- Ты где пропала? - позвала сестру Марта.
- Тут я, тут. Сколько у вас уже времени? У нас же на час разница?
- Да, на час, уже половина девятого.
- Не болтайся по улицам, иди уже спать, - сказала Ника, - тебе перед выступлением надо будет выспаться. И помни - мы за тебя болеем!
Девушки распрощались и Марта, убрав мобильник в карман джинсов, вытянула вперед ноги. Ей было очень хорошо на этой лавочке, не смотря на то, что ноги и руки у нее начали слегка подмерзать, и начавшее покрываться темно-синей глазурью небо заставляло ее душу глоток за глотком отпивать из хрустальной чаши умиротворения. Людей в скверике было достаточно много, да и освещение было прекрасным, поэтому Марта нисколько не боялась. А приятное и очень нужное сейчас чувство безопасности увеличивал тот факт, что отсюда, с лавочки, Марат видела верхушку гостиницы, где она остановилась.
Умиротворение окутывало Марту до тех пор, пока на соседнюю лавочку не приземлились две девушки: миловидная и даже какая-то нежная брюнетка и красивая, но очень шумная блондинка. Она с размаха плюхнулась на лавку вместе со многочисленными фирменными пакетами из самых разных бутиков и тоже, как и Марта, вытянула вперед ноги, обутые в модные кожаные ботинки на огромных шпильках.
- О, мои ножки, - простонала она. - Как же они устали!
- Если бы ты обула что-нибудь на менее высоком каблуке, они бы так не устали, - наставительно произнесла брюнетка, которая предпочла невысокую платформу.
- Ой, Катька, молчи, тебя послушать, так вообще обуваться нужно будет в лапти, а одеваться - в бесформенные сатиновые сарафаны до пола, - отмахнулась ее подруга. - А, кстати, я ж должна кое-кому позвонить, - и беловолосая, похожая на ангела, девушка с громким голосом немедленно вынула из кармана коротенькой курточки мобильный телефон.
- Здорово, неслух, - радостно промурлыкала она, явно над кем-то издеваясь. - Что делаешь? Спишь? А с кем? Сам с собой. Ах ты мой извращенец. Да ладно, ладно, почему ты сразу начинаешь орать? Ты что, младенец, мальчик мой? Его разбудишь, он начинает вопить, так и ты также. - Блондинка, которая своим громким голосом привлекал внимание Марты, что-то долго выслушивала, а после сказала лишь одно слово: "Мудак", и сбросила вызов.
- Поговорили? - спросила ее подруга Катя с улыбочкой.
- Ага. Псих, - с пренебрежением в голосе сказала ее светловолосая приятельница, сидящая в кусе пакетов с покупками. - Ему бы в неврологию обратиться.
- Любишь ты его, я смотрю.
- Безумно люблю, - фыркнула девушка, выключая телефон - видимо, ее персональный псих принялся ей названивать для выяснения дальнейших отношений. - Рыло несчастное. А, нет, оно нечестивое. Кстати, а помнишь, ты мне говорила, что если у этого чувака, - без стеснения ткнула она длинным указательным пальчиком, который мог похвастаться безупречным французским маникюром, в статую грека с кифарой, - погладить гармошку, то сбудется желание?
- Говорила, - хмуро кивнула Катя, убирая за ухо длинную прядь темных густых волос, - и что? Хочешь загадать желание? И не гармошку, а кифару. А чувака зовут Аполлоном.
- Какая же ты зануда, - улыбнулась ее подруга. - Мне все равно, как его зовут, но было бы недурно загадать желание, да. Вставай, чего расселась, малышка, пошли, загадаем.
- Ты же заявила тогда, что все это ерунда? - насмешливо посмотрела на нее Катя. - Я даже могу тебя процитировать, Нин: "Какие-то умники решили приколоться и придумали эту прибаутку, теперь наблюдают за такими, как ты, и веселятся!".
- Не было такого, - заявила светловолосая красавица, чьи внешность и характер явно не соответствовали друг друга, взяла Катю за руку и потащила ее к статуе Аполлона. Марта, которую эти две девушки несколько развлекли, наблюдала, как они подходят к греческому богу, по очереди кладут ладони на корпус его кифары и загадывают желание. Через минут пять обе девушки покинули скверик, и последнее, что слышала Карлова, были слова блондинки о том, что кое-кому следовало бы купить свадебное платье не в "местных дурацких магазинчиках", а заказать у первоклассного модельера.
- Пойми, дурочка, - увещала Катю ее подруга, - такое событие бывает один раз в жизни, и ты должна на нем быть королевой.
- Один раз в жизни? - подняла темную бровь Катя. - А почему у тебя их было несколько?
- Это все обстоятельства! - рявкнула вторая девушка. - Я не виновата! И вообще, я имела в виду тебя, однолюбку несчастную.
Девушки скрылись из вида, и Марта почему-то улыбнулась. Ей показалось, что они - очень-очень хорошие подруги, и, наверное, очень близкие.
Она, еще чуть подумав, воровато огляделась по сторонам, встала со своей скамейки и быстрым шагом приблизилась к статуе изящного Аполлона, который с некоторым пренебрежением, впрочем, присущим всем богам Олимпа, смотрел на скрипачку, словно зная, что и она сейчас приложит ладонь к его кифаре, чтобы загадать желание. Карлова, не отрывая заворожённого взгляда от лица статуи, действительно, коснулась поверхности старинного музыкального инструмента и попросила мысленно, прикрыв глаза:
"Пожалуйста, пусть я выиграю на конкурсе, пожалуйста".
И почти тут же в ее мысли ворвались непрошеные слова: "И, прошу тебя, подари мне любовь! Взаимную!".
Марта одернула руку, сама себя обругав за то, что твориться в ее голове, окинула прощальным взглядом Аполлона и направилась к гостинице.
Завтрашний день у не, действительно, был очень сложным. Волнение достигло своего естественного предела, и из-за него у девушки кружилась голова. Ей казалось, что она ходит по краю бездны - вот-вот она оступится и сорвется, упав в нее и став пищей монстров, но если доберется до противоположного края, то станет обладателем чего-то ценного и прекрасного. Например, банального спокойствия, которого Марте сейчас ой как не хватало. Порою она даже думала, что лучше бы вообще нигде не участвовала и не портила бы себе и другим нервы - например, целому симфоническому оркестру, где, между прочими, играли не какие-то там студенты, а самые настоящие профессиональные и очень талантливые музыканты.
- Магта, милая, не волнуйтесь вы так, - очаровательно прикартавил дирижёр после утренней, генеральной репетиции - сам финал конкурса должен был состояться в филармонии в шесть часов. Дирижёр был достаточно известным человеком, как в стране, так и за ее пределами, и обаятельным симпатичным мужчиной лет пятидесяти, который очень сильно помог Марте. - Вы очень бледная. Завтгакали, надеюсь?
- Немножко, - Кивнула девушка. Она и дирижёр неспешно шагали по коридору.
- Надо было не немножко, а очень хогошо, - нахмурился мужчина. - Вы, по-моему, ского упадете. Кстати, милая.
