— Марк, — смеюсь я. — Не начинай говорить свои грязные словечки!
— Но ты же любишь их. Я знаю.
Он кивает, в подтверждении своих слов.
Точно. Мне нравятся его непристойные выражения. Но я ему этого не признаю.
— Нет!
— Признай, что нравятся.
— Ни за что! — Кричу.
Он берёт мои руки и закидывает вверх, придерживает одной рукой.
— Ника, мы это уже проходили. Признай или я буду щекотать тебя. — Его вторая рука уже тянется ко мне под пледом.
— Нет, нет, нет!
— Ну, ладно, — рычит он и начинает меня щекотать. Я извиваюсь, визжу, кручусь под ним. Хохочу до слёз.
И проигрываю, как всегда.
— Ладно, ладно, признаю!
— Что признаёшь?
Его рука терзает меня, у меня больше нет сил терпеть эту пытку!
— Мне нравится.
Он останавливается. Рука сжимает мою грудь. Я охаю.
— Что нравится? — Он поднимает одну бровь, делает вид, что не понимает, о чём я говорю.
— Твои словечки!
Блин, но мне не нравится всегда терпеть поражение. Начинаю немного злиться.
— Отпусти мои руки! Ты просто бесишь меня Марк!
Он смеётся.
— Ох, как ты злишься!
Его это забавляет. Конечно!
— В такие моменты я хочу тебя ещё больше, маленькая.
Голос его становится тише. Я удивлённо смотрю на него. Серьёзно? Я злюсь, а он возбуждается? Но мы ведь и это уже проходили!
— Правда? — Смотрю на него с интересом.
Он кивает.
— Ещё как! Когда я вижу, как твои глаза загораются гневом, у меня мгновенно встаёт.
Я хочу заткнуть уши, но вспоминаю, что он так и не отпустил мои руки.
— Хотя, — Марк делает вид, что задумался. Чуть хмурит брови. — Меня возбуждает любое твоё состояние. Я бы трахал тебя при любом подходящем моменте.
Я смеюсь до колик. Пытаюсь высвободиться. Он, наконец, отпускает мои руки. Я обнимаю его. Он кладёт голову мне на грудь. Мои пальцы зарываются в его волосы.
— Когда это понял? — Спрашиваю его.
— Что понял?
— Ну, что…
Мне неловко говорить такие слова.
— Что хочешь меня?
— Что хочу трах… — Прикрываю его рот ладонью. Он целует её.
— Я уже говорил, — отзывается. — Как только увидел тебя.
— Когда мы вышли из моего дома, чтобы поехать на вечеринку?
Он качает головой.
— Раньше. Когда я увидел тебя во дворе колледжа. С тетрадью на коленях.
Ах, да! Тогда была наша первая встреча.
— Хм.
— Что? — Он поднимает голову, смотрит на меня.
— Почему тогда вёл себя, как последняя сволочь?
— Ого, какие словечки мы знаем!
Он, подражая мне, хочет закрыть мне рот, но хлопаю его по руке.
— Почему грубил? Был невежлив с самого начала?
Он пожимает плечами.
— Я бываю идиотом, ты же знаешь.
Это не то. Я ему не верю. Должна быть и другая причина, которая объяснила бы его ужасное поведение. Я его бесила, когда не признавала своего желания его поцеловать. Да, но ещё до того, он уже вёл себя со мной грубо. Взять хотя бы его «Будешь стоять, как вкопанная или сядешь уже, Ференика». Ну, или как-то так он сказал тогда.
— М…
— Нет, малыш, — говорит он. — Больше никаких расспросов на сегодня.
Я вздыхаю. Неужели мне никогда не узнать его? Так, как я хочу. Он всё время закрывается, когда я пытаюсь пробиться сквозь его броню. Это обижает.
— Давай поспим? — просит Марк. Я немного отодвигаюсь от него.
— И не ёрзай.
Он тянет меня обратно к себе.
— Я не ёрзаю!
— Ёрзаешь, я чувствую. — Упрямец. Любит поспорить, как и я.
Я лежу без сна ещё какое-то время. Но чувствую вскоре, что веки закрываются. Протягиваю руку к тумбочке. Выключаю свет. Марк почти лежит на мне и мне приятна его тяжесть.
Глава 42
Я просыпаюсь. Как же жарко! Блин. Что со мной? Голова горит невыносимо! Я тела своего не ощущаю!
— Как больно! — Стону.
Пытаюсь встать, но чьи-то руки меня приковывают обратно к кровати. Низ моего живота просто разрывается от боли. Какое сегодня число?
— Ника, — доносится голос, словно из тумана. — У тебя жар. Ты вся горишь.
Мне нужно обезболивающее, срочно! Вспоминаю, что оно есть у меня в сумке. Как я могла забыть об этих днях?
— В сумке, — говорю, но не слышу свой голос. Пытаюсь прочистить горло. Кашляю. — Дай мне… в сумке.
— Ника!
Его голос мягкий, заботливый, но я знаю, что мне будет ещё больнее, если я не выпью таблетку.
— Марк, — зову. — Достань таблетки из сумки.
Я смогла это сказать. Слышу, как он идёт и роется в моей сумке.
— Ника, блин! Тут у тебя столько всего! Я не знаю, что именно нужно!
Я приподнимаюсь.
— Давай сумку сюда. И принеси воды, пожалуйста.
Голос у меня хриплый, горло саднит. Вот тебе последствия моего глупого решения!
Марк протягивает мне сумку, я нахожу таблетки. Когда он приносит воду, я выпиваю сразу две.
— Мне нужно в ванную, — слабо говорю я. — Поможешь встать? И дай мне мою одежду.
Марк помогает мне одеться. Его руки прикасаются ко мне осторожно. Он будто боится, что я рассыплюсь.
Мы идём в ванну. Марк хочет зайти со мной, но я его не пускаю.
— Тебе со мной нельзя.
— Что? — Он явно не понимает почему. — Почему мне нельзя?
Он такой смешной. Стоит передо мной в своих чёрных трусах, руки в бока, волосы растрепаны. Я пытаюсь улыбнуться, но не могу. Если бы мне сейчас не было так плохо, я бы с удовольствием обняла и поцеловала его. Но я ужасно себя чувствую.
— Марк это женские дела, — говорю я. Вижу, как в его глазах мелькает понимание.
— У тебя месячные начались?
Киваю. Мне не до смущения.
— Ладно. Мне нужно в аптеку. Мы с тобой совсем не позаботились о лекарствах.
— Иди.
— Точно справишься? Ты вся красная! От тебя пышет жаром. Это я виноват.
Качаю головой.
— Я сама виновата. Я слишком импульсивная, принимаю всё близко к сердцу. Давай, иди и возвращайся скорей.
Я закрываю дверь ванной. Прислоняюсь к прохладной плитке. Меня качает из стороны в сторону. Ника, соберись.
Минут через десять я выхожу из ванной. Иду в спальню, ложусь на кровать. Сворачиваюсь в позе эмбриона. Так мне легче переносить боль. Я всегда испытываю сильную боль в эти дни. Сейчас я ещё и простыла. Какая же я дура! Зачем я убежала вчера из дома Влада?! Лучше бы осталась там и нашла Марка. Он бы сразу мне всё объяснил, и я не замерзла бы так сильно. Не лежала бы, мучаясь от жара. Пойти в такую погоду пешком в одних летних туфлях! Какая я взрослая!? Это поступок глупой маленькой слабой девочки, а не взрослой сильной девушки. Конечно, самобичевание не поможет сейчас, но я должна стать умнее, я должна научиться принимать правильные решения.
Когда я последний болела? Я даже не помню. Я вообще редко болела, даже в детстве. У меня было крепкое здоровье. А теперь я лежу на кровати, и почти не чувствую своего тела. Я закутываюсь в плед. Живот уже болит меньше. Это позволяет мне забыться сном.
Не знаю, сколько времени проходит, как я задремала. Чувствую, что кто-то гладит меня по плечу, пытаясь разбудить. Открываю глаза. Марк. Сидит на краю кровати, от него веет холодом. Он в куртке.
— Малыш, как ты? — У него взволнованный голос. Он переживает за меня, я знаю.
— Не знаю, живот болит меньше.
— Нужно смерить тебе температуру и сделать укол жаропонижающего, если температура очень высокая.
Он протягивает мне градусник. Я высовываю руку из-под пледа и беру градусник.
Вижу, что Марк выходит из комнаты.
— Куда ты уходишь? — Мой голос стал ещё более хриплым. Я откашливаюсь.
Марк останавливается на пороге.
— Я только разденусь и вернусь к тебе, — он показывает на куртку.
Я киваю. Хочу, чтобы он был рядом. Я не хочу быть одна.
Марк, вскоре возвращается. В руках у него аптечный пакет. Он ставит его на тумбочку.
— Ну, что там у нас? — Кивает на градусник, что у меня в руках. Температуру я смерила, но не смотрела, сколько там набежало. Он забирает градусник.
