- Я волнуюсь. Поэтому немного потеряла контроль над своими действиями, - виновато произнесла Маргарита. - Но сам посуди, то, что я узнала, это вопиюще! Недопустимо.
- Да скажешь ли ты, наконец, в чем дело, - потерял терпение Балтин. - Что произошло?
- Отец хочет отнять квартиру у Анны и Руслана. Руслан согласен и просил Анну дать свое согласие. И когда она ответила отказом, он чуть не ударил ее. Понимаешь, теперь?
- Вот это да! - воскликнул Балтин. - Вот это Отец! Вот это размах. Я-то думал, что он просто психологический террорист чистой воды, а он оказывается еще и грабитель с большой дороги.
- Вот-вот, - согласилась с ним Маргарита, - наверняка он проделывает эти штуки со всей своей паствой. Задержись мы тут подольше, он и нас попросит написать ему дарственную на квартиру.
- Нам это ничем не грозит. У нас нет общей квартиры.
- Но он-то об этом не знает. Я уверена, что он считает, что мы живем в шикарных апартаментах. Можно было бы дождаться этого животрепещущего момента и вступить в игру, - произнесла Маргарита задумчиво, - но, сдается мне, события скоро примут такой оборот, что нам придется начать активно действовать раньше, чем Отец обратится к нам с этой пустяковой просьбой. Мне, кажется, нам пора переходить к активным действиям.
- Я тоже так подумал, - согласился Балтин. - Помнишь, ты рассказывала, что у Отца есть компьютер. Настал момент покопаться в нем. Думаю, мы найдем там много интересного. Не находишь?
- Именно это я и пришла к тебе обсудить.
- Хорошо, давай обсудим, как это сделать. Чувствую, что наступают веселые дни.
Глава 8.
1.
Отец сидел с мрачным видом и тяжело смотрел на Гришу, который топтался около двери и никак не решался пройти внутрь комнаты. Отец намеренно его не приглашал пройти дальше. Он всегда тянул с этим моментом, когда вызывал Гришу для разговора. Каждый человек должен знать свое место. А чтобы он не забывал о нем, следует постоянно ему напоминать об этом. Вот и сейчас Отец снова освежал память Гриши, о том, о чем ему никогда не следовало забывать. Хотя, вряд ли Гриша забудет, что он обязан Отцу своей жизнью и все же мало ли что. Гриша все также продолжал стоять у двери и оттуда смотрел на Отца из под лобья. И этот взгляд воскресил в Отце картины прошлого.
Тюремная камера предварительного заключения, где сидел Отец, в миру Борис Соколов, оказалась переполненной. Был обычный день. Заключенные скучали. Сегодня их лишили ежедневной послеобеденной прогулки. Какому-то зэку удалось повеситься и начальство тюрьмы в целях воспитательной меры, отменило все прогулки на два дня.
Заключенные изнывали в переполненных камерах от тесноты, смрада и жары, которая наступила в этом году необычайно рано и раскалила стены тюрьмы не хуже доменной печи. Сидеть в тесных каморках на протяжении всего дня, без возможности глотнуть свежего воздуха становилось все невыносимей. С некоторыми даже случились обмороки.
Камера, где сидел Соколов, была рассчитана на шесть человек, а сейчас в ней набилось десять. У подследственных, как известно, нет выбора, и им приходилось мириться с таким положением вещей. Каждого из них успокаивало лишь то, что это все же временное явление и есть надежда вырваться на волю. Но это было возможно только после вынесения приговора. Вот и ждали его, как манны небесной или второго пришествия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В коридоре послышались шаги охранника. Заключенные насторожились, неужели все-таки над ними сжалились и разрешили прогулку? Шаги замерли около железной двери. Звякнула связка ключей, ключ скрипуче провернулся в замочной скважине, и в следующий момент дверь распахнулась. На пороге возник сержант, рядом с ним стоял плечистый крепкий парень, высокого роста, обритый наголо. Несмотря на крепкое телосложение, вид у этого паренька был затравленный, как у побитой собаки. Так и хотелось подойти и к нему и пнуть побольнее.
- Принимайте пополнение, - охранник толкнул парня вглубь камеры. Тот не удержался на ногах и полетел прямо в сидящего около двери Громилу. С виду Громила был щуплым и тонким и совсем не соответствовал своему прозвищу. Но это только с виду. Стоило Громилу рассердить чем-нибудь или вывести из себя, как он начинал крушить и громить все вокруг. Масштаб разрушений обычно был весьма внушительный. Поэтому с ним предпочитали не связываться. Один Соколов имел на Громилу влияние. Для этого Борису не требовалось демонстрировать свое физическое превосходство, которого, кстати, не было и в помине. Но зато он умел посмотреть на Громилу так, что тот в один миг становился шелковым и послушным, как ручная собачка. Была в его взгляде какая-то тайная и не постижимая для сокамерников сила, которая заставляла скулить и поджимать хвосты, даже самых агрессивно настроенных из них. За это умение Соколова уважали и даже побаивались. Хотя он пользовался этими своими магическими способностями редко и в разборки сокамерников предпочитал не вмешиваться.
Новенький упал сверху, на лежащего на полу Громилу. Тот вскочил и кинулся к охраннику.
- Куда нам еще одного. Ты что не видишь, что мы и так все вповалку лежим! - заорал Громила, дико вращая глазами.
- В тесноте да не в обиде, - хохотнул охранник и захлопнул дверь.
Разъяренный Громила развернулся и двинулся на вновь прибывшего.
- А вот я сейчас возьму и задушу тебя, - глаза его недобро блеснули.- И снова нас будет десять. Как вы считаете братва? - крикнул Громила.
- Давай Громила, мочи его. А то и без него тошно, с азартом донеслось с разных сторон. - Все обрадовались возможности поразвлечься.
Подбадриваемый выкриками, Громила прыгнул на новенького и вцепился ему в шею. Все вокруг заулюлюкали, криками подбадривая Громилу, рассчитывая на веселый спектакль, который им сейчас предстоит. Но Громила к изумлению всех совсем не собирался развлекать сокамерников шутками. Он сцепил свои пальцы на горле парня и стал сжимать его горло руками. Парень пытался вырваться, но Громила держал крепко и, похоже, был серьезно настроен довести начатое до конца. Парень уже начал хрипеть, когда, наконец, вмешался Соколов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Прекрати! - коротко, но властно бросил он. - Оставь его в покое.
