народа. И это не дар.
Эолин улыбнулась.
— Я понимаю. Он будет возвращен, когда эта война закончится.
Он кивнул и проводил ее до двери. Стражи ждали с факелами в руках. Небо над головой уже осветилось слабым светом зари.
— Наш король предоставил мне средства магии, чтобы добраться до него, — сказала она Тибальду. — Сейчас я воспользуюсь этим заклинанием. Вы и другие стражи останетесь здесь. Благодарю вас от имени короля за вашу службу.
Тибальд кивнул.
— Как пожелаете, Мага Эолин.
Эолин отошла и вытащила серебряную паутину с места на ее сердце. Ветер хлестал ее плащ и разбрасывал листья по двору Телина. Свечи теперь освещали все окна дома Верховного Мага.
Она чувствовала, как на нее смотрели, любопытство и предвкушение вспыхивали в бодрящем утреннем воздухе. Ее плечи напряглись под пристальным вниманием, и ее внимание было нарушено, когда она начала заклинание.
В этот момент Эолин поняла, что даже за последние годы свободы она привыкла практиковать магию осторожно, в тихие моменты, скрытые от посторонних глаз. Иметь так много свидетелей ее силы, особенно таких мужчин, как эти, все еще казалось опасным и неразумным.
Напомнив себе, что Тибальд и другие стражники были назначены Акмаэлем для ее защиты, Эолин вдохнула, закрепила свой дух и начала заново.
Мир изменился, исчез, а затем вернулся.
Дождь омывал ее лицо и плащ, легкая, но устойчивая серая завеса пропитывала ее ресницы и затуманивала зрение. Низкий отдаленный гром был быстро подавлен внезапным ржанием лошадей, топотом копыт и испуганными криками людей.
Мечи звенели, покидая ножны. Опасаясь угрозы смерти, Эолин опустилась на колени, склонив голову, сжимая руками посох Церемонда, замерев, как загнанная в угол лиса, в то время как клинки угрожающе шипели, а ручейки воды скапливались на илистой земле под ней.
Резкая команда короля, и оружие отступило. Эолин услышала, как Акмаэль спешился, узнала вес и ритм его походки. Тем не менее, она не осмеливалась поднять глаза, пока он не встал перед ней и не предложил ей встать, протягивая руку в перчатке.
Она приняла его помощь и встретилась с ним взглядом.
— Мага Эолин, — сказал он.
— Мой король.
Казалось, они пережили этот момент раньше, много лет назад, когда вокруг них толпились Потерянные души, и их магия и надежда почти угасли. Именно так они прикоснулись друг к другу, увидели друг друга как в первый раз. Сила текла между ними, как и сейчас, возрождая их дух, открывая темные своды Преисподней, позволяя Королю-Магу и Высшей Маге вернуться в царство живых.
Акмаэль взглянул на янтарный кристалл на рябиновой колонне и сдвинул темные брови.
— Я узнаю этот посох.
— Высший маг Телин доверил его мне, — сказала Эолин, — чтобы я могла использовать его для защиты нашего народа.
Акмаэль кивнул, в его каменных глазах промелькнула нежность. Он положил ладонь на ее щеку, прижался теплыми губами к ее влажному лбу.
— Наконец-то, ты прибыла. Эолин, любовь моя. Моя королева-воительница.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Сорока
Горловой хрип вывел Адиану из сна. Она огляделась, растерянно. Тревожные сны цеплялись за ее сознание. Она не могла вспомнить, где находится.
Черные перья и цвета слоновой кости бросились на нее, крылья били ее по лицу. С резким криком она попятилась, ее отступление было прервано ящиком.
Перед нею стояла сорока, оперение было черным, как беззвездная ночь, а грудка — белой, как снег. Птица сделала несколько прыжков, запрыгнула ей на колени и посмотрела на нее сначала одним янтарным глазом, потом другим. Когти вцепились ей в ноги сквозь поношенную юбку.
— Кыш! — она шлепнула по ней рукой.
Птица завизжала и отлетела на несколько шагов. Она наклонилась к земле, подбросила камень, выпрямилась и снова посмотрела на Адиану.
— Проклятый паразит! — камень, брошенный одним из охранников, заскользил по земле, едва не задев сороку.
Птица расправила крылья и с воплем прыгнула к небу, быстро превратившись в маленькую тень на грифельном небе.
Охранник приблизился, сплюнул на землю, где до этого была птица, и пробормотал:
— Плохая удача, эти птицы.
Он бросил жадный взгляд на Адиану, прежде чем переключиться на что-то другое.
Взгляд Адианы привлекла вспышка света на красновато-коричневых складках ее юбки. Это было сломанное крыло бабочки, украшенное замысловатыми петлями бледно-зеленого и блестящего серебра.
Адиана бережно подняла тонкое крыло, благоговея перед этим проявлением нежной красоты в мире, которое стало таким суровым и уродливым. Она и Таша гонялись за этими бабочками в разгар весны, и их смех свободно летал над открытыми полями Моэна.
Воспоминание вызвало слезы, за которыми последовала горькая улыбка. Как-то забавно, что у нее еще не кончились слезы.
— Ты самая ленивая шлюха, которую я когда-либо видела, — толстая надзирательница стояла над ней, уперев руки в бока, на ее пухлом лице застыла хмурая гримаса. Герта, так ее звали. По крайней мере, это имя Адиана слышала, когда другие говорили о ней.
Она не поморщилась от слов матроны. Она стала шлюхой, и когда она не играла музыку или не обслуживала потребности принца Мехнеса, она чувствовала себя праздной и бесполезной.
— Если вы хотите дать мне какое-то задание, я не буду жаловаться. Я могу стирать и готовить, шить и чинить…
— И огрубить свои прекрасные руки? Принц Мехнес снесет мне за это голову. Кроме того, ты скорее заснешь, чем будешь мыть горшки или чинить рубашки.
— В последнее время я сплю не так спокойно, — сказала Адиана. — Я бы была рада отвлечься.
— Ты достаточно хорошо спала с тех пор, как мы прибыли сюда. Не сдвинулась с того места со вчерашнего дня.
Адиана вскочила на ноги, сунув крыло бабочки в карман. Солдаты двигались дерзко, крича друг на друга и обмениваясь широкими улыбками, пока точили оружие и ухаживали за лошадьми.
— Так долго? — спросила Адиана, сбитая с толку. — Я так долго спала?
Матрона презрительно усмехнулась.
— Он не звал меня, — поняла она, и страх пронзил ее сердце. — Вчера вечером он не позвал.
— Не волнуйся, — Герта скрестила дряблые руки и, прищурившись, глядела на Адиану. — Половина армии уже бы с тобой переспала, если бы генерал потерял к тебе интерес. Нет, ты по-прежнему его приз и закрыта для остальных. У меня есть приказ привести тебя в порядок. Генерал хочет послушать, как ты сегодня играешь.
Она подмигнула и показала похотливую, беззубую ухмылку.
С наступлением вечера Адиану доставили в шатер Мехнеса, омытую и надушенную, с расчесанными волосами до блеска, а затем заплетенными в косы с пурпурными цветами этне, собранными в близлежащих лесах.
Платье, которое ей подарили, было чистым, но
