Небо - престол Мой, И земля - подножие Мое;
Какой Дом построите вы Мне? и где место Моего пребывания?
Все это Моя рука сотворила, и всему дала бытие, говорит Ягве.
Но вот что угодно Мне: смиренный и кроткий духом и благоговеющий перед именем Моим.
(Ис 66, 1-2)
Перед началом работ был объявлен всенародный пост, приносились жертвы и обеты. Но и тут пророк стоял на страже, внимательно следя за настроениями верующих. Его начал тревожить призрак ханжества, он боялся, как бы народ не подменил подлинной веры исполнением ритуальных правил. Он замечал, что кое-кто уже успел устроиться и благоденствовал за счет собратьев. Могут ли помочь молитвы и пост, если нарушается главное?
Разве такой пост угоден Мне, когда человек мучит самого себя?
когда гнет он свою голову, как тростник и лежит в рубище и пепле?
Это ли ты называешь постом, днем богоугодным?
Вот пост, который угоден Мне: разрушь оковы неправды, развяжи узы ярма.
Угнетенных освободи и расторгни всякое иго,
Раздели хлеб твой с голодным и бедных странников приюти,
Увидишь нагого одень его и от ближнего твоего не отворачивайся.
(Ис 58, 5-7)
Быть может, проповедник намекал здесь на рабство, ибо с репатриантами прибыло несколько сот невольников. Но главным образом он хотел утвердить навсегда то понятие о благочестии, которое издавна отстаивали пророки: доброе дело в очах Божиих всегда выше обряда и внешняя набожность не дожна вытеснять исполнение заповедей. Это, разумеется, не означает, что пророк был против поста и субботы, но он лишь указывал на то, что является первым долгом и делом веры. Сооружение храма было для него, как и для всего народа, священным начинанием. Но Второисайя предостерегал от того, чтобы оно не превращалось в самоцель, ибо первейшим оставалось духовное обновление Общины.
x x x
Весной следующего 537 года явилась наконец возможность приступить к строительству. В основу плана положили описание Иезекииля. Пользуясь разрешением Кира, Зерубабель выписал из Финикии кедровый лес, из казны начали выплачивать каменотесам жалованье. Левиты были поставлены надзирателями.
Закладку храма превратили в праздник Священники трубили в трубы, играл оркестр, левиты пели, и народ подхватывал слова псалма:
Славьте Ягве, ибо Он благ, ибо вовек милость Его!
Так скажут избранники Ягве, которых избавил Он от руки врагов
И собрал от востока и запада, от севера и моря.
Они блуждали в пустыне по пути безлюдному и не встречали населенного города.
Но воззвали они к Ягве в скорби своей, и Он спас их от бед их,
Вывел их из тьмы смертной, и расторгнул Он узы их.
(Пс 106)
Едва только был заложен фундамент, как над святой горой прокатился стоустый вопль: большинство кричало от восторга, но были и такие, которые громко плакали. Им казалось, что никогда уже Дом Божий не будет столь великолепным, как при Соломоне. Они привыкли к грандиозным капищам Халдеи, а смутные воспоминания детства превратили в их глазах Сионский храм в здание фантастической красоты. И вот теперь у них перед глазами были лишь первые ряды невзрачной каменной кладки, положенной среди строительного мусора. Так, под горестные вопли и крики радости, был основан Второй Храм.
Между тем жители Самарии проведали о том, что происходит в Иудее. После того как Иосия в 622 году разрушил Бетэльский алтарь, у них не было храмов. Сознавая свое религиозное единство с Иерусалимом, они прислали к Зерубабелю людей, предлагая помощь в благочестивом деле. Хотя предки многих из них были приведены ассирийцами с востока, но сами они давно смешались с израильтянами и приняли их религию. Когда храм был разрушен, северяне приходили на развалины плакать о нем (2).
"Мы, - говорили посланцы, - как и вы, прибегаем к Богу вашему и Ему приносим жертвы от времен Асардана, царя Ассирийского". Этим они хотели подчеркнуть, что их приверженность к культу Ягве давняя и насчитывает уже полтора века.
Знаменательный час! Не начинает ли сбываться пророчество о народах, которые придут на Сион воздать честь единому Богу?
Но именно в этот исторический момент черная трещина разверзлась между иудейской Общиной и миром...
Зерубабель и первосвященник встретили самарян с откровенным недружелюбием и подозрительностью. Они решительно отказались принять их помощь, ссылаясь при этом на эдикт Кира, который предписывал лишь иудеям строить Иерусалимский храм.
В чем же крылась причина этого неожиданного отказа? Почему храм всемирной религии оказался внезапно только национальным святилищем? Почему были преданы идеалы пророков?
Библия не дает прямого ответа на этот вопрос. Но нетрудно установить три основные причины отстранения самарян. Во-первых, вожди Общины сомневались в чистоте веры всех тех, кто избежал плена. Именно в изгнании учители и пророки добились полного и бескомпромиссного отказа от языческих элементов старого ягвизма. Во-вторых, здесь, несомненно, сыграла роль исконная вражда между Севером и Югом. Это соперничество двух ветвей Израиля еще при Соломоне привело к роковому расколу страны. Теперь же оно вновь ожило, неся новые беды и новую постыдную отчужденность. И, наконец, третье: из Книги Царств мы знаем, что восточные колонисты в Самарии наряду с Ягве чтили и богов своей родины. Сближение с ними, по мнению старейшин, могло снова поставить иудейство перед лицом внутренней угрозы.
Учитывая все это, следует признать, что Зерубабель имел основания остерегаться самарян. Иудейская Община была еще чересчур слаба, и вожди ее были слишком напуганы последствиями прежних отпадений. Теперь они стремились во что бы то ни стало соблюсти чистоту веры, пусть даже ценой немалых жертв.
Хотя Второисайя ждал миссионерского подвига, который примет на себя Израиль как Слуга Божий, но сам народ не созрел для него. Еще были живы представители тех поколений, которые своей неверностью навлекли гнев Божий на Сион.
Но даже если и согласиться с известной правотой Зерубабеля, трудно не увидеть в его поступке измену высокому духу профетизма. К тому же последствия отказа не замедлили сказаться. Оскорбленные самаряне принялись чинить всевозможные препятствия строителям - подкупали персидских чиновников, сеяли слухи, запугивали иудеев.
Вне всякого сомнения, Второисайя был удручен исходом переговоров. Всю жизнь лелеял он мечту о соединении народов под сенью Ягве, а теперь стал свидетелем того, как с первых же своих шагов руководители Общины не пожелали открыть двери прозелитам. Разве не говорили пророчества о племенах земли, которые придут на гору Господню? Разве не требовал Иезекииль равноправия для иноземцев в лоне Царства Ягве?
Пророк вступил в борьбу с духом исключительности и изоляционизма:
Пусть сын иноплеменника не говорит,
присоединившийся к Ягве не говорит:
Отделил меня Ягве от народа Своего.
(Ис 56, 3)
Бог всем дал место в Своей Церкви, она знает только одну границу между истинной верой и идолопоклонством:
Сыновей иноплеменников, присоединившихся к Ягве, чтобы служить Ему,
Любить имя Ягве, быть служителями Его,
Всех, блюдущих субботу непорочно и крепких в Завете Моем,
Приведу Я на гору святую Мою и дам им радость в Моем доме молитвы,
Их всесожжения и жертвы будут угодны на алтаре Моем,
Ибо назовется Дом Мой Домом молитвы для всех народов.
(Ис 56, 6-7)
По-видимому, проповеди пророка не остались бесплодными. Есть доказательства тому, что конфликт был вскоре улажен. Иудеи установили контакт с самарянами, и некоторое время их дружба ничем не омрачалась. Через сто лет после описываемых событий в Иерусалим была привезена Тора (нынешнее Пятикнижие), и именно список с этой Торы является до наших дней святыней самарян. Если бы не произошло религиозное примирение между иудеями и их северными соседями, то почитание Торы у самарян было бы невозможным. Правда, впоследствии чисто политические причины снова усилили отчуждение и закрепили раскол, однако в первые десятилетия после возвращения из плена вражда быстро сошла на нет (3).
Но тут возникли новые препятствия, которые затормозили строительство храма. В 530 году Кир погиб во время похода в Среднюю Азию. Его сын и преемник Камбис (529-522) был человеком иного склада, нежели отец. При нем Персидская империя превратилась в деспотию. Жестокого и вспыльчивого царя уже не называли "отцом" и "освободителем", как Кира. Если Кир считал восстановление Иерусалимского храма делом своей чести, то Камбис мало интересовался Иудеей. Отпущенные Киром средства подошли к концу, а ждать помощи от нового царя было бесполезно.
Провинция Егуд не смогла оправиться и все более нищала, побороть разруху не хватало сил. Хотя богатые иудеи из Вавилона и оказывали Егуду поддержку, но она была недостаточной, а имущее сословие в Общине мало заботилось о нуждах земледельцев. Романтические настроения и энтузиазм сменились унынием и разочарованием. Борьба за хлеб насущный стала главной заботой дня.
