Генлои забрался внутрь, с замиранием сердца оживил приборную панель. Кораблик послушно проснулся и сообщил, что готов к полету. Все системы работали нормально. Это была старенькая, уже давно снятая с производства, но вполне надежная и удобная модель. Конечно, патрульные службы засекли бы ее моментально, конечно, особого труда не составило бы догнать его… Но Генлои очень рассчитывал, что никто подобного маневра от него не ожидает, и ему удастся проскользнуть.
Он не ошибся.
Молнией вылетев из внезапно разверзшегося крутого берега реки, маленький кораблик свечой взмыл вверх, беспрепятственно вышел на орбиту, разогнался и по заданной программе ушел в прыжок.
Генлои — уже, видимо, не президент Эрайдана, а просто очень богатый, может быть самый богатый в Галактике, человек, облегченно вздохнул и откинулся на спинке мягкого кресла.
«Может быть, это и к лучшему, — думал он, — Пересижу заварушку в безопасности, а там… Там видно будет! Придумаю что-нибудь… Однако же, как это заразе Хайллеру удалось…»
Удалось что?
Устроить заговор?..
Может быть зря он испугался, напрасно сорвался не выяснив, что собственно произошло. Ну корабли. Ну чужие. Ну похожие на те, что нападали на базы и караваны… Может быть это всего-навсего какие-то новые разработки военных, по глупости, по разгильдяйству устроивших учения над головой президента…
Предчувствие? А может быть на сей раз оно обмануло?
Генлои включил приемник и постарался настроиться на самую широкую общественную волну Эрайдана… Государственный симфонический оркестр виртуозно исполнял что-то очень знакомое, безумно классическое… Генлои не любил музыку и совсем в ней не разбирался. Но он прекрасно разбирался в том, что значит музыка в эфире в тот час, когда тот должен передавать очередную сводку новостей.
Не-ет! Никогда еще предчувствие Генлои не подводило! И не подведет… Бог даст…
Корабль Армаса Хайллера приземлился на Аретас только тогда, когда капитан убедился, что власть на планете прочно перешла в руки заговорщиков, сопротивление подавлено или локализовано, и воздух плотно контролируется кораблями «Паука».
Капитан был очень осторожен, не имея никакого желания случайно погибнуть в столь ответственный момент, и он последним вошел в президентский дворец, когда в нем не то что не осталось враждебно настроенных граждан, но и почти все трупы уже успели убрать.
Судя по обгорелым стенам, по вони и копоти, по лужам крови на полу, личная гвардия Генлои сопротивлялась самоотверженно — хотя и защищала, как выяснилось, только стены, а не самого хозяина — и полегла почти в полном составе. Как, впрочем, и полагалось ей в данной ситуации.
Регулярные же войска сопротивлялись вяло.
Система беспрекословного подчинения высшему начальству, культивируемая как при старом режиме, так и при правлении Генлои, дала свои результаты. Генералы не приказывали начинать боевые действия — они и не начались. Причем далеко не все из означенных генералов участвовали в заговоре, они всего лишь ждали указаний от военного министра, а военного министра, к моменту начала операции по захвату власти, уже не существовало в природе. Милейший Шостей был хладнокровно застрелен в собственной постели, так и не успев толком понять, что собственно происходит.
Охрана внешних границ была сметена в полминуты одной мощной атакой, точно и грамотно проведенной талантливейшими из офицеров галактики, состоящих на службе у «Паука». План этой атаки был разработан и отработан уже давненько, координаты пограничных постов были знакомы атакующим наизусть и успели уже, как говорится, навязнуть на зубах.
В то же время, войска генералов, участвовавших в заговоре входили в столицу, а летучие отряды спецподразделений работали по адресам, где проживали члены правительства Генлои, которых следовало изолировать в первую очередь.
План захвата планеты был настолько хорошо продуман и подготовлен, что просто не мог окончиться неудачей, несмотря даже на то, что час «Ч» был назначен достаточно внезапно. И заговорщики в империи и пираты что называется заждались и заскучали, это дурно влияло на боевой дух и вызывало ненужные сомнения.
Выслушивая на командном пункте сообщения о ходе операции, Армас Хайллер думал о том, что сомневаться и оттягивать акцию дальше было бы, наверное, неправильно, что бы там не говорил Эгаэл. Все-таки он все еще недостаточно хорошо знает людей и не может, должно быть, понять, что значит — нетерпение. И как может сводить с ума бесплодное тягостное ожидание. Ну не дано ему этого понять, что же делать!
Впрочем, как бы там ни было, один прокол — и весьма существенный — был допущен. Упустили Генлои.
Как президенту удалось сбежать осталось загадкой — он просто исчез, пошел погулять и не вернулся. Обстоятельства его исчезновения выяснялись, заговорщики не переставали надеяться, что Генлои скрывается где-то на планете, но Армас чувствовал, что это не так.
Каким-то образом Генлои узнал о происходящем — и это в лесной глуши! — раньше всех и успел сбежать. Сбежать и спрятаться. Надежно.
Его надо искать. Перевернуть галактику вверх дном и найти, но не сейчас. Потом, когда все закончится. Сейчас есть множество более важных дел, перед которыми уничтожение отдельно взятой личности, пусть и жутко зловредной, отходит как минимум на второй план.
Еще тлела дорогая обивка дворцовых стен, еще першило в горле от дыма и гари, но в бывшем кабинете президента Генлои уже собрались в полном составе высокопоставленные мятежники. Из них ни один не принадлежал к аристократическим сословиям, ни один не занимал значительных постов при правлении короля, им не за кого было мстить, у них не было радужных воспоминаний, за которые они готовы были бы пожертвовать жизнью. Это были просто честолюбивые люди, готовые рискнуть для вящей пользы своей, немножко авантюристы… Ну и еще чуточку недовольные президентом. По разным причинам.
По настоящему благородных людей, готовых сражаться за идею в Эрайдане — или по крайней мере на Аретасе — осталось катастрофически мало. Возвращения законной наследницы престола особенно пламенно никто не жаждал, ее готовы были принять и почитать правительницей — номинальной правительницей — холодные и расчетливые господа, которым были обещаны от ее имени определенные блага. Обещаны могущественным и баснословно богатым капитаном пиратов Армасом Хайллером, и тот факт, что означенный капитан восстанавливает справедливость (с его точки зрения — справедливость) не имел для них никакого значение и ничего не определял.
На самом деле никто из господ заговорщиков не сомневался, что при юной принцессе, эрселен Хайллер станет регентом, ну а они, заговорщики, займут при оном регенте такие посты, на которые при Генлои рассчитывать не могли, и смогут — а почему бы и нет — положить начало новым аристократическим династиям. Стать новоявленными эрселен.
Собравшиеся в президентских апартаментах люди пылали эйфорией и оптимизмом, на время забыв и о звероноидах и обо всем, что было с ними связано: им хотелось праздновать победу, а какое празднование, когда над империей висит жутчайшая опасность, отвести которую ничтожно мало шансов?
Армас, в отличие от них, хотя трепетно ждал этого дня многие годы, в эйфории совсем не пребывал и даже напротив…
На него навалилась жуткая усталость. Как похмелье…
Тот Эрайдан, который он помнил, любил и жаждал спасти лежал в руинах, для восстановления его требовались не годы и даже не десятилетия… Несмотря на тот, по меркам истории, ничтожный срок, что Генлои пребывал у власти, он умудрился разрушить вековые устои и традиции и, как казалось, уничтожить цвет нации… Нет, конечно, нельзя судить по столице и даже по Аретасу нельзя, но работа предстояла громадная, и, даже если проходить она будет успешно, результат — тот результат, которого Армас хотел бы достичь — не предвидится лицезреть в течение многих лет, а скорее всего, чтобы его дождаться и жизни не хватит.
А самое страшное — и это только здесь и именно сейчас он начал по настоящему понимать — это то, что нельзя воскресить убитых.
Своих родных, своих друзей, членов королевской фамилии. Никого.
А без них… Сможет ли получится что-то без них?.. И будет ли радовать что-то?
Не радует… Сейчас почему-то ничего не радует, хотя дед, там на небесах, может быть, им и доволен…
Может быть…
Армас был мрачен и не хотел праздника. Он не хотел поднимать бокал в ознаменование успеха вместе с людьми, которые помогали ему. Он не хотел — но он поднял, и, как полагается, поблагодарил их всех, пообещав еще раз, что никто из них не будет оставлен милостью.
И тут же он заявил, что несмотря на огромное количество важных и нужных дел здесь, в империи, будет вынужден покинуть ее уже спустя несколько часов, уводя за собой всю огромную армию, собранную Генлои для защиты от цирдов и от самого Хайллера…
