– Тебе плохо?
– Нет.
Отвратительная честность, которая дает слишком много свободы.
– А так? – Накрыв грудь ладонью, он поглаживает большим пальцем сосок, контуры которого постепенно прорисовываются под тканью. Ответа нет, и Урфин решается. Наклонившись, обнимает губами, сдавливает легонько. И судорожный выдох – лучший ответ.
Ее грудь легко отзывается на ласку.
И пора бы прекратить, но стоит ли? В конечном счете если девочка не против, то… она не понимает, что с ней происходит. Доверяет. Будет подло воспользоваться этим доверием.
Ее кожа сладкая на вкус. Особенно та бледная, которая на горле.
И Тисса запрокидывает голову, позволяя горло целовать. Хорошая девочка…
– Не испугалась? – Урфин губами касается губ.
– Я взрослая.
К сожалению, больше, чем он себе представлял. Два года… ну да, Урфин не знает, насколько его еще хватит, но не на два года точно.
– А целоваться не умеешь.
Обижается. Серьезная какая. И смешная. Смотрит с упреком, ладошками в грудь уперлась, но не то чтобы отталкивает, скорее не знает, куда ей руки деть.
– То, что вы делали… это так принято?
– Скорее возможно. Тебе не понравилось?
Дергает головой. Значит, скорее понравилось, чем нет, но признаваться в таком стыдно. И переубедить пока не выйдет. А вот лежать с ней в обнимку – не самая лучшая идея.
Лезет в голову… всякое.
– И потом… тоже так будет?
– По-разному будет.
Ответ слишком обтекаемый, и Тисса ждет объяснений. Как-то оно прежде проще было. Урфин точно знал, чего хотел, равно как и женщины, с которыми случалось встречаться.
Никогда у него еще не требовали объяснить, что происходит.
– Боюсь, в первый раз я причиню тебе боль. – Как вообще на подобные темы разговаривать принято? Или Изольду попросить, чтобы просветила? Мысль была трусливой, но весьма заманчивой. Или…
…кажется, Урфин нашел выход.
И надо будет поблагодарить Аль-Хайрама за подарок, который в первую минуту показался вызывающе наглым и даже оскорбительным. Все-таки ашшарцы – мудрый народ.
Особенно это на расстоянии ощущается.
– В той книге, которую тебе подарили…
…хмурится и губу закусывает.
О да, два года – это Урфин крепко себя переоценил. Но ведь все казалось правильным. Логичным. И куда ушла логика?
– Мне не следовало принимать?
– Боюсь, от подарков отказываться не принято. Ашшарцы… отличаются, как ты сама видела. Они такие же люди, но с другой культурой. И в этой культуре многие вещи, которые у нас считают запретными, как раз естественны. Не только у них… люди вообще очень разные.
– Вы много где были.
К сожалению, не там, где должен был бы. Перед миром сложно устоять. Цепь сняли, и вот он, во всем великолепии. Десятки стран. Сотни путей, каждый из которых давным-давно проложен в голове. И как было устоять перед искушением?
А еще обида эта детская…
Если бы Кайя попросил остаться… но он лишь сказал, чтобы Урфин не лез на рожон. Но эти мысли точно не к месту и не к разговору.
И Тисса ждет.
– Та книга о том, что происходит между женщиной и мужчиной. Она на ашшарском, полагаю, но помнится, картинки были весьма подробные.
И есть опасение, что эта книга полетит в камин. Или в Урфина.
Юным девам, воспитанным под гнетом морали, не подсовывают подобное чтение. Остается надежда на врожденное любопытство, которого у девочки явно избыток.
– Вы хотите, чтобы я…
Ну уж нет, приказывать Урфин точно не станет.
– Я хочу сказать, что если тебе интересно, то загляни. Или не заглядывай. Или загляни и закрой, если сочтешь, что тебя это каким-то образом оскорбляет.
Кивок, но какой-то неуверенный.
– Только читай тогда, когда одна будешь. Твоя сестра еще мала. А компаньонка, боюсь, не поймет.
Она и вправду милая женщина, которая порывалась сопровождать Тиссу. И хорошего ее воспитания хватит еще на полчаса ожидания… за полчаса многое успеть можно.
Урфин не без сожаления разжал руки. Пришло весьма отчетливое понимание того, что в следующий раз он не сможет остановиться.
– И еще, Тисса… – Стоило отпустить, и она сразу вспомнила о приличиях. Покраснела, побледнела, платье принялась оправлять, как будто опасаясь, что на нем останутся свидетельства его прикосновений. – Я знаю, что ты не собираешься идти на бал. И догадываюсь о причине. Это несерьезно.
Для нее как раз серьезно.
– Держи.
Протянутый сверток решилась взять не сразу, небось гадала, насколько допустимо принимать и этот подарок. Бестолковый ребенок, слишком взрослый, чтобы и вправду как к ребенку относиться.
– Ты пойдешь на этот растреклятый бал. – Урфин помог развернуть бумагу. – Даже если мне придется за руку тебя вести. Но я надеюсь, что не придется. Никогда и никому не показывай слабость.
– Это же…
Кружево. Не белое, скорее цвета сливок, с характерным тусклым золотым отсветом.
– Отдай это своему… портному. Пусть что-нибудь придумает.
– Вы знаете, сколько это стоит?
Много. Хайерское кружево. Ручное плетение на шелковых нитях. Урфину довелось видеть, как его делают. Медленно. Месяц работы и в результате – кусок размером с детскую ладошку. Но и на этот товар, слишком редкий, чтобы предлагать многим, имелся покупатель. Вот только Аль-Хайрем без сожаления отказал ему.
– Я… не могу. Это слишком… дорого.
– Подарки не возвращают.
Вздох. Ну вот, сделал приятное. Теперь думает, чем она ему обязана.
– Вставай. – Урфин протянул руку. – Тебе пора отдыхать. И выбрось из головы всякие глупости. Считай, это я хочу похвастать.
– Чем?
– Тобой.
Определенно это не самая лучшая идея.
Глава 22
ЗИМА
Настоящий мужчина должен уметь правильно поджечь избу и разогнать коня, чтобы женщине было чем заняться на досуге.
Женское восприятие роли мужчин в жизни
Юго наблюдал за тем, как преображается замок. Он словно открывался, позволяя зиме подойти ближе. И та кралась на мягких лапах, терлась о стены, оставляя на камнях льдистый подшерсток, дышала в окна инеем. Снег выпал в одну ночь. Много. Густо. И выбеленный мир стал чист, как при рождении.
Юго не сумел удержать себя. Он забрался на вершину башни, одной из многих в замковой короне, чтобы искупаться в сугробе. Колючие поцелуи ветра – что может быть лучше?
А потом зиму пустили на порог.
Белые холсты с осколками картин. Дерево.
Дорога.
