Ответ на возражение 3. Благо, упомянутое в связи с делами каждого дня, относится к первому основанию природы, а благословение, отнесенное к дню седьмому, к ее распространению.
Вопрос 74. Обо всех семи днях вместе
Теперь нам надлежит рассмотреть все семь дней вместе, в связи, с чем будет исследовано три пункта: 1) о достаточности этих дней; 2) о том, являются ли все они одним днем или несколькими; 3) о модусах речи, к которым прибегает Священное Писание при повествовании о делах тех шести дней.
Раздел 1. Является ли перечисление всех этих дней достаточным?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что перечисление этих дней недостаточно. Ибо дела сотворения не менее отличаются отдел различения и украшения, чем эти два дела – друг от друга. Но различению и украшению приписаны отдельные дни, следовательно, отдельные дни должны быть приписаны и сотворению.
Возражение 2. Далее, воздух и огонь являются более возвышенными элементами, чем земля и вода. Но различению воды и земли отводится по дню. Следовательно, по дню должно быть отведено и для различения огня и воздуха.
Возражение 3. Далее, рыбы отличаются от птиц не меньше, чем птицы отличаются от земных зверей; что же касается человека, то он отличается от других животных гораздо больше, чем все животные отличаются друг от друга. Но один день посвящен сотворению рыб и еще один – сотворению земных зверей. Следовательно, еще один день должен быть отведен для сотворения птиц и еще один – для сотворения человека.
Возражение 4. Далее, с другой стороны, похоже, что некоторые из этих дней излишни. Свет, например, относится к светилам как акциденция к субъекту. Но субъект возникает тогда же, когда и присущая ему акциденция. Поэтому свет и светила не должны были быть сотворенными в различные дни.
Возражение 5. Кроме того, эти дни посвящены первому основанию мира. Но коль скоро в день седьмой никакого основания не происходило, этот день не должно перечислять вместе с другими.
Отвечаю: в чем состоит причина отличия этих дней – очевидно из вышесказанного (70, 1), а именно в том, что части мира сперва должны были быть различены, а затем каждая из частей – украшена и заполнена населяющими ее сущностями. Затем, частей, отведенных телесным тварям, всего по числу три, и большинство святых авторов согласны в том, что эти части суть небо, или наивысшая из частей, вода, или средняя часть, и земля, самая низкая из всех. [Тут следует вспомнить, что] еще пифагорейцы учили, что совершенство состоит из трех частей: начала, середины и конца. Таким образом, первая часть была различена в день первый и украшена в четвертый, средняя часть различена в средний день [различения] и украшена в пятый, а третья часть различена в третий день и украшена в шестой. Со своей стороны Августин, соглашаясь с другими авторами относительно последних трех дней, расходится с ними во мнении относительно трех первых, поскольку считает, что в первый день были оформлены духовные твари, а в два последующих – твари телесные, причем более возвышенные тела были оформлены в первый из этих двух дней, а более низкие – во второй. В таком случае совершенство божественных дел выражается через совершенство числа шесть, и как это число является суммой своих кратных частей – единицы, двойки и тройки, – так и там один день был определен для оформления духовных тварей, два – для оформления телесных тварей и три – для дел украшения.
Ответ на возражение 1. Согласно Августину, дела сотворения были связаны с созданием бесформенной материи и бесформенной духовной природы, которые, по его словам, пребывали вне времени[429]. Таким образом, сотворение происходило прежде всякого дня. Если же следовать другим святым авторам, то можно сказать, что дела различения и украшения подразумевают определенные изменения в сотворенном, и эти изменения могут быть измерены временем, тогда как дела сотворения осуществлялись божественным действием, производящим субстанцию существ мгновенно. По этой причине о каждом деле различения и украшения говорят как о происходящем «в дне», а о делах сотворения – как [о произошедших] «в начале», что обозначает нечто неделимое.
Ответ на возражение 2. Поскольку [субстанциальное существование] огня и воздуха для необразованных людей не очевидно, то Моисей указал на них не как на части мира, а опосредованно, распределив их между небом и водой, тем более что, по словам Августина, низшая часть воздуха близка к воде, а высшая – к небу[430].
Ответ на возражение 3. О создании животных говорится в связи с украшением ими различных частей мира, и потому дни их сотворения разделяются или объединяются в зависимости от того, идет ли речь об украшении теми или иными животными одних и тех же частей мира, или же различных.
Ответ на возражение 4. Природа света как существующего в объекте была создана в день первый. Что же до сотворения светил в день четвертый, то оно означало не создание как бы заново их субстанции, а наделение их формой, которой прежде у них не было, о чем уже шла речь выше (70, 1).
Ответ на возражение 5. Согласно Августину, в день седьмой произошло нечто, что отличает его от предшествующих шести, а именно: в этот день Бог почил в самом Себе от всех дел Своих, и потому справедливо, что после шести дней упомянут и день седьмой[431]. Или, следуя другим авторам, можно сказать, что мир в день седьмой обрел новое состояние, заключавшееся в том, что более к нему не должно было прибавиться ничего нового, и потому день седьмой упоминается после предшествующих шести как посвященный прекращению дел.
Раздел 2. Являются ли все эти дни одним днем?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что все эти дни суть один день. В самом деле, [в Писании] сказано: «Вот, происхождение неба и земли при сотворении их, в тот день[432], когда Господь… создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, который еще не произрастал на земле…» (Быт. 2:4, 5). Таким образом, тот день, в который Бог создал «землю и небо, и всякий полевой кустарник», это один и тот же день. Но Он создал небо и землю либо в день первый, либо же прежде любых дней, тогда как полевой кустарник – в день третий. Следовательно, первый и третий дни – это один и тот же день, и подобное можно сказать и обо всех остальных [днях].
Возражение 2. Далее, сказано [в Писании]: «Все разом[433] создал Живущий во веки» (Сир. 18:1). Но так бы не случилось, если бы эти дела продолжались более чем один день. Следовательно, этих дней было не много, но – всего один.
Возражение 3. Далее, в день седьмой Бог прекратил делать вообще что-либо новое. Следовательно, если седьмой день не есть то же, что и остальные дни, то, выходит, Он не создавал этот день, каковой вывод недопустим.
Возражение 4. Кроме того, все дела любого дня Бог приводил к совершенству мгновенно, поскольку о каждом деле читаем: «[Бог] сказал… и стало так». Если, таким образом, [сделав очередное дело] Он откладывал бы все прочие Свои дела на следующий день, из этого бы следовало, что всю оставшуюся часть каждого дня Он почивал от дел, т. е. весь остаток дня был бы излишним. Поэтому день предшествующих дел надлежит считать также днем и дел последующих.
Этому противоречат слова [Писания]: «и был вечер, и было утро – день второй… день третий» и так далее. Но там, где есть второй и третий, там есть больше чем один. Следовательно, то никак не могло быть одним днем.
Отвечаю: по этому вопросу мнение Августина расходится с мнением других толкователей. Он полагал, что все те дни, которые обозначены числом семь, на самом деле были одним семикратно повторенным днем[434], в то время как другие убеждены, что речь идет не об одном, а именно о семи днях. И хотя эти мнения, понятно, весьма отличаются друг от друга, тем не менее, оба они основываются на буквальном толковании книги Бытия. Просто Августин под словом «день» понимал познание в уме ангелов и потому считал, что первый день обозначает их познание первых божественных дел, второй день – вторых дел и так далее. Поэтому, когда читаем о делах, сделанных Богом в тот или иной из тех дней, то это так потому, что Бог не соделал во вселенной ничего такого, что не было бы отпечатлено в познании ангельского ума. А так как последний может одновременно познавать множество вещей, и особенно в Слове, в Котором ангельское познание усовершается и завершается, то и различие дней обозначает естественный порядок познания вещей, а не последовательность в обретении познания или в самом создании вещей. «Днем» же ангельское познание названо в силу того, что причиною дня является свет, под каковым именем, по словам Августина, обозначена духовная природа[435]. Другие [толкователи], со своей стороны, придерживались мнения, что дни обозначают именно последовательность, причем как во времени, так и в создании вещей.
