— А где вы познакомились с моим отцом, капитан Уиллоби? — спросила я.
— В школе, в Итоне. Он был колледжером, разумеется, королевским стипендиатом. Мы, оппиданы, квартировали в городе, но я сразу тесно сошелся с вашим батюшкой, и уже скоро он ходил ко мне завтракать и хранил кое-какие вещи в моей комнате — Длинная Палата, где жили колледжеры, была мрачноватым местом. Она частенько вспоминалась мне в Скутари…{16} Ваш батюшка был очень умным — умнее умного. Провалиться мне на месте, если я понимаю, как у него все умещалось в голове. «Всезнайка» — так мы прозвали его, когда он поступил в школу. Учился он просто блестяще, лучше всех. Порой даже учителям было трудно тягаться с ним в знаниях, не говоря уже о нас. Я-то всегда был болваном каких поискать, но для Глайвера это не имело значения.
— Глайвер? Вы знали моего отца под этим именем?
— В школе — да. Эдвард Глайвер.
— Не Глэпторн?
— Нет, — ответил капитан Уиллоби после короткого раздумья. — Глэпторном он стал позже, когда поселился здесь, в Лондоне.
— Видимо, в школе вы знали также и Феба Даунта, — предположила я.
Капитан Уиллоби слегка поменял позу и достал трубку.
— Вы не возражаете, если я закурю, мисс Горст?
— Нисколько.
Прошла еще минута, пока он извлек из кармана кисет, набил трубку и поднес к чашечке зажженную спичку. Потом он снова откинулся на спинку кресла, выпустив сизый клуб ароматного дыма.
— Так о чем мы говорили? — спросил он.
— О Фебе Даунте, — ответила я. — Я высказала предположение, что в школе вы знали и его тоже.
— Немного.
Представлялось совершенно очевидным, что вдаваться в данную тему капитан не намерен, а потому я задала другой вопрос:
— Капитан Уиллоби, не вы ли тот самый таинственный друг, о котором мне говорили мадам Делорм и мистер Торнхау?
На сей раз ответ последовал незамедлительно.
— Вы можете считать меня таковым.
— Тот самый человек, с кем я должна связаться, поставив на окно две зажженные свечи в случае, если мне понадобится помощь?
— Опять-таки можете считать меня тем самым человеком.
— А как вы вообще оказались вовлечены в эту историю?
— Все очень просто, — сказал капитан, попыхав трубкой. — После вашего рождения и перед самым своим отъездом из Парижа на Восток ваш батюшка написал мне письмо с просьбой присмотреть за вами, если меня когда-нибудь попросят о такой услуге, ну и я, разумеется, немедленно ответил своему дорогому старому другу согласием.
— Но потом он умер, — заметила я.
— Совершенно верно, — промолвил капитан Уиллоби, окутанный клубами дыма.
— А потом?
— В прошлом году мадам Делорм письменно сообщила мне, что сейчас сложились удобные обстоятельства для того, чтобы приступить к исполнению плана вашего батюшки. Разумеется, я тотчас пришел в состояние боевой готовности и поспешил принять все необходимые меры. Все шло гладко, и ко времени вашего прибытия в Эвенвуд я уже нанял в деревне дом. Возможно, вы знаете — дом викария.
Да, я знала — маленький двухэтажный домик неподалеку от церкви. И теперь я вспомнила, как Сьюки однажды обмолвилась, что там поселился новый жилец, отставной военный, страшно нелюдимый.
— С тех пор каждый божий день, — продолжал капитан, — утром, в полдень, ранним вечером и на ночь глядя, по любой погоде, я совершаю обход парка и непременно останавливаюсь на минуту перед западным фасадом усадьбы, чтобы поглядеть на некое окно. Не увидев в нем горящих свечей, я продолжаю путь с облегченным сердцем. Кажется, однажды туманным утром вы видели меня там?
— А в другой раз на мосту, — сказала я, — когда мимо вас проехала в ландо леди Тансор со спутником.
— А, значит, вы меня и тогда видели?
— Так то были вы! — вскричала я, внезапно осененная догадкой. — Вы выпустили меня из мавзолея!
Капитан Уиллоби кивнул.
— Счастливое стечение обстоятельств, моя дорогая. Никаких тебе горящих свечей, просто солдатское чутье — и немного везения.
Оказалось, во время полуденного обхода он случайно заметил меня на тропе, ведущей к мавзолею, и решил на обратном пути сделать крюк, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке.
Явившись к мавзолею вскоре после ухода миледи и услышав мои отчаянные вопли, доносящиеся из мрачной усыпальницы, капитан поначалу впал в смятение, не зная, как меня оттуда вызволить. Потом он припомнил, как его сосед, словоохотливый мистер Трипп, обмолвился однажды, что ключ от мавзолея хранится в пасторате. Преодолев быстрым шагом немалое расстояние, он взял у священника ключ, сославшись на желание утолить архитектурный интерес к интерьеру здания.
— Чертовски повезло, конечно, что старик оказался дома, — признал капитан. — Но я бы так или иначе вытащил вас оттуда, даже если бы мне пришлось прибегнуть к артиллерии, чтобы снести двери.
Натурально, мне захотелось расцеловать своего спасителя, что я и сделала, к великому его смущению.
— Ну, ну, довольно телячьих нежностей, — проворчал он, тщетно пытаясь принять суровый вид. — Я просто выполнял свой долг, знаете ли.
Прежде чем продолжить расспросы, я позволила капитану сделать еще несколько глубоких затяжек из трубки.
— А теперь, капитан Уиллоби, скажите мне одну вещь, — промолвила я затем. — Вы что, действуете строго по приказу?
— По приказу? Как вас понимать?
— У меня скопилось много важных вопросов насчет моего отца, на которые я жажду получить ответы. У меня сильное впечатление, капитан Уиллоби, что вы знаете о нем гораздо больше, чем полагаете возможным рассказать мне, и что вы охотно поведали бы все, что знаете, когда бы не были связаны неким образом. Я просто подумала, может, вы выполняете чьи-то приказы, как, впрочем, и подобает солдату?
В продолжение всего нашего разговора с капитаном Уиллоби миссис Ридпат хранила молчание, хотя по-прежнему находилась в явном замешательстве. Однако сейчас, прежде чем капитан успел ответить, она порывисто встала и позвонила в колокольчик, вызывая служанку.
— Какой же неучтивой вы меня, верно, считаете, дорогая моя! — воскликнула она. — Вы уже добрую четверть часа в доме, я еще не предложила вам перекусить. Вы ведь не прочь подкрепиться, правда?
Через минуту явилась служанка за приказаниями. Когда она удалилась, миссис Ридпат снова села и ласково взяла мою руку.
— Вы должны знать, дорогая моя, что мы с капитаном Уиллоби не вольны в своих действиях. Как вы уже поняли, мы во всем следуем распоряжениям мадам Делорм, в свою очередь связанной обязательствами перед вашим дорогим отцом. Вы можете называть распоряжения мадам «приказами», коли вам угодно, но мы не вправе ни отменять, ни игнорировать их. Так будет не всегда. Наступит день…
— Непременно наступит, — перебила я, желая избавить славную женщину от неловкости, — а потому я не стану более докучать вам, миссис Ридпат, но буду терпеливо ждать дня, когда все наконец разъяснится. Только прошу вас ответить еще на один вопрос: каким образом вы оказались вовлечены в планы моего отца?
— Это длинная история, моя дорогая, — сказала она, — и поверьте мне, сейчас не время ее рассказывать. Впрочем, полагаю, мадам не сочла бы необходимым скрывать от вас следующее обстоятельство: я была одной из ваших предшественниц в Эвенвуде. Тогда меня звали Лиззи Брайн.
Лиззи Брайн. Я вспомнила, как Эмили однажды сказала: «У меня была горничная по имени Элизабет Брайн, исправно служившая мне». Мистер Покок тоже мельком упоминал про нее, а также про ее брата, Джона Брайна, работавшего у мистера Пола Картерета во вдовьем особняке.
Миссис Ридпат поняла по моему лицу, что я что-то вспомнила.
— Вижу, вы слышали обо мне, — промолвила она.
— Да.
— Тогда я расскажу вам еще кое-что, дорогая моя, и буду считать, что пока я сказала достаточно… Когда после смерти мистера Феба Даунта стало известно, что мисс Картерет — как она тогда именовалась — собирается отбыть на Континент, я, разумеется, подумала, что она возьмет меня с собой. Однако мисс Картерет заявила мне, что ей нужна служанка, владеющая французским и немецким, а потому она собирается нанять новую горничную. После ее отъезда из Эвенвуда покойный лорд Тансор уволил меня и моего брата. Я не говорю, что с нами обошлись дурно: мы получили превосходные рекомендации и достаточно денег, чтобы покинуть Англию, где у нас не было будущего, и начать новую жизнь в Америке. Джон купил в Коннектикуте участок земли под ферму, а я поступила домоправительницей к мистеру Натану Ридпату, бостонскому банкиру… Об остальном можете догадаться сами. Я вышла замуж за мистера Ридпата и начала заниматься самосовершенствованием, ибо всегда тянулась к знаниям и зачитывала до дыр все немногочисленные книги, какие умудрялась раздобыть. Натурально, перво-наперво я выучила французский и немецкий — не столько назло моей бывшей госпоже (хотя не стану отрицать, я испытывала известное удовлетворение, с легкостью овладевая языками, из-за незнания которых меня в свое время уволили), сколько из желания угодить мужу, превратившись из простой деревенской девушки в особу образованную… Но всего через полгода после свадьбы мистер Ридпат скончался. Он оставил мне изрядное состояние, и я возвратилась в Англию при деньгах. Я купила этот дом и с тех пор живу здесь.
