Летом 1941 года английский офицер доставил в Москву оперативные коды, навигационные пособия и позывные «Люфтваффе». Аналогичные материалы он получил взамен. Вслед за ним документацию о беспроволочной связи вермахта и инструкции по вскрытию ручных шифров немецкой полиции привез другой английский офицер, которому в обмен были отданы некоторые захваченные у немцев документы. По мнению англичан, эти документы не представляли большого интереса. В Лондоне обеспокоились таким односторонним обменом полезной информацией. Кроме того, в ЦПС считали, что в Москве недостаточно эффективно пользовались предоставлявшимися им сведениями. Один из английских криптоаналитиков вспоминал: «В период крупных танковых битв 1942 года мы предупреждали русских о немецкой западне, в которую они гнали живую силу и технику. Трудно поверить, что они доверяли этим предупреждениям, потому что иначе они смогли бы избежать тех огромных потерь, которые понесли».
С лета 1942 года поток передаваемой в Москву оперативной шпионской информации, полученной в результате вскрытия «Энигмы», значительно сократился. Исключение составляли лишь сообщения особой важности. В декабре 1942 года в критический момент Сталинградской битвы в Москву была передана инструкция по вскрытию ручных шифров Абвера в надежде получить взамен что-либо равноценное. Ожидания не оправдались. Постепенно контакты с советской разведкой стали еще больше ослабевать, а после открытия второго фронта вообще прекратились. И это понятно. Англо-американские союзники попросту боялись усиления советского влияния в послевоенной Европе, а СССР с самого начала войны имел все основания не слишком доверять своим союзникам по антигитлеровской коалиции.
Тогда же, летом 1942 года, одновременно с сокращением количества официально поставляемой из Лондона в Москву радиошпионской информации ее стал отправлять туда тайно Джон Кернкросс, советский агент, завербованный еще в 1935 году. В марте 1942 года Кернкросс поступил на работу в ЦПС. И хотя он провел там меньше года, его пребывание в цитадели английского радиошпионажа совпало с наступлением решающего периода в ведении боевых действий на Восточном фронте.
В круг профессиональных обязанностей Кернкросса в ЦПС входил главным образом анализ перехвата радиообменов «Люфтваффе». По его собственному мнению, звездный час настал для него летом 1943 года перед Курской битвой, когда немцы начали операцию «Цитадель» против Красной Армии. 30 апреля англичане отправили в Москву предупреждение о готовившемся немецком наступлении, а также материалы немецкого шпионажа о советских силах в районе Курска, полученные англичанами путем вскрытия «Энигмы». Кернкросс же передал туда оригинальные открытые тексты шифрперехвата, где были впрямую указаны воинские части и соединения, упоминание которых всегда изымалось англичанами из материалов, посылаемых в Москву.
Больше всего внимание Москвы привлекла информация Кернкросса о расположении немецких эскадрилий. Советское военное командование за два месяца до начала немецкого наступления под Курском нанесло три упреждающих бомбовых удара по семнадцати немецким аэродромам в полосе протяженностью более тысячи километров от Смоленска до Азовского моря. Цели были выбраны с учетом полученной от Кернкросса информации. Эта серия из трех массированных бомбовых ударов стала крупнейшей операцией советской авиации во Второй мировой войне. Было совершено полторы тысячи самолето-вылетов, уничтожено пять сотен самолетов противника, советские потери составили сто двадцать два самолета. За предоставленные им данные Кернкросс получил благодарность Москвы и был награжден советской медалью. Однако к этому времени трудности передачи информации из места расположения ЦПС в Москву настолько возросли, что Кернкросс уже не мог больше их преодолевать и накануне Курской битвы сменил место работы.
С отказом Лонга от сотрудничества, а позднее со сменой работы Кернкроссом советская разведка не только лишилась ценных источников информации, но для нее к тому же пропала возможность оценивать достоверность данных, которыми с ней делилась английская военная миссия в Москве. Вдобавок стало трудно находить основания для понукания советских криптоаналитиков, ставя им в упрек успехи их английских коллег, о которых свидетельствовали сообщения Лонга и Кернкросса.
После окончания Второй мировой войны покрывавшая «Ультра» тайна привела к появлению множества мифов. Согласно одному из них, англичанам очень хотелось, чтобы Советский Союз извлекал пользу из материалов «Ультра», касавшихся Восточного фронта. Но это надо было сделать таким образом, чтобы одновременно и обезопасить их источник, и убедить СССР в важности и надежности информации. Проблема была якобы решена путем перекачки данных «Ультра» через советскую разведывательную группу «Люси», действовавшую в основном на территории Швейцарии. Таким образом, источник информации был скрыт, а советское руководство действовало как надо, доверяя сведениям, полученным от собственных агентов. Слава английскому радиошпионажу, который выиграл войну не только на Западном, но и на Восточном фронте?
В этой версии нет ни грамма правды. Дело в том, что перехваты с Восточного фронта всегда являлись большой проблемой для ЦПС. Немцы очень часто использовали для связи свои наземные линии, и далеко не вся связь шла по радио. Но даже в тех случаях, когда для передачи шифровок задействовался эфир, расстояние и иные объективные факторы неблагоприятно влияли на качество приема английских станций перехвата. Шифрсообщения с перевранным текстом требовали очень много времени на обработку. Трудности усугублялись необходимостью их дешифрования. Проще было с криптограммами «Люфтваффе». Но шифры частей вермахта на Восточном фронте в ЦПС удавалось вскрывать лишь время от времени — в период с июня по сентябрь 1941 года и в октябре — декабре 1942 года. Кроме того, чтение шифрперехвата с Восточного фронта никогда не рассматривалось в ЦПС в качестве первостепенной задачи. Там работали в первую очередь с материалами, имевшими оперативное значение для английского командования. Поэтому информация, полученная в ЦПС с Восточного фронта, могла служить лишь для общей ориентации о масштабах, целях и результатах немецких наступлений, да и то с задержкой на два-три дня. Далее она должна была из Блетчли-парк попасть в Лондон, потом — в распоряжение радиста «Люси» в Швейцарии, а затем после зашифрования — в Москву.
Однако все эксперты в вопросах истории шпионажа в годы Второй мировой войны сходятся в том, что ценность информации «Люси» состояла именно в оперативности. В большинстве случаев эта информация приходила в Москву в течение двадцати четырех часов после того, как она становилась известна в Берлине. Ясно, что материалы «Ультра» никак не могли служить источником сведений для «Люси». Разведывательные данные большой важности и достоверности добывал для «Люси» генерал Фриц Тиль, который возглавлял шифровальный отдел в главнокомандовании вермахта. Будучи вторым человеком в службе связи немецкой армии, в случае необходимости он использовал предоставленные ему возможности для установления контакта по радио со своим связником.
Две трети немецкой военной мощи было сосредоточено на Восточном фронте. Тем не менее именно там роль «Ультра» остается тайной. Возможно, что долгое сохранение этой роли в секрете призвано скрыть послевоенное политическое значение «Ультра». А состоит оно в том, что нежелание англичан поделиться плодами своих успешных радиошпионских операций с Советским Союзом, взвалившим на себя основные тяготы войны с Германией, усугубило его недоверие к Западу и послужило одной из причин развязывания «холодной войны». Да еще настолько взбесило нескольких английских офицеров, тайно работавших на советскую разведку, что с тех пор они были полностью убеждены в правильности ранее сделанного ими выбора.
СЛАГАЕМЫЕ УСПЕХА
Подытоживая все сказанное об усилиях англичан в области радиошпионажа, можно выделить несколько основных причин, сделавших возможным их успех в дешифровальной работе против немцев во время Второй мировой войны.
Во-первых, на протяжении Второй мировой войны немцы в основном использовали единственную шифрмашину — «Энигму». Это означало, что англичане могли сосредоточить свои усилил на одном, главном направлении. Кроме того, отсюда следовало, что английские криптоаналитики располагали очень большим объемом шифрованной переписки противника, несомненно облегчавшим им работу над вскрытием «Энигмы».
Во-вторых, англичанам была известна схема «Энигмы». Эта шифрмашина поступила в свободную продажу еще в конце 20-х годов. И хотя впоследствии она была неоднократно модифицирована с целью повышения стойкости, а также несмотря на то, что разные государственные учреждения и военные ведомства Германии оснащались различными модификациями «Энигмы», англичане всегда успевали вовремя составить представление как о схеме этого шифратора в любой модификации, так и о применявшихся немцами процедурах изготовления ключей для него.
