Рассматривая проблему исторического развития язычества, Л. А. Тихомиров вступает в полемику с А. И. Введенским, постулирующим необратимое приближение язычника к монотеистическим воззрениям. Выступая решительным противником финалистических трактовок самоопределения человеческого духа, Л. А. Тихомиров обосновывает полифинальностъ духовного развития языческого мира через исследование духовных процессов Индии и Древней Греции, демонстрируя на их примере возможность успешного многовекового восходящего развития языческого мировоззрения, наряду с менее продолжительным нисходящим развитием, завершившимся рецепцией христианства.
В своей интерпретации синкретизма мыслитель постулирует искусственное, механическое соединение отдельных сторон различных религиозно-философских мировоззрений в синкретических философских спекуляциях, демонстрирует верность положению о категорическом характере антитезы монотеистической и пантеистической идеи, утверждает, что в синкретической философии происходит лишь дальнейшее раскрытие пантеистическо-монистических взглядов, а не синтез категорически оппозиционных персоналистических теистических и пантеистических воззрений. На примере материалистического атеизма мыслитель демонстрирует взаимосвязь между ультимативным отрицанием Бога и порабощением человека безличным природным силам, фиксирует логико-историческую специфику этого миросозерцания в его транзитивном характере, позволяющем рассматривать материалистический атеизм в качестве одного из этапов возврата к язычеству.
Раскрывая взаимосвязь логического и исторического в анализе пантеистического монизма, Л. А. Тихомиров акцентирует перманентные исторические метаморфозы и трансформации данного миросозерцания, производные от его внутреннего, логического движения. Историческое бытие пантеистического монизма предстает у мыслителя в виде порождающего себя динамического процесса, совпадающего с имманентными религиозному сознанию пантеиста логическими ритмами абсолютизации природной реальности. Подобное движение воссоздает логику имперсоналистического миросозерцания, которое не может дифференцировать абсолютное и относительное в силу безличной трактовки абсолютного, его отождествления с природным бытием.
Историческое и логическое существование трех форм идеи сверхтварного Создателя в историософии мыслителя не предполагает наличия между ними генетического отношения. Претендуя на алетиологическую полноту, каждая форма идеи сверхтварного Создателя развивается, исходя из собственного внутреннего содержания, не вступая во взаимосвязь с иной формой,– что обусловлено ее претензией на раскрытие уникальной сверхприродной Личности.
Рассматривая формирование христианского монотеизма, Л. А. Тихомиров прибегает к понятию эволюции, стремясь подчеркнуть содержательный динамизм христианского монотеистического знания, выявить специфику его исторического развития в прогрессивном изменении представлений о личном Абсолюте. Утверждая эволюционный характер раскрытия христианского монотеизма, Л. А. Тихомиров интерпретирует его становление как исключительно внутренний, эндогенный процесс, решающая роль в котором принадлежит одним христианским мировоззренческим ресурсами, а внешнее взаимодействие с иными религиозно-философскими воззрениями не может рассматриваться в качестве детерминанта развития. Анализируя христианский монотеизм, мыслитель считает, что в его становлении реально присутствует трансцендентный фактор, подразумевающий его наделение абсолютной истинностью, превращение в кульминацию духовной истории человечества. В анализе постхристианского иудаизма мыслитель стремится раскрыть двойственность данного миросозерцания, представив его историческое бытие в виде сосуществования националистической и универсальной наднациональной формы. Истолковывая официальную доктрину иудаизма как результат творчества националистически ориентированной части еврейского народа, мыслитель считает, что внутренняя жизнь постхристианского Израиля не исчерпывается одним национальным эгоизмом, а содержит и противоположную тенденцию подлинно духовного развития, отрицающую автономность человека, актуализирующую познание абсолютной Личности. Анализируя ислам, мыслитель отмечает его оригинальность в идее реставрации изначальных авраамитических монотеистических воззрений, в то же время подчеркивая связь ультимативного пассеизма ислама с несомненным регрессом монотеизма.
Воссоздание Л. А. Тихомировым трех форм идеи сверхтварного Создателя серьезно отличается от воссоздания трех форм пантеистического монизма по причине присутствия истинностного критерия в классификации монотеистических религий. Рассматривая дуалистическое миросозерцание, Л. А. Тихомиров создает своеобразную алетиологическую иерархию, в которой дано различие высшего христианского и низшего иудаистического и исламского монотеистического знания в зависимости от полноты воспроизведения природы монотеистического Абсолюта.
Проблематизация культуры у мыслителя имеет четкие историософские истоки. Следуя Л. А. Тихомирову, культурный процесс протекает только в сверхприродной духовной части человеческой истории, где присутствует свободное и целесообразное самоопределение человеческой личности. Свой смысл культурная история черпает в религиозно-философских идеях. Он может быть раскрыт только религиозно-философским познанием. Анализ культурной истории у Л. А. Тихомирова представлен исследованием христианской культуры, рассматриваемой мыслителем в качестве целостной культурной парадигмы.
Раскрывая социальное измерение культуросозидающей работы христианской религии, Л. А. Тихомиров настаивает на том, что основное влияние на культуру социальных отношений христианская религия оказала чрезвычайно высоким понятием о человеческой личности, создавав общество, пронизанное отношениями солидарности. Анализируя познавательное измерение культуросозидающей работы христианства, мыслитель фиксирует его влияние на формирование особой культуры познания, уполномочившей человека на исследование природы во всей полноте, инициировавшей беспрецедентный в истории рост его познавательной активности. В своем исследовании материальной культуры христианского мира мыслитель подчеркивает субординацию культурного творчества христианина сотериологическим задачам наряду с отсутствием в христианстве унифицирующих эстетических принципов, что послужило основой для развития разнообразных высокодуховных форм христианской материальной культуры.
Интерпретируя русскую культуру как форму христианской культуры, мыслитель постулирует ее религиоцентрическое видение, исключает центрацию природно-иррелигиозных факторов в се становлении. Рефлексируя над русской культурой, Л. А. Тихомиров акцентирует тему русской культурной идентичности, усматривая се конституирующее начало в восточно-христианском вероисповедании. Фиксируя относительную неоднородность русского культурного универсума из-за оппозиции православия и старообрядчества, мыслитель отказывается видеть в старообрядчестве фактор кризиса русской культурной самости, поскольку оно является полноценной религиозной конфигурацией. Полемизируя с В. С. Соловьевым, Л. А. Тихомиров раскрывает деструктивную миссию интеллигенции, активизирующей энтропийные процессы, ведущие к понижению единства, деградации и распаду русского культурного универсума. Антикультурную роль интеллигенции мыслитель обосновывает посредством ее идентификации с носителем псевдорелигиозного идеологического сознания.
Выделяя осознанный и неосознанный типы культурной самоидентификации нации, Л. А. Тихомиров связывает становление осознанной национально-культурной идентичности с самоопределением перед лицом культурной альтернативы. Раскрывая два завершенных этапа становления русского национально-культурного самосознания в период татаро-монгольского ига и в эпоху экспансии европейской культуры (инициированной петровскими реформами), увенчавшийся созданием славянофильства, мыслитель полагает, что оба этапа позволили русской нации познать православие основой своей культурной идентичности.
К третьему, еще незавершенному этапу мыслитель относит имена М. Н. Каткова, Н. Я. Данилевского, Ф. М. Достоевского, А. А. Киреева, П. Е. Астафьева и К. Н. Леонтьева. Кульминацией данного этапа мыслитель считает личность и идеи К. Н. Леонтьева, являющего собой уникальный, рефлексивный синтез русского человека допетровской эпохи с высококультурным европейцем.
Анализируя современные ему проблемы русской культуры, мыслитель подчеркивает опасность социоморфных истолкований восточно-христианского вероисповедания, игнорирования суверенности его алетиологического и сотериологического аспектов. Одним из основных условий расцвета русской культуры он считает обретение образованным обществом культуры веры, немыслимой вне подлинной связи с церковью. Рассматривая культурную политику России, мыслитель центрирует православие как основную силу русификации инонационального окружения, видит в деятельной проповеди православного быта условие трансляции русских культурных ценностей. В своем исследовании причин упадка русской литературы и художественного творчества в целом мыслитель указывает на понижение роли религии в жизни русской нации, фиксируя обусловленность «золотого века» русской литературы доминированием православной религиозности в народной среде.
