на пороге возник генеральный директор ОАО «Двери Люксэлит» Даниил Даниилович Шепетельников. Собственной персоной. В кабинете воцарилась мертвая пауза.
– Это… не то что вы… – Пятипальцев сглотнул комок в горле, – подумали…
– Все совсем ни так как вы… – Нилепин прикрыл дверцу стоящего на столе сейфа, но она с легким скрипом раскрылась обратно, показывая генеральному директору девственно пустое нутро, – могли подумать…
Лицо Шепетельникова покрылось красными пятнами, лицо перекосила гримаса праведного гнева, в каком ни Нилепину ни Пятипальцеву еще не приходилось видеть своего главного шефа, даже тогда когда прошлым летом заказчик вернул почти целую фуру готовых дверей с размерами, несоответствующим заявке.
– Где деньги? – дрожащим от ярости голосом спросил Даниил Даниилович. Его, вооруженный квадратными очками глаза неотрывно таращились на пустое сейфовое нутро, где еще вчера вечером лежала крупная сумма денег для выплаты зарплаты рабочим. Сейчас денег не было. – Деньги!
– Мы… – Нилепин чувствовал себя маленьким нашкодившим ребенком. – Мы не брали… Честное слово…
Шепетельников ворвался в кабинет и стал рыскать по ящикам и тумбочкам, денег не было. А двое дружком потихонечку переступали ножками к выходу, намереваясь пуститься наутек. Однако Даниил Даниилович вовремя успел заметить, как двое подозреваемых хотят убежать с его деньгами, он заревел и бросился за ними. Юрка Пятипальцев, стоящий ближе к выходу, уже выпрыгивал из кабинета, когда Шепетельников схватил первое что попалось под руку – тот самый сейф и что было силы швырнул его в убегающего. Тяжеленный сейф пролетел половину кабинета, едва не угодил Нилепину в голову и подобно выпущенному из пушки ядру влетел точно в спину уже выскочившего на площадку второго этажа Пятипальцеву. Тут для Левы Нилепина время будто сильно замедлилось, дальнейшие события стали происходить как в ужасном сне. Сейф, мгновения пролетевший в нескольких сантиметрах от его головы, попал в Юрку. Тот вскрикнул, тело его выгнулось дугой и он со всей своей скоростью врезался в жестяное ограждение, отделяющее площадку второго этажа. Оградка под тяжестью его тела разломалась и достаточно крупный мужчина сорвался вниз с шестиметровой высоты. Нилепин еще успел увидеть перекошенное от удивления и испуга лицо своего товарища и вот он вместе с разломанной оградкой и сейфом уже медленно падает вниз. Он медленно замахал руками, но не мог удержаться, сначала вниз перевалилось его тело, потом ноги, он еще попытался ухватиться за уцелевшие борта оградки, но не получилось.
До ушей Левы Нилепина раздался долгий протяжный крик, будто бы его друг летел с девятого этажа, но вот он резко оборвался, раздался глухой удар, потом еще один, потом какой-то шлепок и снова удар, за которым последовал оглушительный грохот падающего стеллажа с бобинами пленки для оклейки дверных деталей и полотен. Многокилограмовые бобины пленки, которых было не менее сорока штук упали на уронившего их Юрку Пятипальцева вместе со стеллажом, отдельные бобины раскатились во все стороны, кое-какие укатились довольно далеко. Только Юрка Пятипальцев уже никуда не мог ни укатиться, ни уйти, он лежал пластом погребенный под стеллажом и горой рулонов. Нилепин видел его окровавленную руку, безжизненно торчащую из-под груды бобин.
– Юра!!! – заорал Лева с шестиметровой высоты и, видя, что его дорогой товарищ не проявляет признаков жизни, рванулся с места, чтобы буквально стрелой слететь с лестницы вниз. Но не успел он даже развернуться, как получил настолько сильный удар в голову, что мир для него мгновенно померк и молодой человек накрепко выпал из реальности в кромешное небытие. Однако на долю секунды перед отключением сознания он заметил стоящего позади него Даниила Даниила Шепетельникова с треснутым электрическим чайником.
09:43 – 09:48
Шмякнувшись о бетон пола, я так сжал челюсть от боли, что за полным неимением зубов, она почти вышла из суставов и только новая острая боль под ушами заставила меня раскрыть рот и беззвучно выдохнуть в пространство. Покривлявшись на полу четыре секунды, я собрал волю в кулак и постарался как можно быстрее скрыться с места падения. Встать на ноги я не мог, для этого просто не было сил и времени, и как огромное раненое насекомое я быстро-быстро уполз в темный угол между станками и нагруженными паллетами, прислонился там плечом к металлическому станочному боку и постарался затаить дыхание. Из-за боли это было очень трудно, организм требовал крика, но я зажал сам себе рот.
Перед глазами маячила прилепленная скотчем картонка: «Ответственный за ТО:», под ней маркером была написана чья-то незнакомая мне фамилия и инициалы, но она была жестоко перечеркнула, а внизу значилась уточняющая фамилия – совсем иная. Но и та была зачеркнута шариковой ручкой. Я иронично вздохнул, дотянулся до валяющегося неподалеку маркера, лизнул его кончик и накарябал внизу картонки: Пятипальцев Ю.Б. Даже в минуты смертельной опасности я не забываю о своем предназначении в этом мире – если есть хоть малейшая возможность исправить мир в положительную сторону, этой возможностью надо воспользоваться. Посмотрев на дело рук своих, я закрыл колпачок маркера и положил его именно на то место, откуда взял.
Я не должен выдавать себя ни звуком ни шорохом. Прячась в пыльной темноте, я наблюдал как к месту моего падения подбежала мастерица заготовительного участка – миниатюрная черноволосая Люба Кротова. Подбежала, остановилась, посмотрела по сторонам, вдруг дернулась, взвизгнула и безвольно осела на пол. Убедившись, что Кротова потеряла сознание, я позволил себе застонать. При падении я сильно ушиб руки и бок, но самую острую боль мне причинял попавший под лопатку гвоздь. Кротова все-таки попала в меня и гвоздь вошел в спину в таком неудобном месте, что все попытки выдернуть его из-под лопатки заканчивались только вспышкой боли. Кривляясь и выгибая назад кривые руки я, тем самым, напрягал и растягивал мышцы спины и это причиняло такую боль, что я не мог продолжать и только опускал руки.
Все еще с гвоздем в спине, я подполз к Кротовой и проверил ее дыхание и пульс. Жива. Но я не мог привести ее в чувства и тем самым выдать себя. Я и так уже натворил дел, а попытка объясниться перед Кротовой закончилась пальбой из пневмомолотка. Если бы гвоздь попал не в мягкие ткани спины, а в голову или шею? Вот тогда бы на бетон пола упал бы уже не я, а только бренное тело Коли Авдотьева.
Я в полголоса затараторил благодарственные псалмы во славу Христовой силы. В них я поблагодарил за свое чудесное спасение прежде всего Бога, дух сына которого Иисуса Христа живет в моей душе, как и в душе всех истинных квакерских
