Тяжело опираясь о столик, Витя встала. Ноги беспокоили ее все чаще, только после Карловых Вар она чувствовала себя немного полегче, спасибо Гусаку, приглашает каждый год.
- Устал? - спросила она.
- Как всегда.
В доме не было принято говорить о работе, а тем более расспрашивать о ней. Лишь иногда он делился с Витей планами или настроениями в Политбюро. А так - смотрите телевизор да читайте газеты, там все скажут и напишут. Вернее, то, что можно. Государство ведь тоже есть тайна. Вот что про Амина напишешь? Что скажешь? За ним ведь тоже страна, и, кстати, первая, кто признал после революции новую власть в России. Эмманула-хан с Лениным, можно сказать, друзья были, они с Тараки нашли общий язык, а до этого и Дауд был, и шах - всегда Афганистан слыл надежным другом. А что будет теперь, при новом руководстве? Просьбу о помиловании Тараки они отвергли, да не просто отвергли, а обманывали, вздумали играть в кошки-мышки. И можно ли после этого верить Амину? Громыко, правда, послал по своей линии телеграмму, чтобы посол и советники не рушили сложившихся связей, не шли на конфронтацию с новым правительством. Единственное, о чем просили, - делать все, чтобы удержать Амина от репрессий. За те двадцать дней, что он у власти, по линии КГБ приходят страшные вообще-то сведения: Амин не просто расстреливает сторонников Тараки, а заодно и оставшихся в живых парчамистов, он приказывает сбрасывать трупы в ямы с хлорной известью, чтобы от человека вообще ничего не осталось. А то, что политзаключенных загружают в самолет, а над горами раскрывают рампу и высыпают людей, как горох, вниз? И все под видом очищения партии. Знаем мы эти чистки...
- Ужинать будем сразу? Юра с детишками приехал.
Словно подтверждая это, в дверях дома появилась невестка, как всегда, улыбающаяся и, как всегда, с книгой в руках. Насколько не сложилась личная жизнь у Галины, настолько можно было радоваться за Юрия. Люся оказалась на диво чуткой к обстановке в доме женщиной. За двадцать пять лет ни разу не огорчила. Единственный раз он сделал даже не замечание, а намек - где-то на третий или четвертый день ее замужества. Не дождавшись, как теперь будет называть его Люся, как бы ненароком сказал за ужином Вите:
- Вроде бы раньше невестки родителей мужа называли папой и мамой. А сейчас, я смотрю, никак не зовут...
Люся покраснела, уткнулась в тарелку. Потом призналась: просто она никогда никого не звала папой. С трех лет был отчим. Люди как стали говорить: "К вам дядя Жора пошел", так она и усвоила - дядя Жора да дядя Жора. Но ничего, здесь привыкла и уже не просто признала и почитала за родителей, а даже составляла компанию, когда по телевизору показывали футбол или хоккей, а рядом с Леонидом Ильичом сидеть, сопереживать было некому. Такую невестку поискать да поискать. Юрию до конца бы это понять, не доводить до слез ее да и их с матерью тоже: ясно, что каждый лезет подружиться и поднять рюмку с сыном Генсека, но голова-то должна быть на плечах своя, есть же границы разумного. И еще одно омрачало - не приняла невестка Чурбанова. Вроде и приветлива, когда сходятся вместе, но он-то знает, что значит искренняя приветливость Люси. Вроде женщина умная и должна попять разницу между ним и цыганом с циркачом, которые до этого морочили Гале голову. Витя допытывалась по-женскж: отчего? Вроде бы за то, что кланяется Чурбанов подобострастно даже дома, что, несмотря на негласный запрет, старается говорить о работе даже за столом - командует дивизиями, округами. Но надо же понять, что молодому генералу хочется быть генералом даже дома. Привыкнет и к должности, и к званию, главное же еще раз - что не циркач да не цыган...
- Здравствуйте, пап, - приветливо улыбнулась невестка. Хотела что-то спросить, но, глянув на свекровь, сдержалась. Остановила Галинку, хотевшую шмыгнуть вслед за прадедом в дом.
Центральную дверь на даче открывали редко - по праздникам или если вдруг принимали гостей. А так пользовались запасным выходом - мимо кухни, подсобок - в холл. Когда-то дача была деревянной, но уговорили перестроить ее, обложили мрамором. Появились третий этаж, лифт, бассейн с парилкой, туалеты в каждой комнате, но исчезли бильярдная, комната с птицами - как много раньше привозили и дарили птиц! - а главное, из дома ушло тепло. Уж сколько горевалось по старому срубу, но кто ж теперь вернет прошлое?! Да и вообще в последнее время вокруг него творятся дела без его ведома и согласия. То за время его отдыха в Крыму проложили автотрассу из Внуково прямо к тыльной стороне дачи, то в одну ночь вырубили рядом с воротами рощицу и оборудовали вертолетную площадку - все говорят, надо. А то вдруг появляется в какой-нибудь его речи абзац про развитие той же Западной Сибири, и тогда сибиряки требуют денег и средств на выполнение его указаний. А где их взять, лишние деньги? Только если другим не дашь. Надо бы серьезно поговорить с Цукановым, пусть наведет в своем хозяйстве порядок.
Вызвал лифт. Подумав, нажал на третий этаж.
На "голубятне", как Брежнев называл его, были только его рабочий кабинет и библиотека. Да по стенам фотографии - с Костей Грушевым на охоте, с правнучкой на берегу моря. На фотографиях он выходил хорошо - хоть в маршальском кителе, хоть в спортивном костюме. Бог не обидел ни ростом, ни фигурой, потому и снимки получаются. Сюда, на третий этаж, меньше всего доносились звуки и почти не проходили запахи с кухни: кроме всего прочего новая дача была гулкой и вбирала в себя все запахи. В кабинете поднял штору, но смеркалось быстро, и Леонид Ильич включил свет. Хотел выйти на балкон, но, что-то вспомнив, прошел к столу. Задвигал ящиками. В самом нижнем нашел то, что искал, - красную тетрадь со своими пометками и вложенными в нее страничками машинописного текста.
Да, это была рабочая тетрадь, в которой прорабатывались вопросы переговоров с Тараки 10 сентября. Где-то должна быть и справка, подготовленная Андроповым, о положении дел в Афганистане. Вроде бы данные были только за последний месяц, но уже тогда таили в себе тревогу. Где же листок?
Справки не оказалось, и Брежнев попытался вспомнить, что было написано в ней. Что-то о финансировании афганских мятежников в Пакистане, о совещании в Америке по поводу положения дел в Афганистане, о донесениях госдепартамента в посольство в Кабуле по поводу желательности падения режима Тараки - Амина. Что-то еще было... А, о тайных встречах Амина с американским послом, где-то больше четырнадцати неофициальных встреч за последнее время.
Тараки, узнав об этом, поверил окончательно в то, что Амин может его сместить. Но это только то, что стало известно, а сколько всего непонятного и тайного происходит вокруг Афганистана? Это только непосвященный думает, что там все хорошо, революция развивается. То, что плетется вокруг страны более густую сеть Андропов еще не рисовал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
