попрошу что-нибудь приготовить.
— Зачем? — махнул Джеймс рукой. — Собирайся, пойдем в трактир. Ты когда-то говорил, что в Стрэтфорде тоже есть трактиры.
— Где вы остановились? — уточнил Уильям.
— На постоялом дворе у въезда в город, — ответил Ричард.
— Я попрошу, чтобы вам подготовили комнаты, — Уильям побрел по коридору.
— Он изменился, — прошептал Джеймс Ричарду.
— Может, и вправду болен? — Ричард тоже выглядел озабоченным. — Как-то он уменьшился в росте, что ли?
— Осунулся, — согласно кивнул Джеймс, — и ходит еле-еле.
— Говорит тихо, едва слышно.
— Мы все-таки правильно сделали, что приехали сюда.
— Сейчас пошутим, посмеемся. Глядишь, и будет наш Уильям таким же, как прежде, — без особой надежды сказал Ричард.
— А как же иначе? — так же неуверенно произнес Джеймс.
По улицам Стрэтфорда шли трое мужчин. Первого все знали, кланялись ему, приподнимая шляпы, и вежливо здоровались. Никто уже и не помнил, как он выглядел четыре года назад. Казалось, он всегда был сгорбленным, седым и морщинистым. Второй был маленьким толстячком с гладким лицом, которое украшали пышные усы. Толстячок периодически вздыхал и вытирал со лба пот, хотя на улице было отнюдь не жарко. Третий походил на актера. Он был подтянут и высок, шел с высоко поднятой головой, на которой красовалась модная шляпа. Про моду жители Стрэтфорда кое-что знали, но таких шляп владелец местной лавки еще не привозил. Поэтому на актера смотрели с удивлением.
Мужчины, как вышли из дома Уильяма, не проронили и слова. Джеймс решил подождать до трактира, а Ричард — до того, как начнет говорить Джеймс. Уильям молчал без особых на то причин. Просто потому, что привык за эти годы говорить редко.
В трактире друзья уселись за стол. Джеймс заказал барашка, говядину и козленка. Также он велел принести красного вина.
— Ты много заказал, — заметил Уильям, — я столько не ем.
— К тебе приехали друзья, — веско заметил Джеймс, — из Лондона. Один, вон, — он кивнул в сторону Ричарда, — чуть не помер по дороге.
— Что-то случилось? — безразлично поинтересовался Уильям.
— Случилось?! — возмутился Ричард. — Разве ты не знаешь, что я не езжу каждый день на лошадях. То есть я на них вообще не езжу. И из Лондона никуда не выезжаю.
— Понятно, — видимо, объяснение Уильяма устроило.
— А как ты себя чувствуешь? — начал издалека Джеймс. — Как здоровье?
— Так себе. Устаю быстро, поэтому стараюсь меньше ходить. А так ничего.
— Отлично. Я получил твое письмо, где ты пишешь, что внес изменения в завещание после того, как Джудит вышла замуж. Подумал, может, ты уже и помирать собрался, — прямо заявил Джеймс.
— Мне Сьюзен все время говорит, что бумаги должны быть в порядке, — объяснил Уильям, — с тем, первым, завещанием пойди потом разберись, как быть с деньгами Джудит. Там ей приданое выделялось, а оно уже и не нужно.
— Ничего страшного, — пробурчал Ричард, — разобрались бы как-нибудь.
— Я и вас упомянул в завещании, — не слушая, продолжал Уильям, — суммы не очень большие, но обидно не будет. Вполне все достойно. Так считает Сьюзен.
— Что-то твоя старшая дочь рьяно взялась за дело. А она что получит? — спросил Джеймс.
— Все. То есть за исключением того, что завещал другим. Два дома, мой и моих родителей, земли и те деньги, которые останутся после выплаты остальным. Это большая сумма. Она будет ухаживать за Анной.
— За это и я готов ухаживать за Анной, — предложил Ричард и смутился, поняв, что пошутил не очень удачно.
— В смерти нет ничего страшного, — продолжал Уильям, — это естественно. Поэтому я не вижу ничего страшного и в написании завещания. Сьюзен права. Зачем после моей кончины разбираться, что кому должно достаться.
— Страшного ничего нет, но и говорить об этом много мы не будем, — подвел черту под беседой о завещании Джеймс, — давай-ка выпьем за нашу встречу.
Уильям сделал пару глотков и поставил бокал на стол.
— И пьешь ты тоже теперь мало, — уточнил Ричард, любивший в свое время посидеть с другом после ужина и выпить пару бутылочек припасенного к таким случаям вина.
— Помнишь, сиживали мы с тобой в трактире возле театра? — продолжил тему Джеймс. — Какое там было пиво, какой эль!
— А сейчас что? — заинтересовался Ричард. — Хуже стало? Знаешь, везде хуже стало. Хозяева не те, еда невкусная какая-то. Ээ-эх, — он выпил вино до дна, — а здесь вино неплохое, — он наполнил бокал снова, — давай, Уильям, выпьем за нашу дружбу. Ты брось тосковать.
Постепенно разговор стал живее. Уильям с аппетитом, о существовании которого он успел даже забыть, ел заказанное мясо и запивал его вином.
— Джеймс, как театр, расскажи. Я тут отстал немного. Не знаю, что там теперь происходит в Лондоне.
— Появилось много молодых авторов. Пишут, скажу тебе честно, не так, как ты. Той легкости нет, и слог не тот. Публика хочет видеть больше декораций, пышных костюмов. В моде трагикомедии. Твоя пьеса о Генрихе Восьмом продолжает идти с успехом. Я усовершенствовал залпы из пушек, и пожаров больше не случалось.
Уильям с интересом слушал друга, но ему казалось, что он никогда не был участником той жизни. Он не мог поверить, что и сам играл с удовольствием на сцене, писал пьесы. Лондон теперь виделся ему далеким, недосягаемым городом, в который и добраться-то невозможно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
