Дайна замолчала.
— Говори, — попросил Райдо и руки на спинку кресла положил.
Кресло это стояло между ним и Дайной, преградой, которая позволяла Дайне чувствовать себя в безопасности… почти в безопасности…
Райдо выше.
И больше.
И кажется, эта женщина прекрасно чувствует опасность.
Кивает.
Говорит.
— Ее на третий день привезли… Бран сам ездил… не подумайте плохого, другие-то ничего, с ними весело было. И вот брать разрешали, чего нравится, а этот… глянет порой так, что душа в пятки уйдет, усмехнется да спросит, все ли хорошо… Дайночкой называл… так и спросит, мол, все ли у тебя хорошо, Дайночка… а у меня язык к нёбу прикипает, только и киваю… — она смотрела в глаза, не смея отвести взгляд. — Сам за нею поехал… и привез… сперва никого-то к ней не подпускал, а уже потом, как надоела, то делился…
Райдо заставил себя дышать по счету.
От единицы до десятки — вдох.
От десятки до единицы — выдох.
И живое железо, которое норовит выплеснуться бессмысленной яростью, сдержать. У него получится. Он всегда с железом своим хорошо ладил.
Только жаль, что Бран издох… и вдвойне жаль, что издох быстро.
— Саквояж не нашли?
Дайна задумалась, но ненадолго:
— Нет… он ее спрашивал, но Ийлэ ничего не знала. Она вообще в мамашу пошла, та же святая простота… правда, небось, святости надолго не хватила.
Отступить Дайна не имела возможности, она оказалась зажата между столом и Райдо.
И стулом, который Райдо очень легко сдвинул в сторонку.
— Она тебе нравится? Им вот нравилась всем… чего нашли? Не знаю… но играли… в догонялки… в саду… очень им весело было, — Дайна говорила, не отводя взгляда.
Дразнила?
Проверяла выдержку?
Или просто пыталась сказать, что он, Райдо, ничем не лучше прочих.
— Догоняли всегда. А порой и загоняли. Пару раз вон доктор приезжал, откачивал, когда уж совсем… не знаю, зачем, она им была… но была и пускай себе. Не мое дело.
Не ее.
И наверное, ничье… шериф знал?
Наверняка.
И доктор, который называл себя другом семьи, только в какой-то момент дружить с альвами стало не просто неудобно — опасно. Сколько их еще было таких, которые сочли за лучшее сказать, что дело-то не их? Псы воюют с альвами, или альвы со псами, но главное, не людям в эти войны лезть.
Не Райдо судить их.
— А потом она их убила…
— Она ли?
Райдо наклонился.
От женщины пахло духами, мягкий сладковатый аромат, не то цветочный, не то фруктовый, главное, что не для нее созданный. Он ей не подходил, да и собственный запах тела Дайны пробивался сквозь полупрозрачный полог этого аромата. Кисловатый, тягучий, крысиный…
— А кто еще?
— Не знаю, Дайна, — Райдо коснулся рыжеватых волос. — Это ты мне скажи… кто еще?
— Понятия не имею.
Лжет.
Но Райдо позволит себе в эту ложь поверить.
— Пять тысяч, — сказала она и все-таки отстранилась настолько, насколько позволяло место. — Если хочешь узнать про… саквояж, ты заплатишь мне пять тысяч.
— А если не хочу?
— Хочешь, — Дайна осклабилась. — Кто не хочет получить сокровище?
Наверное, она была права. Вот только представления о том, что есть сокровище, у нее и Райдо различались. Собственное он уже получил.
— Не боишься?
— Вас? — она приподняла бровь. — Вы мне ничего не сделаете… а если и захотите, то… я лишь исполнила просьбу Мирры… она так о вас беспокоилась… вы отказывались от лекарств. Она попросила дать вам снадобье… и конечно, мне не следовало бы соглашаться, но я хотела как лучше.
Она всхлипнула.
Притворщица.
Крыса.
И все-таки Райдо будет жаль, когда ее убьют.
— Не меня, Дайна, бояться надо. Или ты думаешь, что тот, кто стоит за вами, тебя пощадит? Ты ему нужна была в доме, а вот за его пределами… лишних свидетелей убирают, Дайна, это правило.
— Простите, но… я ничего не знаю… совсем-совсем ничего… — она потупилась.
Ложная скромность.
Притворный страх.
И самоуверенность, которая выйдет ей боком.
— Что ж, тогда не смею тебя задерживать. Завтра Нат отвезет тебя в город.
Райдо отступил, позволяя ей пройти. Он надеялся, что Дайна уйдет молча, но у самых дверей она остановилась:
— Знаете, — она сказала это тихо. — Практика показывает, что псы далеко не бессмертны…
Глава 18
Ийлэ слушала бурю.
Те случались нечасто, по обыкновению своему задолго упреждая людей о том, что грядут снежные дни. И тогда отец приказывал запирать ворота, а на старой сторожевой башне, которую давным-давно следовало бы снести или хотя бы перестроить, зажигали огонь.
Вдруг кто заблудится в лесу?
Эта башня и поныне стояла на отшибе, кривою спицей, опасно накренившейся, потянувшейся к земле. И того и гляди упадет. Мечутся ветра, заметают следы к башне. И старик Михей навряд ли займет обычный свой пост.
Ийлэ помнит.
И его, хмурого, в клочковатом каком-то тулупе, от которого терпко пахло табаком. Старик табак носил на поясе, и жевал, вяло двигая губами.
Он мало говорил.
Много вздыхал и частенько застывал, упирая взгляд куда-то в небо.
Он следил за башней и поленницей, которая занимала весь первый этаж, а Казик, приблудный мальчишка, оставленный при доме, носил дрова наверх, к маяку. Он же натирал зеркала его мелким песком и тряпкой, при том сосредоточенно сопел, осознавал важность этой своей работы.
Ийлэ вот не позволил.
Она хотела остаться и тоже палить дрова, поворачивать массивные зеркала, ловить отблески пламени. И думать, что кто-то там, в далеком лесу, увидит луч света.
Спасется.
На памяти отца Ийлэ таких было пятеро.
Что с ними стало?
Буря подбирается на мягких лапах. И ветра умолкают. Тишина вязкая, в ней тонут и звуки дома, и дыхание самой Ийлэ, и шаги пса. На сей раз он не стал стучать, толкнул дверь, которая отворилась совершенно беззвучно.
— Прячешься?
— Нет, — Ийлэ обернулась.
В комнате темно. И фигура Райдо кажется лишь одной из теней, правда, тенью огромной, плотной и на редкость живой.
— Тогда что?
Он щурился. Говорят, что псы плохо видят, особенно если в сумерках, и наверное, этот конкретный — не исключение.
— Ничего. Слушаю вот.
— Я не помешаю?
Ийлэ пожала плечами: нет.
Как ни странно, но после того разговора стало легче. Все логично. Все правильно. Она поможет псу выжить, а он…
Он сел в кресло-качалку, и ноги вытянул. Ноги у него длинные, да и сам он… больше того, крупней. И если бы сошлись в бою, кто победил бы?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
