Под копытами лошадей чавкала грязь. И сами лошади, и ноги катафрактов до колен быстро покрылись грязью.
– Не должны половцы в такую погоду перевал перейти. Грязно, земля скользкая, коня галопом не пустишь, – рассуждал Конрад.
– Твои слова, Конрад, да богу в уши. А там глядишь – и протянем неделю.
Далеко они не забирались, ехали по дороге, шедшей параллельно горной гряде. В случае появления значительно превосходящих сил можно было успеть добраться до города, укрыться и предупредить жителей о появлении чужаков. Но вокруг них была только чистая природа, и даже птицы молчали, забившись от сырости в свои гнёзда.
Щелчка тетивы никто не услышал, но один из рядовых катафрактов вдруг вскинул руки и завалился спиной на круп коня. Из глаза его торчала стрела.
Воины тут же надели на руку щиты с седельных крюков, прикрыв грудь и нижнюю часть лица. Кто стрелял и откуда? Вроде бы из-за стоящих неподалёку деревьев.
Конрад тронул коня и поскакал вперёд. Алексей и второй катафракт, пришпорив коней, устремились за ним.
И в этот момент навстречу им из леса вылетели два десятка половцев верхом на конях. Чёрт! Не вчерашние ли, решившие поквитаться за потери?
Начался бой на холодном оружии.
Алексей меч не доставал, сразу взялся за секиру.
На этот раз половцы, во избежание больших потерь, решили применить хитрость. После того как они сразили катафракта, ударив его короткой пикой в спину, они набросили на Конрада рыболовную сеть. Подскакали двое, держа между собой растянутую сеть, и с ходу набросили её на Конрада. Тот попытался разрубить её мечом, но только всё больше запутывался – ячейки сети были крупные, плетение прочное. И уже с соседней лошади половец, прыгнув на круп лошади Конрада, со всей силы толкнул его в бок.
Конрад не удержался, вылетел из седла, и на него сразу набросилось несколько человек.
Алексей видел, как на Конрада набросили сеть, но прийти на помощь не мог – на него самого наседали половцы, сразу трое. Он едва успевал отбиваться секирой или подставлять под удар щит.
Только и на него нашлась управа. Сзади набросили на шею волосяной аркан, привязанный одним концом к седлу лошади, и половец сразу рванул в галоп. Рывок был такой силы, что Алексей вылетел из седла, упустив секиру.
Удар спиной о землю был так силён, что даже на мгновение свет померк в глазах. А лошадь тащила и тащила его по каменистой земле. Если бы не кольчуга, кожу и мясо со спины стесало бы до рёбер. Аркан сдавливал шею, и он руками попытался ослабить его хватку.
Лошадь остановилась, и на Алексея набросилось сразу несколько человек. Они стали верёвкой вязать ему ноги, а потом – и руки. И хотя он отбивался, как можно было противостоять четверым, лёжа на земле с арканом на шее? Через пару минут он был связан.
К нему подошёл командир половцев – это был вчерашний знакомый. Он ощерился в злобной усмешке:
– Ну что, попался?
И пнул его ногой по рёбрам.
– На лошадь его. Второго – тоже. Уходим.
С Алексея стянули аркан, и он вздохнул свободно. Но кожа на шее саднила. Он понял, что Конрад жив.
Четверо половцев положили его поперёк седла его же лошади. С Конрадом поступили так же, и вся шайка двинулась к перевалу.
Лежать поперёк лошади было неудобно, кровь прилила к голове, да ещё в опасной близости мелькали перед глазами лошадиные ноги.
Скачка продолжалась долго, и Алексей видел перед глазами только мелькающую землю. Наконец лошади остановились, и он почувствовал, как ноют отбитые внутренности. Попробуй полежи животом на жёстком и неудобном седле!
Половцы ходили вокруг, разговаривали, смеялись. Их было много, и Алексей понял, что степняки добрались до своего лагеря.
К нему подошли и грубо стянули за ноги на землю. Он не удержался на ногах и упал: руки связаны, балансировать нечем. Половцы захохотали.
С лошади стащили Конрада, подвели к Алексею и поставили рядом.
На широком лугу стояло множество войлочных палаток, горели костры. Половецкие женщины готовили в котлах пищу.
К пленным подошёл какой-то половецкий начальник – судя по тому, как склоняли перед ним головы рядовые половцы. У византийцев проще – по форме и шлему сразу понятно, кто перед тобой. А половцы одеты одинаково, только качеством одежды отличаются. На рядовых – халаты из простой, грубой ткани, а на подошедшем – халат шёлковый с вышивкой, явно трофейный.
Половецкий начальник внимательно осмотрел пленных и что-то сказал.
К Алексею и Конраду подскочил половец, обыскал, срезал у обоих с поясов кошели с деньгами и с поклоном преподнёс их главному.
– Как тебя звать? – на неважном греческом произнёс главный, указав на Конрада.
– Барон саксонский Конрад Бюллов, рыцарь, – представился полным титулом немец.
– А ты?
– Маркиз бургундский Анри Саваж, рыцарь.
Лицо половца вытянулось.
– Так вы оба рыцари? Почему воюете за греков?
– За деньги, – коротко ответил Алексей.
Половцы тоже ходили в походы за трофеями, и такой ответ был им понятен.
– Сражаетесь хорошо, большой урон понесло от вас моё племя.
Половец задумался, и Алексей понял, что степняк сейчас решает их судьбу. Состояние довольно унизительное для мужчины, когда твою участь решает другой.
Алексей посмотрел на Конрада – лицо того было абсолютно спокойным и бесстрастным. Немец хорошо владел своими чувствами. Конрад наверняка испытывал те же эмоции и чувства, что и Алексей.
– У меня служить будете? – спросил половец. – Платить буду, как и греки.
Рыцари переглянулись. Ну да, катафракты в любой армии нужны. У половцев конница лёгкая, и поединка «один на один» степняк не выдержит.
За обоих ответил Конрад:
– Мы клятву верности империи давали. Пока не истечёт срок договора, мы не можем служить другому владыке.
– Слышал я о рыцарской чести. Видно, правду говорят. Так ведь деньги не пахнут. И сами монеты такие же, из золота.
Рыцари молчали – Конрад уже ответил. Половец сплюнул:
– Казнить бы вас! Скажем, разодрать лошадьми – вашими же. Вот была бы потеха.
Рядовые половцы, что стояли полукругом, ощерились. Действительно смешно!
– Но я поступлю иначе – я возьму за вас выкуп. Император даст хорошие деньги за рыцарей, звонкой монетой.
Услышав о золоте, половцы издали восторженный вопль. Потешиться, разорвать лошадьми можно и кого-то другого, за кого не заплатили денег.
– В яму их!
Рыцарей окружили четыре половца и повели по лагерю.
Алексей с интересом разглядывал половецкий стан. У палаток крутились, дрались дети, готовили еду женщины. Почти у каждой палатки или юрты стояли крытые повозки для утвари. Интереса у населения пленные не вызвали.
Их довели до конца лагеря. Здесь, в земле было отрыто несколько глубоких ям, накрытых сверху решётками из жердей. Конвоиры сдвинули решётку и спустили в яму лестницу. Путы на руках пленников были разрезаны, и один из конвоиров показал пальцем вниз.
Первым стал спускаться Алексей. Руки после пут одеревенели и слушались плохо.
Яма была глубокая, метра четыре.
Когда Алексей достиг дна, следом на лестницу ступил Конрад. Уже в самом конце он не удержался, покачнулся, но Алексей схватил его за руку и не дал упасть.
Половцы, стоящие вверху и наблюдавшие за ними, радостно заржали. Вот ублюдки!
Лестницу тут же втащили наверх и закрыли яму решёткой.
Алексей уселся на землю, Конрад последовал его примеру.
– Я опасался, что нас казнят, – сказал Алексей.
– Я тоже. Второй раз в плену. В первый раз у англичан был, выкупили меня.
– Можно сказать – старожил. Глядишь, к третьему разу уже и привыкнешь, – невесело пошутил Алексей.
– Пленных кормить должны, и воду давать. Если они нас голодом уморят, выкуп не получат.
– Думаю, это будет не скоро. Пока половцы византийцам сообщат, пока доклад по инстанциям вверх пойдёт, пока деньги назад отправят да место обмена определят… Не меньше двух недель.
– Это в лучшем случае. Я в Британии полгода ждал.
– Полгода? Да мы сгниём в яме за это время! Крыши нет. Дождь пойдёт – вымокнем, как собаки, а холодно станет – окоченеем.
– До зимы ещё далеко, обменяют. Или на деньги, или на своих пленных.
К вечеру им спустили на верёвке кожаный бурдюк с водой, и оба вволю напились.
– Эй, а по нужде выпустить? – крикнул Алексей половцу, стоящему у края ямы. Но половец не обратил на его слова никакого внимания, как будто он был глухим. Или языка не понимал?
Потянулись тоскливые дни. Им бросали по лепёшке в день и по бараньей кости с мясом, а вечером спускали бурдюк с водой. Не сытно, но и с голоду не помрёшь.
В яме сидели безвылазно, и уже через неделю оба пленника стали чесаться: тепло, влажно, хотелось помыться, да и бельё постирать или сменить. Но, видимо, понятия о гигиене у половцев отсутствовали напрочь, а может быть, они просто хотели таким путём сломить волю пленных.
Эту неделю, да, впрочем, как и следующую, спасались разговорами. Конрад рассказывал свои случаи, смешные и драматичные, происшедшие с ним или с его знакомыми, Алексей – свои. Так быстрее проходило время. Вынужденное бездействие и невозможность двигаться просто сводили с ума. Тело настоятельно требовало хоть какого-то движения, а вся яма – три шага на три.
