— Чего вы ждете? — просипел Виро, попятившись. — Они же нас вместе с вашим волкодлаком закопают!
— Констан, бей! — заорала я что было мочи, а ученик сделал попытку закатить глаза и потерять сознание.
— Да пропади оно все пропадом!
Виро выхватил у меня березовый кол, ткнул Поука куда-то в область солнечного сплетения, отчего волкодлак взвыл совершенно не так, как должны выть умирающие волкодлаки, что обещало немало тревожных ночей местным жителям. Но увидеть, к чему это все привело в итоге, мне не удалось, потому что практически одновременно с этим Виро вскочил на коня, довольно ловко затащив меня вслед за собой, и поскакал по могилам, изрыгая отборные проклятия.
Я, вцепившись коню в гриву, помотала головой, приходя в себя. Неровный галоп по пресеченной местности этому не способствовал.
— Констан! — взвизгнула я, оглянувшись.
И причины паниковать у меня имелись, потому что ученик оленьими скачками мчался за нами, преследуемый косоворотищенцами, которые вопили, как грешники на сковородках.
Расстояние между нами увеличивалось. Ясно было, что ученик нас не догонит, потому что даже жажда жизни не способна настолько увеличить скорость бега.
— Надо его забрать! — заорала я.
— Я что — рехнулся?! — проорал в ответ Виро. — Ни одни пончики мира не стоят такого риска!
Дальнейшее описать в деталях не могу, потому что смутно помню происходившее. Однако, восстанавливая события, можно прийти к следующему выводу: поняв, что бессердечный секретарь не собирается спасать моего ученика, я, преисполнившись решимости — или вконец ополоумев, — на скаку спрыгнула с коня, каким-то чудом одновременно с этим выдернув меч Виро из ножен. Почему я не сломала шею, не напоролась животом на могильный крест или не отсекла себе разом все конечности, до сих пор остается тайной. Предпочитаю думать, что боги спасли меня, чтобы доказать: благородные порывы и безрассудная храбрость им угодны, а идиоты и вовсе пользуются их искренним расположением.
Вскочив на ноги, я побежала навстречу крестьянам, размахивая мечом и испуская вопли, которые должны были им доказать: я сошла с ума и способна на все. Позади такие же нечленораздельные вопли издавал Виро, осадивший лошадь и наблюдающий за происходящим.
Меч был тяжелым, хотя и показался мне вначале сугубо декоративным. Меня шатало во все стороны, и выглядело это зрелище, должно быть, устрашающе, хотя бы потому, что было очевидно — никто в радиусе двух метров от меня не может считать себя в безопасности.
Завидев меня с мечом, крестьяне остановились, а когда сообразили, что я, в отличие от них, останавливаться не собираюсь, бросились врассыпную. Более того, я являла собой настолько кошмарное зрелище, что вслед за ними побежал и бедняга Констан. Никогда еще кладбище не слышало столь жутких звуков: голосили бабы, ревели мужики, визжали дети, выл мой убегающий ученик. Впервые я задумалась о карьере в ратном деле, но времени у меня не было.
— Стой, полудурок! — завопила я вслед Констану. — Я же тебя спасаю!
Тот оглянулся на бегу, но и не подумал останавливаться.
Я выругалась и швырнула меч в кусты.
Ученик замедлил бег и неуверенно остановился. Вслед за ним остановились и двое воротищенцев. Ясно было, что сейчас нас ждет вторая часть этого кошмарного действа.
— Беги, идиот! — из последних сил проорала я и подала ему яркий пример.
Теперь происходящее выглядело так: по кустам и зарослям сорной травы мчалась я, за мной, с небольшим отрывом, мой ученик, и с удвоенной энергией нам на пятки наступали воротищенцы.
— Недоумки! — завопил кто-то в полном отчаянии и с явными нотками ненависти.
Навстречу нам скакал Виро; Гонорий в панике выпучил глаза и шел напролом, не разбирая дороги. В следующее мгновение я вновь очутилась на коне, на этот раз перекинутая через седло, а еще секунду спустя ликующее пыхтение и возмущенное ржание Гонория сообщили мне, что Констан тоже где-то здесь, позади Виро.
Тяжелым галопом конь поскакал к лесу, и вскоре первая ветка хлестнула меня по физиономии. Крики косоворотищенцев указывали на то, что они не сдаются, правильно полагая, что конь не вынесет троих. Полоса леса закончилась, я поняла это по тому, что ветки перестали выдергивать из моей головы клочья волос. Теперь мы скакали по полю.
Я попыталась так изогнуться, чтоб увидеть, преследуют ли нас, но не преуспела.
— Гонятся! — оповестил нас Констан, чьи ноги опасно и беспорядочно болтались прямо у моего носа.
— Ничего, сейчас лес начнется! — обнадежил нас Виро. И впрямь, еловая лапа отвесила мне оплеуху почти сразу после его слов.
…Скачка закончилась именно так, как я и предполагала. Спустя несколько минут после того, как мы влетели в лес, конь споткнулся, и мы втроем, описав прекрасные и неповторимые в каждом отдельном случае дуги, сверзились в какую-то лужу.
Конь заржал — должно быть, проклиная нас до седьмого колена на своем лошадином наречии, и скрылся из виду в лесной чаще, явно считая, подобно мне самой в детстве, что бегство в неизвестность — достойная альтернатива деспотичному и полоумному окружению.
Почти одновременно мы все встали на ноги, мокрые с ног до головы. Вода с унизительным журчанием стекала с нашей одежды. Лужа, а точнее говоря, небольшое болотистое озерцо, была именно тех справедливых размеров, при которых ни один человек, в нее угодивший, не чувствовал себя более сухим и менее вонючим, нежели остальные.
— Бежим, они сейчас нас нагонят! — воскликнул Констан и пошлепал по воде в произвольно выбранном направлении.
Я сначала хотела последовать его примеру, но затем замерла, как Виро, прислушиваясь. Судя по всему, за нами больше никто не гнался.
— Эй, ты, бегун! Стой! — окликнул Виро Констана.
— А? Чего? — замер Констан. К этому времени он успел добежать туда, где воды было уже по пояс, и продолжал медленно погружаться, так как дно озерца было отменно топким.
— Да не гонится за нами никто!
Мы, настороженно озираясь и прислушиваясь, выбрались на болотистый берег. Кругом царила абсолютная тишина, только хлюпала вода в нашей обуви. Выглядели мы весьма печально — насквозь мокрые, увешанные тиной и какими-то водорослями соплевидного типа. Вдобавок ко всему, судя по ощущениям, озерцо кишело пиявками.
Во время безумной скачки у всех физиономии были изрядно поцарапаны. Если одежда Констана и без того не отличалась аккуратностью, то на щегольской наряд Виро теперь нельзя было смотреть без слез, что секретарь успешно демонстрировал, медленно оборачиваясь вокруг своей оси и стеная. Нам-то с Констаном было по большому счету наплевать, во что превратился его бархатный камзол и белоснежная рубашка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
