— Все в порядке, милая, все в порядке. Разрешение на брак уже есть. Багаж отошли на вокзал Виктория… Симплон-экспресс, может, слышала? Италия — чудное местечко…
Для Эльзы сейчас Италия значила не больше, чем прошлогодний снег.
— Письмо. От Дороти. Ничего от нее не пришло?
Она была немного не в себе, что читалось как в срывающемся голосе, так и в том, что она выбрала костюм Офелии. Впрочем, полковник вполне понимал ее волнение.
— Ну-ну, не стоит забивать свою прелестную головку мыслями о моей неразумной дочери, — ласково сказал он. — Ни писем, ни звонков, все в порядке.
И ему пришлось вернуться на площадку, где в ожидании приветствия столпились Мефистофели, Пьеро, Генрихи Восьмые и джентльмены эпохи Регентства.
Незнакомка в маске держалась особняком и, испытывая мрачное наслаждение, следила за хмурым Джонни Веннером, также оставшимся без пары. Между делом она станцевала с Ромео, с доисторическим человеком и с Нельсоном и также между делом огорчилась, глядя на Офелию в объятиях римского сенатора.
А надо сказать, что костюмированные вечеринки полковник Пойнтинг устраивал ежегодно, и все они непременно завершались вручением приза за лучший костюм. Вот и сейчас трое льстецов, проголосовавших за Офелию, вывели ее в центр комнаты.
— Друзья мои!
Сенатор прокашлялся и поправил усы, вошедшие в моду еще при Октавиане Августе.
— Друзья мои! Позвольте мне ныне, в сей радостный вечер, преуготовляющий величайшее событие в моей жизни, вручить приз в виде копии столь несчастливо утраченной броши победительнице, избранной честным и непредвзятым судом…
Равнодушный наблюдатель спросил бы (а неравнодушный тоже спросил бы, но шепотом) откуда полковник Пойнтинг знал, кого выберут судьи.
— Эта копия…
— А почему не оригинал, папенька?
Полковник мигом развернулся на голос. Незнакомка сняла маску.
— Дороти! — вскрикнул он. — Но…
Та спокойно показала какой-то предмет.
— Если твоей подружке выплатили страховку, это принадлежит компании.
— Где… где ты ее нашла?
Дороти оглядела толпу заинтересованных гостей, подошла ближе и совсем тихо сказала:
— Она и не терялась. — Услышали ее только полковник и побледневшая Эльза. — Она лежала в спальне под матрасом. А мистер Беркс, старый дурак, сам рассказал мне, как ему пригодятся деньги со страховки.
— Ложь! — выдохнула Эльза. — Ты… ты…
Полковник жестом остановил ее. Он был само достоинство — насколько им может быть человек в тоге и розовом венке.
— Хватит клеветать на Эльзу. Завтра свадьба.
— Но, папенька… разрешение на брак… — уставилась Дороти на отца. — Надо же дождаться!
— Милая моя, — ласково и даже несколько игриво сказал полковник. — Там наверху, в сейфе, у меня в чековой книжке лежит одна такая бумажка. На ней подпись епископа Лондонского. И хватит об этом. Ну-ну, милая, извинись перед Эльзой за свои дурацкие подозрения!
— В сейфе… — тихо повторила Дороти.
Внезапно она рванулась к окну, отдернула занавеску и взмахнула рукой.
— Дороти! — воскликнул полковник в тревоге; на миг ему померещилось, что та замыслила покончить с собой и теперь прощается с жизнью.
— Ну, давайте посидим, побеседуем… — сказала та, столь же неожиданно вернувшись. — Томми, ну же, услужи мне: позови всех сюда. Всех-всех! Даже слуг!
— Ты ведь не собираешься устраивать сцены, да? — нервно уточнил полковник.
— Нет. Я просто хочу выпить за здоровье своего доброго друга Тома, — загадочно ответила та.
В конце улицы стоял извозчик. Том Беркс прогулочным шагом подошел к нему и сел в кеб, где его уже в нетерпении дожидался Морган.
— Ну как?
— Туточки. — Том поставил добычу на дно экипажа. — Девчонка молодец, отличная работа. Она заслужила награду.
— Девки! — довольно ухмыльнулся Проныра Морган. — На все для меня готовы!
НЕЗНАКОМЕЦ ИЗ ГОЛЬФ-КЛУБА
Когда он покинул кабинет истинно великого человека и вышел на лестницу, его накрыло прозрение, да такое, что захотелось усесться прямо на покрытые ковром ступени и замереть, чтоб ничто не мешало как следует обдумать открывшуюся истину.
Пару раз он даже замер-таки, повиснув всей тяжестью на массивной перилине — ему казалось, что так легче думается.
Разумеется, Джон Дженнер спятил, совершенно спятил.
И самым ярким признаком этого был невероятный, необъяснимый, дичайший эгоизм.
Все время — я, мое, моя: «Мое имя нужно защитить, моя честь попрана и должна быть отомщена, я — рыцарь без страха и упрека, готовый сразиться с целым миром»…
Бобби Маккензи проглотил истерический смешок.
Еще семь ступеней вниз — и прихожая, откуда он направится в гостиную к Лесли Дженнер.
— Эх! — Он достал из рукава платочек, утер пот со лба.
Две ступеньки. Он помедлил. Еще три. Замер, барабаня пальцами по перилине.
Последние две он перемахнул в один шаг, пересек прихожую, решительно взялся за дверную ручку… и понял, что у него дрожат колени.
Нет, он был крепким, здоровым и симпатичным парнем, привычным к сложностям человеческого общения в частности и к жизненным трудностям вообще. В семнадцатом году, в полуразрушенном окопе близ Арраса, именно он сумел подбодрить своих измотанных сослуживцев непристойной шуточкой, вошедшей в анналы солдафонского юмора. Но сейчас ему было как-то не до шуток.
Бобби собрал всю свою решимость и повернул-таки дверную ручку — как голову в петлю сунул.
Она… она стояла у камина, и ее плечи тряслись. Она не обернулась, даже когда дверь с громким стуком закрылась.
— Мисс Дженнер… — просипел он. — Не… не стоит так… Та обернулась — и Бобби поперхнулся, не веря своим глазам.
— Так ты… смеялась?
— А что мне еще делать? — саркастически сказала она. — Над папиными рассуждениями только смеяться и остается.
Он медленно кивнул.
Она ему нравилась. Она всем нравилась, эта Лесли Дженнер, — тонкая, почти невесомая, гибкая, остроумная…
— В общих чертах я тебе еще когда все описала. Я так понимаю, папа дорассказал остальное?
— Я так понимаю, да, — осторожно ответил Бобби.
— То есть объяснил, что я провела ночь неизвестно с кем в гольф-клубе?
Бобби снова ответил кивком.
— Значит, придется уточнять подробности… — Она села и указала Бобби на большое кресло напротив.
Тот беспомощно в него упал.
— Я гостила у Винслоу, — начала она. — Они с папой давние друзья. На старика Винслоу он только что не молится — потому что молится он лишь на себя самого. Поводом для праздника был день рождения одного из бесчисленных Винслоу-младших, кой благополучно достиг совершенных лет. Разумеется, ожидалось ликование народное и веселье сердец по этому поводу. Разумеется, отец тоже туда собрался — но случилась очередная катастрофа вселенского масштаба. То ли сталь поднялась на одну восьмую, то ли сало упало на двадцать четвертую, то ли еще что — но мир, как всегда, рухнул. Пришлось отправиться в одиночку. А это около двадцати миль за город, и приходится идти по безлюдной местности, которую еще называют Смоки-парк. Местность сия пуста и безвидна, и…
— Мисс Дженнер! Молю, не надо библеизмов! Нет, ты как хочешь, но просто твой отец…
— Книга Иова? — живо уточнила та. — «Он поставил меня притчею для народа и посмешищем для него. Помутилось от горести око мое, и все члены мои, как тень»? Следовало ожидать. Но вернемся к нашей забавной истории… Во время танцев не случилось ничего особенного — разве что я заметила, как ты отчаянно домогаешься к Сибилле Торберн.
— Я? Домогаюсь? — взвыл Бобби. — О боже… нет, не важно. Продолжай.
— Как бы то ни было, ты изо всех сил пытался чего-то от нее добиться. Джек Марш сказал.
— С него станется. Но чтоб я домогался к жене моего лучшего друга… бред какой-то! Но что дальше-то было?
— Я ехала домой, уже после полуночи, и тут мотор заглох. То ли масло залили в бензобак, то ли бензин в двигатель — уж не знаю. Как бы то ни было, Андерсон, наш шофер, нырнул под днище машины и не вернулся, давая о себе знать только невнятным нытьем вперемешку с ругательствами. А-а, нет: пару раз он высунулся, извинился и посетовал на погоду. А видишь ли, ночь обещала быть теплой, поэтому я взяла открытую машину, без верха, вот тут и пошел дождь. Лило просто… просто не знаю, как сказать…
— Дьявольски сильно?
— Вот да, спасибо. Поняв, что еще немного — и я промокну до нитки, я начала искать укрытие и тут вспомнила, что невдалеке был домик — здание местного гольф-клуба. Мы же на поле заглохли. Оставив шофера в неведении, я пробежала вдоль дорожки к зданию клуба. К тому моменту полило еще более так, как ты сказал. Дверь была закрыта, но не заперта, так что я зашла. Причем, заметь, я была от машины на расстоянии громкого крика, но шофер не знал, что я вообще куда-то ушла, понимаешь?
