Сначала Франц решил сойти во Франкфурте-на-Одере, там выходит много отпускников. Но дальше с проклятой коробкой еще труднее добираться в Берлин. Решил: будь что будет — поедет до конца.
За окном мелькали знакомые пейзажи, знакомые с детства — домики под черепичными крышами, аккуратные палисаднички, кирхи, дороги, обсаженные деревьями. Совсем не то, что в России. Солдаты будто прилипли к окнам. Все были возбуждены ожиданием встреч. Некоторые сошли. В купе стало свободнее. Начали собираться. Сосед ахал, как ему быть с вещами — набралось столько, что не унесешь. А все нужно. Франц предложил помочь. У него только рюкзак и коробка. Если ефрейтор возьмет коробку, он сможет нести что-нибудь потяжелее…
На Силезском вокзале Франц заторопился вперед. Вещи оказались действительно тяжелыми. Бечевки врезались в ладони, но Франц шагал не останавливаясь, старался держаться подальше от ефрейтора. В случае чего легко будет скрыться. Он спустился вниз по лестнице, прошел туннелем и очутился на площади. Здесь его нагнал встревоженный и вспотевший ефрейтор. Он уже опасался, как бы услужливый солдат не спер в суматохе его пожитки. Здесь они обменялись вещами. Франц взял коробку и пошел к трамвайной остановке. Сначала он поедет в Веддинг, а там будет видно.
Своего дома Франц не нашел. Одни развалины с картонными, жестяными щитками, прибитыми к колышкам. Колышки втиснуты в расщелины, укреплены на грудах кирпича. На щитках надписи: «Фрау Клеймер переселилась по адресу…», «Герр Тилле живет…» Франц увидел еще несколько венков с увядшими цветами. Они тоже лежали на грудах щебня. Память о живых и о мертвых. Кладбище и справочное бюро. Франц подумал об Эрне. Он особенно не тревожился о ее судьбе, зная, что она живет в деревне у брата Карла. Но все же… Вдруг она приехала домой как раз во время бомбежки.
Развалины были не старые. В соседнем доме среди руин уже пробивалась трава, здесь ее не было. «Не все ли равно, когда разбомбили, — подумал Франц. — Вчера или год назад… Люди переживают несчастье, только когда узнают о нем…» Да, в Веддинге ему делать нечего. Поедет в Панков, но прежде… прежде надо избавиться от передатчика. Коробка жгла Францу руки. Он проник в глубину развалин и спрятал коробку под щебнем. Сверху привалил ступень от лестницы. Потом он решил зайти в комендатуру. Документы у него на Франца Вилямцека, уволенного в отпуск по случаю того, что у него разбомбили дом — бомбенурляуб. Францу предлагали другие документы, он убедил — свои лучше. Во всяком случае, для начала. Когда кончится «отпуск», он сменит документы. Удостоверение и фальшивый паспорт на имя какого-то Вернера Франц хранил отдельно, в кармане кителя. Теперь он тоже их запрятал под стену.
Франц провозился в развалинах около часа, нашел районного коменданта, поставил штамп на отпускном билете. Теперь всё. Теперь он солдат Франц Вилямцек, уволенный в отпуск с Восточного фронта.
В Панкове Франц застал только Герду, жену брата, да и то случайно. Явись Франц часом позже, она бы уехала в деревню. Фрау Герда сразу и не признала Франца… Значит, он в отпуске. Карл тоже недавно приезжал. Всего каких-нибудь две недели назад… Эрна здорова, дочка стала большая. У них все хорошо, вот если бы не бомбежка… Но где же пропадал Франц? Эрна получила извещение, что он пропал без вести. Только недавно от него пришли деньги. Теперь ждет письма, а он сам появился… Фрау Герда разговаривала с деверем, а сама думала, как бы Франц не занес ей какой-нибудь пакости — солдаты всегда приезжают полные вшей.
Франц сказал, что успел уже побывать в Веддинге, там все разбито, и он собирается сегодня же поехать к Эрне.
Очень хорошо! Герда тоже собирается туда. Они могут поехать вместе. Только вот что… Может быть, Франц хочет помыться с дороги. Есть ли у него белье? Фрау Герде совсем не хотелось еще снабжать деверя чистым бельем.
Да, помыться бы неплохо. У Франца есть чистая смена. Если это несложно — он с удовольствием примет ванну.
Фрау Герда исчезла. Франц огляделся. Здесь совершенно ничего не изменилось. Те же изречения житейской мудрости, развешанные на стенах, диванчик, обитый плюшем, на резных ножках. Такой же столик, а на нем, как евангелие на алтаре, книга «Мейн кампф». Франц вспомнил, как она появилась в доме. Напыщенный блоклейтер преподнес книгу молодоженам в день свадьбы. Из-за нее еще Франц спьяну и затеял спор с эсэсовцем, мужем племянницы. Как его? Гнивке. Где он теперь — штурмфюрер Гнивке, где блоклейтер? Не иначе отсиживаются где-нибудь по тылам.
Вернулась Герда. Слава богу, газ сегодня работает. Его так часто выключают из-за бомбежек. Франц может пройти в ванную. Франц достал из рюкзака белье и мыло, Рюкзак приставил у окна к стенке.
В ванной, сияющей белым кафелем, Францу стало не по себе: уж слишком все непривычно чисто после стольких лет грязи. Нет, в квартире брата ничего не изменилось. Даже вот это изречение над унитазом: «Всякая птичка любит свое гнездышко». Как оно уцелело в Берлине, это их гнездышко? Фрау Герда поддерживает чистоту в своей квартире, несмотря ни на что. Да, здесь ничего не изменилось… А он, Франц, стал другим. Когда-то держал только кукиш в кармане. Может быть, не попади он в плен к русским, так и остался бы пребывать в подленькой робости. Вот если бы знала сейчас фрау Герда, кого она приютила!..
А фрау Герда ждала, пока деверь выйдет из ванной. Она довольна за Эрну. Хотя за ее строптивость и не следовало бы желать ей счастья. У Эрны нет никакой благодарности. Но ничего. Герда поговорит с ее мужем, пусть повлияет на Эрну… Франц небось тоже привез из России кое-что хорошенькое. Карл, так тот выложил столько золотых вещей, что Герда прямо ахнула. Как это Франц так бросает свой вещевой мешок.
Фрау Герду разбирало любопытство узнать, что привез жене Франц. Она прошла к рюкзаку и заглянула. Сверху ничего не видно. Засунула руку — ничего. Только всякая мелочь — кусок колбасы, хлебные крошки на дне. Но вот рука нащупала маленький клеенчатый мешочек. Герда не могла утерпеть, вытащила и принялась развязывать шнурок. Она чуть не обломала об него ногти. Но содержимое мешочка разочаровало Герду. Там лежала катушка, иголки, пакетик с бритвами. «Не так-то он глуп, Франц, — подумала Герда. — Видно, золото держит при себе».
В дверях появился Франц. Он успел вымыться и побриться. Герда не слышала его шагов, увидела Франца, когда он входил в комнату. Захваченная врасплох, Герда сунула злополучный мешочек себе под передник.
— Ну вот и хорошо! Теперь мы можем поехать, — сказал Франц, ничего не заметив.
Фрау Герда ломала голову, как бы сунуть мешочек обратно в рюкзак, но Франц, засунув туда белье, уже затягивал узел.
5
Эрна была на седьмом небе от счастья… Она тенью ходила за Францем, не желая его ни на минуту оставлять одного. Ведь три недели отпуска пролетят — я не заметишь. А Франц пока ничего не говорил Эрне, да и не знал, скажет ли вообще. О таких делах лучше не говорить. Он был счастлив, как любой солдат, ненадолго появившийся дома. Предавался блаженному ничегонеделанью, возился с дочкой, которая сначала дичилась его, но вскоре осмелела и с детской властностью требовала, чтобы отец брал ее на колени. Иногда Франц помогал по хозяйству. Больше всего этому радовалась Герда — весна в разгаре, а дел непочатый край. Работал он вместе с высоким, молчаливым русским, из которого трудно было вытянуть слово.
Но при всем том Франц был огорчен и расстроен. Куда мог запропаститься клеенчатый мешочек? Он хватился его в тот же день, как приехал. Перерыл весь рюкзак — никакого толку. Сначала Франца даже в пот бросило. Тоже конспиратор! В безобидной катушке ниток хранились явки, пароли, без которых не обойтись. Кое-что он держал в памяти. Только кое-что. После ареста Гуго его преследовали неприятности — раз за разом. Франц мучительно думал, как выйти ему из такого нелепого, чреватого большой опасностью положения.
На расспросы Эрны Франц отвечал односложно и неопределенно: долгое время не мог писать, потом был в госпитале, тогда и прислал ей деньги… Жена удивлялась, почему так расстроился Франц из-за какой-то чепуховой пропажи. Стоит ли огорчаться!
На огороде Вилямцек попытался заговорить с русским. Они вместе убирали парниковые рамы. Рамы давно следовало бы убрать — теперь уж нечего бояться ночных заморозков. Франц предложил закурить.
— Спасибо. — Андрей взял протянутую сигарету, нагнулся к зажженной спичке.
— Давно здесь?
— Недавно.
Франц узнал от Эрны, что русский приехал сюда на время, что он работает в пуговичной мастерской герра Мюллера. Он сказал:
— Перед войной я тоже работал у герра Мюллера.
Андрей не ответил. Странный этот немец. Чего он к нему льнет? Они занесли под навес раму и поставили на ребро рядом с другими. Было тепло, и оба работали в нижних рубахах. Франц спросил:
