Научное знание о врожденных качествах человека пока еще только зарождается. О наследственных свойствах индивидуума нам известно лишь, что одни люди от рождения одарены больше других. Мы не знаем, где искать причины разницы между хорошим и плохим. Мы знаем только, что люди различны по своим физическим и психическим свойствам. Мы знаем, что некоторые семьи, племена и группы племен имеют сходные характерные особенности. Мы знаем, что есть основания различать расы и расовые особенности индивидуумов. Но пока что попытки обнаружить соматические характеристики рас были безрезультатными. Одно время думали, что черепной индекс может служить показателем расовой принадлежности, но теперь ясно, что нет никакой связи между черепным индексом и психическими и умственными особенностями индивидуума и что антропологическая школа Ляпужа заблуждалась. [271] Недавние измерения показали, что длинноголовые люди не всегда блондины, добрые, благородные и культурные, а круглоголовые не всегда брюнеты, злые, посредственные и некультурные. Самые длинные головы имеют австралийские аборигены, эскимосы и кафры. Среди величайших гениев было много круглоголовых. Черепной индекс Канта был равен 88 [300*]. Появились основания считать, что изменения черепного индекса могут и не быть результатом смешения рас, а иметь причиной изменения образа жизни и географического окружения [301*].
Зла не хватает для описания процедур, используемых "расовыми экспертами". Они устанавливают критерии расовых различий совершенно произвольно. Больше думающие о звонких лозунгах для политической борьбы, чем о прогрессе знания, они пренебрегают всеми требованиями научного исследования. А критики этого дилетантизма относятся к своей задаче легкомысленно. Они обращают внимание исключительно на конкретный облик, который придают расовой теории отдельные авторы, на высказывания об отдельных расах, их физических и умственных признаках и свойствах. Даже когда доказывается, что произвольные, лишенные всякого основания и противоречивые гипотезы Гобино и Чемберлена должны быть отброшены как пустые химеры, при этом не затрагивается корень расовой теории, не связанный с разделением рас на благородные и подлые. [272]
В теории Гобино раса есть начало всего; созданная особым актом творения, она наделена особыми качествами. Влияние окружения оценивается как незначительное: смешение рас создает ублюдков, у которых хорошие наследственные свойства благородной расы затухают или исчезают вовсе. Чтобы оспорить социологическую "ценность" расовой теории, недостаточно доказать неосновательность подобных утверждений или показать, что расы есть результат эволюции, протекавшей под воздействием чрезвычайно различных факторов. Этому возражению можно противопоставить тезис, что длительно действовавшие факторы способствовали появлению одной или нескольких рас с чрезвычайно благоприятными свойствами и что представители этих рас благодаря этим преимуществам настолько далеко обошли всех, что другие расы должны признать их первенство. В своем современном виде теория рас и на самом деле выдвигает аргументы такого рода. Необходимо проанализировать эту форму расовой теории и выяснить, как она соотносится с развитой в данной книге теорией трудового общественного сотрудничества [302*].
Совершенно ясно, что расовая теория не враждебна учению о разделении труда. Они вполне совместимы. Можно предположить, что умственные и волевые качества рас различны, а потому они весьма неравны по своей способности создавать общество, и более того, что совершенные расы отличает как раз особая склонность к усилению общественного сотрудничества. Эта гипотеза бросает свет на некоторые аспекты эволюции общества, которые при другом подходе понять нелегко. Она позволяет нам объяснить развитие и упадок системы общественного разделения труда, процветание и упадок цивилизаций. Мы оставляем открытым вопрос о логичности этой гипотезы и других, выстроенных на ее основе. Сейчас нас занимает иное. Нам нужно здесь показать, что расовая теория легко совместима с теорией общественного сотрудничества.
Когда расовая теория сражается с постулатом естественного права о равенстве и равных правах человека, она не затрагивает либеральную концепцию свободной торговли. Ведь либерализм выступает в защиту свободы рабочих не с позиций естественного права, а потому, что считает несвободный труд (т. е. отсутствие полного вознаграждения работника в соответствии с продуктом, экономически вменяемым его труду, и отрыв дохода от производительности труда) менее производительным, чем свободный. Аргументы расовой теории не опровергают утверждений теории свободной торговли относительно роли расширения системы общественного разделения труда. Можно утверждать, что расы отличаются по своей талантливости и свойствам характера и что нет надежд на выравнивание этих различий. Но теория свободной торговли показывает, что даже самые одаренные расы выигрывают от объединения усилий с менее способными и что общественное сотрудничество приносит им преимущества более высокой производительности в процессе общего труда [303*].
Расовая теория вступает в конфликт с либеральной теорией общества, когда она начинает проповедовать борьбу между расами. При этом она использует те же аргументы, что и другие милитаристские теории общества. Высказывание Гераклита о том, что "война есть отец всех вещей", является недоказуемой догмой [273]. Невозможно показать, каким образом общественные структуры возникают из разрушения и уничтожения. Нет, адепты расовой теории -- в той мере, в какой они пытаются быть беспристрастными, а не просто следовать своей склонности к идеологии милитаризма и конфликта, -- должны признать, что война должна быть осуждена как раз с точки зрения отбора. Ляпуж показал, что только у примитивных племен война осуществляет отбор самых сильных и одаренных; у цивилизованных народов она ведет к упадку расы в силу неблагоприятного отбора. [304*] Скорее будут убиты пригодные к военной службе, чем непригодные, которые попадают на фронт позже всех, если попадают вообще. Выжившие на войне с меньшей вероятностью -- из-за различных увечий -- дадут здоровое потомство.
Результаты научного исследования рас никоим образом не могут опровергнуть либеральную теорию развития общества. Они скорее подтверждают ее. Расовые теории Гобино и многих других возникли из чувств горечи и обиды военных и дворян на буржуазную демократию и капиталистическую экономику. Для обслуживания насущных потребностей современного империализма они впитали старые теории насилия и войны. Но их критические суждения могут затронуть только лозунги старой философии естественного права. Они совершенно непригодны применительно к либерализму. Даже расовая теория не может пошатнуть утверждения, что цивилизация представляет собой результат мирного сотрудничества.
Глава XX. Столкновение классовых интересов и классовая борьба
1. Концепция классов и классовых конфликтов
В каждый данный момент положение индивидуума в общественном хозяйстве определяет его отношения с другими членами общества. Он связан с ними отношениями обмена как дающий и получающий, как продавец и покупатель. Положение в обществе не предопределяет однозначно его деятельность. Можно быть одновременно землевладельцем, капиталистом и получать заработную плату; другой может быть одновременно предпринимателем, служащим и землевладельцем; третий -- предпринимателем, капиталистом, землевладельцем и т. д. Можно производить сыр и корзинки и при этом подрабатывать поденщиной. Но даже положение тех, кто занимает примерно одинаковые позиции, не вполне идентично. Даже в качестве потребителя один человек отличается от другого своими особыми нуждами. На рынке всегда выступают отдельные индивидуумы. В свободной экономике рынок дает проявиться индивидуальным отличиям; как не без сожаления порой говорят, -- рынок "атомизирует". Даже Марксу пришлось отметить это: "Так как купли и продажи совершаются лишь между отдельными индивидуумами, то недопустимо искать в них отношения между целыми общественными классами". [305*]
Обозначая термином "класс" всех тех, кто занимает примерно одинаковые позиции в обществе, важно помнить, что мы так и не ответили на вопрос: принадлежит ли классам какая-либо особая роль в общественной жизни. Сами по себе схемы и классификации не обладают никакой познавательной ценностью. Научное значение понятия определяется его местом в теории; вне теоретического контекста это просто интеллектуальная игрушка. Ссылка на то, что различие общественных положений людей делает бесспорным существование классов, вовсе не доказывает полезности теории классов. Важен ведь не сам факт различий в общественном положении индивидуумов, но то, какое значение этот факт имеет в жизни общества.
