Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава XX
Руинами я шел, и меж кустов
Узнал я камень, весь поросший мхом,
Остался он от солнечных часов,
Стоявших некогда в саду густом.
Кэмпбелл, «На посещение Эрджилшира»Мэйбл проснулась, когда солнце не только ярко светило, но уже стояло довольно высоко. Сон ее был спокоен и крепок, оттого что уснула она с сознанием выполненного долга и к тому же сильно устала; даже поднявшийся на рассвете шум и движение в лагере ее не потревожили. Вскочив с постели, девушка поспешно оделась и через несколько мгновений уже стояла на поляне, вдыхая благоуханную свежесть утра. Впервые она в полной мере ощутила своеобразную красоту и глухое уединение окружавшей ее местности. Стоял один из тех ослепительных осенних дней, на какие столь щедр климат этого края, хотя его почему-то больше поносят, чем хвалят, и бодрящее, целительное действие погожего утра не замедлило благотворно сказаться на Мэйбл. Лежавший на сердце гнет она приписывала страху за отца, которого теперь, когда между ними исчезла прежняя отчужденность, горячо полюбила.
Остров казался необитаемым. Накануне вечером обычная при всяких сборах и приездах сутолока еще придавала ему какую-то видимость жизни, но теперь все было пусто и мертво, и наша героиня долго озиралась, прежде чем обнаружила хоть одно живое существо, которое избавило бы ее от чувства одиночества. Она вдруг увидела всех, кто остался на острове, в полном сборе: они расположились у лагерного костра. Присутствие дяди, к которому Мэйбл привыкла, успокоило девушку, и она с вполне понятным в ее положении любопытством продолжала осмотр. Помимо Кэпа и квартирмейстера, тут были капрал, трое солдат и стряпуха, Хижины стояли безмолвные и пустые; невысокая, похожая на крепостную башню вышка блокгауза живописно поднималась из наполовину скрывавших ее кустов. Солнце падало на лужайку лишь сквозь просветы между деревьями, и лиственный шатер над головой Мэйбл четко вырисовывался на фоне бездонной голубизны неба. Не видно было ни облачка, и она втайне решила принять это за предзнаменование мира и безопасности.
Убедившись, что все заняты таким первостепенным для человека делом, как завтрак, Мэйбл, никем не замеченная, направилась на небольшой мысок, где буйно разросшиеся кусты и деревья совершенно скрыли ее из виду. Раздвинув нависшие над водой ветви, она пробралась к самому краю протоки и долго глядела, как тихо плескались о берег, еле приметно накатывая и отливая, крохотные волны — слабый отголосок волнения, царившего в пятидесяти милях выше на озере. Открывавшиеся отсюда виды были на редкость хороши своей мягкой прелестью, и наша героиня, живо воспринимавшая все прекрасное в природе, не замедлила оценить наиболее примечательные части ландшафта. Остров теснился к острову, и узкие прогалины между ними убегали в бесконечную даль; любуясь этой картиной, она подумала, что никогда не видела ничего красивее.
Но вдруг Мэйбл вздрогнула. Ей почудилось, что в кустах, окаймляющих берег противоположного острова, мелькнула человеческая фигура. Ширина протоки в этом месте не превышала ста ярдов, и, хоть девушка, конечно, могла обмануться, да и внимание ее в ту минуту было поглощено другим, все же ей казалось, она не ошиблась. Зная, что принадлежность к женскому полу не послужит ей защитой от пули, если ее заметит ирокез, Мэйбл невольно отпрянула и укрылась в листве, но стала пристально всматриваться в противоположный берег. Какое-то время прошло в напрасном ожидании. Она собиралась уже было покинуть свой наблюдательный пост и поспешить к дяде, чтобы сообщить ему о своих подозрениях, как вдруг увидала высунувшуюся из бахромы кустов длинную ветку ольхи, которой кто-то несомненно махал ей, по-видимому, в знак дружеских намерений. Для нашей героини, незнакомой с обычаями войны на границе, это была напряженная и трудная минута, но все же она понимала, что нужно во что бы то ни стало сохранить самообладание и действовать спокойно и осмотрительно.
Опасности, которым постоянно подвергались поселенцы западных границ Америки, требовали большой отваги от женщин, отваги, на какую они при других обстоятельствах вряд ли сочли бы себя способными:
Мэйбл знала, как любят колонисты расписывать в своих рассказах присутствие духа, мужество и находчивость, которые их жены и сестры проявляли в самых трудных положениях. Рассказы эти пробудили в ней желание походить на них, и она решила, что именно сейчас настало время показать себя достойной дочерью сержанта Дунхема. Движение ветки, по ее мнению, означало дружелюбные намерения; поэтому после минутного колебания она тоже отломила ветку, привязала ее к длинному пруту и, просунув между кустами, замахала в ответ, по мере возможности подражая движениям человека на другом берегу.
Этот немой разговор длился минуты три, потом кусты по ту сторону протоки осторожно раздвинулись и в рамке показалась голова. Мэйбл с первого взгляда определила, что это индеец, точнее индианка. А приглядевшись, она убедилась, что это не кто иной, как Июньская Роса, жена Разящей Стрелы. Во время их совместного путешествия приветливость, кроткая простота индианки, благоговение и любовь, с какими она относилась к мужу, привлекли к ней симпатии Мэйбл. Раза два в пути девушке почудилось, что тускарора оказывает ей чрезмерное внимание, и тогда Июньская Роса становилась печальной и подавленной. Но, так как Мэйбл своей добротой и заботливостью сглаживала невольно причиненную своей спутнице боль, индианка привязалась к ней, и когда они расстались, у нашей героини сложилось впечатление, что в Июньской Росе она потеряла преданного друга.
Трудно проследить все пути, которыми человеческое сердце проникается к кому-либо доверием, однако молодая индианка пробудила это чувство у нашей героини, и Мэйбл, убежденная в том, что этот странный визит сделан ради ее же блага, решила вступить в переговоры. Не колеблясь более, она показалась из-за кустов и очень обрадовалась, когда Июньская Роса ответила ей таким же доверием, бесстрашно выйдя из укрытия. Девушка и замужняя индианка, которая была даже на год или на два моложе Мэйбл, теперь открыто обменялись дружескими приветствиями, и первая поманила к себе приятельницу, хотя не знала, каким образом та переберется через протоку. Но, как оказалось, для Июньской Росы это не представляло затруднения, исчезнув на какой-то миг, она появилась в пироге, нос которой выдвинулся из-за куста, тогда как корпус все еще оставался скрытым в маленькой бухточке. Мэйбл уже хотела было подать ей знак переправиться, как вдруг услышала зычный голос звавшего ее дяди. Поспешно махнув рукой индианке, чтобы та спряталась, Мэйбл выскочила из чащи и побежала через поляну на зов; скоро она увидела всю компанию за завтраком; проголодавшийся Кэп с трудом оторвался от еды, чтобы позвать племянницу. Мэйбл мгновенно сообразила, что это самая подходящая минута для свидания с Июньской Росой, и под предлогом, что еще не успела умыться и причесаться, бросилась обратно к протоке и подала знак молодой индианке Июньская Роса все поняла; несколько бесшумных взмахов весла перенесли ее через протоку, пирога была укрыта в кустах острова, где помещался пост, и мгновение спустя Мэйбл уже вела подругу за руку через лесок к своей хижине. По счастью, хижина была укрыта от взора тех, кто сидел за завтраком, и девушки юркнули туда, никем не замеченные. Мэйбл как умела торопливо объяснила гостье, что скоро вернется, направилась к костру и, стараясь не выдать волнения, подсела к остальным; она не сомневалась, что спрятанная у нее в комнате Июньская Роса никуда без нее не уйдет.
— Семеро одного не ждут, Мэйбл, — изрек дядюшка, отправляя в рот огромный кусок жареной лососины, ибо если готовка на этой отдаленной границе была весьма примитивной, то сами яства, как правило, отличались изысканностью. — Семеро одного не ждут — это хорошее правило и подгоняет копуш.
- Таинственные следы - "Сат-Ок" - Приключения про индейцев
- Изгой - Дональд Портер - Приключения про индейцев