В воздухе густо запахло хвоей.
– Должно помочь на первое время, – пояснил волшебник и тихо шепнул. – Я пока остерегусь колдовать. Вдруг у них магия под запретом?
Здравое решение. Взрослеет парень, вспоминает хоть иногда, что голова ему не просто так дана. Жалко только, он пару минут назад ею не воспользовался.
Сырт, если верить гуляющим о нем слухам, город непростой. На протяжении пары веков сюда стекались беглые преступники со всех сторон света. Формально владыкой города считался какой-то местный князек, кто правил на самом деле, я пока не знал. Не верилось мне, что в Сырте можно жить тихо и спокойно, уж больно разноплеменный сброд из числа самых отчаянных здесь собрался.
Под пристальными взглядами стражи и под прицелом арбалетов мы прошли мол до конца. Потом раздавшийся сзади сухой треск заставил нас оглянуться. Желтое пламя пожирало наш корабль, охватив его с носа до кормы. Полыхал тростниковый парус, пылали палуба и щелястый домик. Высоко в небо узкими полосками летела сажа, подсвеченная на концах оранжевыми искрами.
Ну, вот и все, дороги назад нет. Во всяком случае – по реке.
Черные фигуры в масках из крашеной кожи на миг показались мне судьями Мо, которые стоят на входе в подземелья грешников. Мрачные мысли настроения не улучшили – от них веяло обреченностью.
Наш соотечественник тем временем решил свести с гостями более близкое знакомство.
– Господа, позвольте представиться – милитес Рис Лаланн Гю из рода Лаланн.
В его речи слышался легкий акцент, выдававший годы, прожитые вне родины.
Мы поклонились в ответ и тоже назвали свои имена. Я не стал скрывать настоящее. Не потому, что с первых же слов проникся доверием к милитес, нет, просто я узнал его. Достойный и умный господин, умудрившийся сбежать раньше, чем до него дотянулись руки его величества. Фирит даже не смог заграбастать состояние Риса Лаланна. Мне такие прозорливые и шустрые люди всегда нравились.
– Дюсанг Лирой Тилн из рода Ремари.
Посторонним бы показалось, что на Риса плеснули кипятком. Он отпрянул, изменившись в лице, но потом взял себя в руки и спросил:
– Что делает так далеко от Наорга правая рука короля?
Ну, это он хватил! Никогда мне не отводили столь "почетного" звания.
Опровергать слова изгоя я не стал, лишь ответил:
– То же, что и вы.
Мужчина прищурился, пристально посмотрел мне в глаза, словно решал что-то, а потом учтиво предложил:
– Если хотите, я помогу вам устроиться. Приезжим не стоит бродить по Сырту одним.
Так я и думал. Значит, реальная власть тут действительно принадлежит каким-нибудь скотам, жирующим в безнаказанности. Ох, не люблю я подобные города! По мне, так уж лучше наш Фирит, чем полное беззаконие.
Рис снова опустил капюшон по самый нос, прикрыл рот платком, от которого даже на расстоянии несло уксусом, и торопливо двинулся по кривой улочке вверх, в город. Мы старались не отставать от него.
Хаотично застроенные улицы, дома с плоскими крышами, карабкающиеся по склонам все выше и выше, на первый взгляд казалось, строились без всякого плана. На второй, впрочем, тоже. Улицы в Сырте соединялись крутыми узкими лестницами, безопасными только для коз, и лишь изредка – извилистыми дорогами, по которым могла проехать лошадь с телегой.
Уже с первых же шагов я пожалел, что не заткнул Агаи рот, когда сирин объявлял себя лекарем. Безумие и страх царили здесь. Эпидемия, захлестнувшая город, принесла в него не только болезнь, вместе с нею пришли жестокость и мародерство. Многие дома зияли черными проемами выставленных окон и дверей. Прямо на дороге валялось брошенное барахло: сломанная мебель, выпотрошенные тюфяки, рваные одеяла, белье, тряпки, битая посуда и самое страшное – обклеванные птицами, черные как головешки трупы.
Несколько раз попались на глаза еще живые люди, отмеченные синими пятнами пожирающей плоть болезни. Как эти несчастные попали на улицу – из страха остаться непогребенными, или их попросту выкинули потерявшие честь и совесть родные – я не знал.
И от мертвецов и от умирающих шел непередаваемый смрад. Очень скоро мне стало казаться, что болезнь просачивается прямо через подметки сапог, топчущих залитую нечистотами мостовую. Ядовитые миазмы проникали в легкие даже сквозь пропитанную душистым маслом ткань повязки. Мне еще никогда не приходилось сталкиваться с подобным бедствием.
Я повернулся к Агаи, желая убедиться, что с ним все в порядке: уж если меня едва не выворачивало наизнанку, то непривычный к таким вещам юноша и вовсе мог свалиться в обморок. А эта дорога для падений очень неподходящее место.
Сирин брел как сомнамбула, спотыкаясь на ходу и озираясь. Аптекарь словно не верил своим глазам.
Вот то-то же, думал, я зря тебя за рукав тяну? Небось, теперь готов локти кусать, да только не дотянешься. Себя не жалел, хотя бы о девочке подумал!
Морра съежилась комочком у него на руках и уткнулась лицом в камзол, страшась смотреть на царство смерти. И только Рис сохранял спокойствие, невозмутимо обходя полуразложившиеся тела.
Один раз к нам навстречу из закопченных пожаром руин метнулась молоденькая девушка, плачущая и заламывающая руки, но наш провожатый не дал ей даже близко подойти – меткий бросок ножа, вошедшего ей в шею по самую рукоятку, оборвал жизнь несчастной.
– Зачем?! – вскрикнул сирин и так шустро кинулся на помощь к упавшей девице, что я с большим трудом успел поймать его за плечо и удержать на месте.
– Вы предпочитаете, чтобы умерли мы? – холодно поинтересовался Рис и указал пальцем на мертвую. Сквозь слой грязи на коже проступали крупные синяки, словно девушку кто-то пытался душить.
– Возможно, я сумел бы вылечить, – прошептал Агаи.
Глупец. Нашел время геройствовать.
– Агаи, давай подождем, пока ты сменишь слово "возможно" на слово "наверняка". Пошли, – сдвинул я с места сирин.
А наш земляк даже не замедлил шага, оставив свое оружие в теле трупа. По мне – он правильно поступил.
Сырт оказался на удивление невысоким городом: ни одного дома хотя бы в два этажа. Только ближе к вершине холма красовались яркими фасадами загадочные строения, так не похожие на остальные здания. На вопрос Агаи про квартал богачей наверху Рис объяснил, что сирин ошибается, это не дома, а усыпальницы: гробницы горожан, желающих после смерти стать ближе к богу.
Человек везде одинаков – чем больше он грешит при жизни, тем сильнее его стремление после нее попасть в компанию богов. Словно тех можно подкупить, как обычного судью, богатыми жертвами и подношениями. Ну, разве разумно устраивать кладбища над головами живых людей?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
