ними самосуд. Они хоть и заслужили наказания, но ведь можно было обойтись и без жертв. Наверно.
— Это чудовищно. — наконец произнесла я.
— Поэтому мне необходима сила владыки. Это своего рода миссия — очистить человечество от скверны. Да, я жесток, и зачастую мои действия незаконны. Когда на кону великая цель, нет места для размышлений. Это война, Эва, и мы пока ее проигрываем.
Какое-то время было тихо. Я пыталась справиться с эмоциями.
— Почему ты решила убежать от дит Торна? — вдруг спросил Ионтер.
— Он хотел меня казнить за предательство. — сухо ответила я, кутаясь в халат. Меня морозило.
— Что очередной раз подтверждает тот факт, что мы для них лишь мусор. — подытожил Ионтер. — Собирайся.
— Куда мы поедем? — вскинулась я.
— Туда, где тебя они не смогут найти. Мне нужно только твое решение, ты поможешь мне?
— Сперва я хочу увидеть тот архив.
— Умная девочка. Что ж, отправляемся немедленно.
— Еще вопрос. Что ты сделаешь с Адромом?
— Тебя он все-таки волнует? — удивился дядя. — Ничего ему не сделается. Посидит немного под замком, подумает о своем поведении. Мы же с ним друзья. — и он повторил, — Собирайся.
Глава 18
Мое место заточения было довольно комфортным. Большая светлая комната с кроватью, телевизором и круглый стол. За дверью персональная ванная со всеми удобствами. Только окон не было, поскольку бункер, в который меня привезли, находился глубоко под землей. Для того, чтобы в него попасть, нам пришлось проделать длинный путь. Одно могу сказать точно — здесь меня точно никто не отыщет. Сомнительно, что кому-то придет в голову искать секретную базу под старым полуразрушенным храмом возле заброшенного кладбища. Мне не досаждали, исправно кормили. Дважды в день приходил врач по имени Савьен Шолд. Он наблюдал мою беременность, брал анализы, осматривал. Я много спала. Подозреваю, что это как-то связано с витаминами, которые выписал Савьен.
Еще в первый день моего прибытия Ионтер показал мне тот архив. Он не солгал. Все, что дядя рассказал мне в отеле, оказалось ужасной правдой, о которой умолчал Морман. Помню, как сидела за небольшим письменным столом и читала исповеди женщин, которым удалось выжить и сбежать. Это были те жертвы, которые были не интересны в качестве инкубаторов. Тут же были показания родственников тех несчастных, что пропали без вести. Везде одна и та же картина: ушла и не вернулась, познакомилась с каким-то мужчиной и однажды исчезла. Так по всему Зоранду. Менялись только страны, города и имена. Их были сотни. Это были только те, про которых смогли найти информацию. А сколько их на самом деле — страшно подумать. В какой-то момент просто смахнула очередную папку, и, закрыв лицо руками, рыдала, оплакивая чужие разрушенные судьбы и загубленные жизни. Прибежал какой-то тощий парень в очках и вколол мне успокоительное, после которого я проспала почти сутки. Дядя явился ко мне через неделю. Он грамотно выдержал это время, никак не напоминая о себе, позволяя мне все взвесить и принять решение.
— Как ты, моя девочка? — ласково спросил Ионтер, располагаясь на стуле возле стола. Я как раз лежала в кровати, читая книгу, которую мне принес один из охранников. Относились ко мне не как к пленнице. Все были дружелюбны и приветливы.
— Терпимо. — туманно ответила я. — Как никак я все-таки сижу под замком.
— Это вынужденная мера. — пожал он плечами и тут же сменил тему. — Доктор Савьен утверждает, что все идет отлично. Анализы хорошие.
— Он мне что-то колет. Я все время сплю.
— Это только для твоего блага. Видишь ли, замкнутое пространство может начать действовать на тебя не лучшим образом, а беременным нервничать нельзя.
— Ты ведь не обо мне беспокоишься? Тебе нужен мой ребенок.
— Мне важны вы оба, глупая. Вы — основа моего плана.
— И в чем же он заключается?
— Позже расскажу. Пока же прошу, чтобы ты заботилась о себе. Если что-то понадобится, сообщай охране.
— Я хочу уйти, но ведь не отпустишь?
Дядя нахмурился, побарабанив пальцами по столешнице.
— Все зависит от тебя, Эва. Если примешь правильное решение и выберешь мою сторону, то тогда тебя ждет светлое будущее.
Я усмехнулась.
— Серьезно? Если меня не прикончат, едва я выполню свою роль, то мне уготована судьба собаки, привязанной к тебе и исполняющей твои команды. Ведь в твоих руках будет мой малыш.
— Выбор есть всегда. — спокойно сказал он. — Можешь упрямиться, и тогда я все равно получу от тебя, что мне надо. Вот только это будет без твоего согласия. Я просто отниму твое дитя, когда он родиться и избавлюсь от тебя. А можешь принять мое предложение, и тогда я посажу тебя на трон Нархаза. Ты станешь регентом.
— Спятил? — я даже подскочила.
— Вовсе нет. Нам не уничтожить Нархаз. У нас нет такой мощи. Закрыть пути переходов мы не можем. Их магия пока что остается чуждой и не контролируемой. Но как говорят: не можешь бороться — возглавь. Мы можем заполучить господство над всеми. Ты нариша! Сам дит Торн признал это. Твой сын, а я уверен, что у тебя будет мальчик, по их законам должен занять место отца. Мы свергнем Мормана, заставим отказаться от своего положения, и ты будешь правительницей, пока взрослеет наследник. Благодаря тебе и поддержке многих наршей, кто уже давно выступает против владыки, мы сможем установить свои правила в этом чужом мире. Они будут нам подчиняться, и более ни один нарш не посмеет отнестись к нам с пренебрежением.
— Это звучит утопично. — я покачала головой. — Я обычная женщина. Мне не удержать ту власть, что собираешься мне дать. Меня сотрут в порошок.
— Не забывай, что на твою защиту встанет весь совет, который незыблемо соблюдает традиции. Никто не сумеет оспорить твое право на престол. Кроме того, я буду рядом.
— Предлагаешь стать твоей марионеткой? Ведь руководить всем будешь ты.
— А зачем тебе лишняя головная боль? Воспитывай потомство, наслаждайся местью и просто слушайся меня. Как только твой сын войдет в силу, то сможешь вернуться на Зоранд и жить как тебе хочется.
— Ты страшный человек, Ионтер. С чего ты взял, что Морман согласится? Он никогда не поставит личные интересы выше благополучия Нархаза.
— Ошибаешься, милая моя. Он пойдет на это.
— Хочешь убить его?
— А тебе есть до этого дело?
Я молчала. Мне было до этого дело. Однако Ионетр лишь создает иллюзию, будто мое мнение что-то решает. Он прав, я могу выбрать смерть или некое подобие жизни, в которой увижу, как растет мой малыш. Если все получится, я
