Выговорив это, он вздохнул и, кажется, с немалым облегчением.
— Простите, — и покраснел еще больше. — За восемь минут скорость упала на четыре процента и продолжает снижаться…
— Возможно, стационарное замедление?
— Или программный сбой. Вы знаете, что современные навигационные программы склонны к накапливанию ошибок, которые пишутся в папку личного опыта, что, в свою очередь, на семь процентов увеличивает риск создания аварийной ситуации.
Да, этого человека Данияр бы точно к себе не подпустил.
Будто им одного ненормального ученого не хватало.
— Программы отключены, — мрачно сказал капитан.
— Это хорошо. Мой терапевт говорит, что я должен представляться. Я обычно представляюсь, когда кто-то представляется мне. Я стараюсь соблюдать существующие нормы, однако… — он выжидающе посмотрел на Данияра, и под взглядом его стало неудобно.
— Данияр, — седьмой Диктатор Ах-айора сложил руки и изобразил вежливый поклон.
— Уильям, — сказал капитан.
— Таккаро, — теперь толстяк выглядел удовлетворенным. — Мой терапевт утверждает, что люди, знающие имена друг друга, будут относиться друг к другу с большим уважением.
Вряд ли.
Но к чему человека разочаровывать.
— Мне сказали, что навигатора нет.
— Нет, — согласился капитан.
— Я должен предупредить, что исполнял функции навигатора только в процессе учебных полетов.
— Тип кораблей?
— «А», «В», «С» и военные линейки «Ардо». Все.
— Все? — брови Данияра приподнялись.
— Мой терапевт полагает, что личный опыт оказывает значительное влияние на качество работы. И в данном вопросе я с ней согласен. Я не смог бы создать навигационную программу, не имея данного опыта. Однако я не могу считать себя в полной мере готовым для работы в реальных условиях.
— Погодите… — капитан все-таки оторвал взгляд от экрана. — То есть вы… написали навигационную программу? Какую?
— «Эрма». Но она пока устанавливается на военных кораблях и разведчиках. Для более широкого внедрения необходима существенная коррекция и в том числе частичное переоснащение. Я могу сесть?
— Да, пожалуйста, — капитан махнул рукой. — Выбирайте, что вам нравится.
— Я не знаю, — кажется Таккаро и вправду растерялся. — Мой терапевт говорит, что мне следует больше полагаться на субъективные ощущения, но пока получается не очень хорошо.
— Там место навигатора, — Данияр указал на блок. — Думаю, вам будет удобно.
— Я не знаю. Я… пока далек от понимания, что есть удобство, хотя и признаю, что физические параметры среды важны для нормального функционирования организма.
Но к указанному месту он все-таки отошел. И присел.
Сказал:
— Скорость все еще падает. А в работе двигателей есть дисбаланс в… семь десятитысячных процента, что укладывается в общую статистическую погрешность.
— На станции провели только первичную калибровку. Точную мы рассчитывали сделать на Зафаре.
— Но туда мы не доберемся, — Таккаро кивнул и задумался.
Странный человек.
На его месте Данияр, несомненно, в первую очередь поинтересовался бы, куда подевалась команда. И что вообще происходит с кораблем, а этот уткнулся в экраны. Разворачивает. Сворачивает. Сдвигает, переставляет.
— Вы запустили процесс восстановления системы с нулевого цикла?
— Да.
— Хорошо. Старая накопила недопустимое количество ошибок, здесь видно, что информация об этом подавалась, пока… да, полагаю, имел место взлом.
Толстые пальцы замелькали с невероятной скоростью.
— Обнаружены следы существования трех внереестровых программ… одна до сих пор активна.
— Не трогайте, — попросил Данияр. — Это наша программа. Нужная.
Не хватало, чтобы единственное средство контроля за кораблем отключили.
— Она будет уничтожена, когда процесс восстановления закончится, — счел нужным уточнить Таккаро. — Так… реестр… реестр сохраняется отдельно. Если мы погибнем, по нему можно будет восстановить цепь событий.
— Очень… утешает, — пробормотал Данияр.
— Да. Мне тоже кажется, что это разумно. Большая часть информации, полученной в подобного рода катастрофах, крайне полезна.
Выжившим.
И вот, честное слово, Данияру весьма бы хотелось остаться в числе последних. Но что-то подсказывало, что вариантов пока множество.
— Была произведена однократная коррекция курса с внесением новых координат, — теперь он не выглядел ни милым, ни застенчивым, этот толстяк, растекшийся по гравикреслу.
— Вы можете сказать, куда мы летим?
— Нет. К сожалению, координаты были стерты…
— Не совсем, — Данияр развернул послание. — Вот координаты.
Таккаро несколько секунд буравил его взглядом, затем величественно кивнул и сказал:
— Я попробую определить возможную область выхода, но… вы должны понимать, что это не так просто. А пока следует воспользоваться системой ручного управления.
Капитан слегка побледнел.
— …в противном случае при сохранившейся на данный момент тенденции к снижению скорости мы просто не достигнем указанной точки выхода.
— И что тогда?
В игре корабль просто исчезал, и экран затягивало чернотой дикого космоса, которую время от времени тревожили яркие вспышки, но ставили их больше для красоты, чем и вправду иллюстрируя финал неудачного полета.
— Тогда мы не удержимся на струне и выйдем. Но куда — не известно, как не известно, сумеем ли сохранить целостность в процессе, — Таккаро произнес это совершенно спокойно.
А капитан вот выругался. Когда же закончил, уже иным, спокойным тоном, произнес:
— Поднимаю на десять процентов…
Глава 41
…корабль жил.
Продолжал существовать в пространстве и времени, как продолжали существовать и все его пассажиры, занятые собой и своими проблемами, которые, наверняка, казались им неразрешимыми… или неприятными, или…
…ужин вызвал целую волну недовольства.
Официанты разводили руками. Роботы отказывались заменять блюдо. Систему свободного выбора меню пришлось отключить, что, в свою очередь, породило целый поток жалоб, которые Лотта сохраняла скорее по привычке, чем и вправду собираясь на них реагировать. Хотя и понимала она, что дальше молчать не получится. И надо бы обратиться, что к обслуживающему персоналу, который видел и понимал куда больше, чем ей бы хотелось, что к людям, иначе поползут слухи, а там…
— Устала? — Кахрай подошел сзади.
И обнял.
И Лотта с облегчением оперлась на него, ненадолго закрыла глаза и вздохнула:
— Еды у нас почти не осталось.
— Осталось. Не думаю, что прыжок собирались затягивать…
— Может, и не собирались, но… понимаешь, одно дело, когда есть план, деталей которого мы просто не знаем, и совсем другое, когда к этому плану добавляется второй или третий, или четвертый. И когда они принадлежат разным людям, каждый из которых полагает, будто он уникален, будто ничего не случится, если с обреченного корабля, снять пару-тройку спасательных капсул… или неприкосновенный запас убрать… что еще, Кахрай? Картриджи очистки воздуха поставить на грани выработки? Или водные? Гидропонные системы… обогатители, очистители… это сотни и сотни тысяч, если не миллионы…
С ним было спокойно, и грядущее не казалось таким вот страшным. Нет, Лотта понимала, что шансы у них небольшие и…
…новость об исчезновении корабля должна была бы распространиться по сети. И Совет не оставил бы ее без внимания… что они предпримут?
Подождут ли?
Бьянцонни осторожен, а еще чутье у него отменное, что и бабушка не раз отмечала. Или… родственники должны будут пойти в атаку. У них наверняка есть что-то еще, что позволит договориться с Советом директоров.
— Почему ты думаешь, что это разные люди?
— Потому что нужно быть совсем глупым или жадным, чтобы настолько выкачивать корабль перед живым полетом. Тем более, когда знаешь, что случится катастрофа…
— Именно.
— Нет, — она покачала головой. — Катастрофа с таким количеством жертв означает, что будут искать виновного. Даже, когда его действительно нет, все равно будет нужен кто-то, кого можно объявить виноватым. И будут проводить расследование настолько тщательное, насколько возможно. Следовательно, все эти мелочи, которые вовсе не мелочи в сумме, покажутся не просто подозрительными. Владельцев прямо обвинят в лучшем случае в недобросовестном контроле за подготовкой к полету, в худшем… — Лотта решилась и погладила руку, которая ее обнимала. — В худшем сделают верные выводы…
