– Правильно, кэптэн, так их! – одобрил он. – А вы что шумите? – повернулся к женщинам. – Кэптэн слово скажет, с любой из вас голова покатится.
Дора попыталась выбрать совет предводителей кланов, но ничего не вышло. Жены предводителей не пользовались должным авторитетом. Ни одна женщина не хотела подчиняться другой. Кричали, ругались, затеяли драку. В результате, на стол у ног Доры легло еще два ошейника, и еще две женщины скулили, оплакивая судьбу в пыли у ножек стола.
– Матка! – закричала Дора. – Ко мне!
Из толпы рабынь выбежала матка, встала перед Дорой.
– Даю тебе ошейник, будешь маткой над всеми свободными женщинами, – сказала Дора. Взяла ошейник из тех, что лежали на столе, защелкнула на шее женщины.
– Спасибо тебе, госпожа. Госпожа, ты Безрука не обижай, – зашептала матка. – Он тихий, но его голос вожди кланов слушали.
– Дело говоришь, – так же тихо ответила ей Дора, выпрямилась во весь рост, подняла над головой меч.
– Слушайте, говорить буду! Слушайте и не говорите, что не слышали! Предводителем форта назначаю Безрука! А в помошницы ему даю матку. Матка теперь свободная. Тех, кто ее слушать не будет, она на ночь к столбу наказаний как простых рабынь поставит! Поняли? Конец собранию. – спрыгнула со стола, ушла в каравансарай. Лошаки были накормлены и вычищены, товары аккуратно сложены на помосте у стены.
Подошла матка.
– Госпожа, что делать с бабами, с которых ты ошейники сняла?
– Сама решай. Хочешь, верни ошейники. Но не сегодня, а когда я уеду. Соберешь собрание и вернешь. Тогда тебя уважать будут, силу твою почувствуют. Но любить тебя не будут, и не давай себя любить. Не то слушаться перестанут. А на ругань не обижайся. Собаки лают, а караван идет, поняла?
Матка ушла, а Дора погладила лошаков по мордам и побежала искать Греба.
– А ты мудрая женщина, – похвалил ее Греб и захлопнул медальон.
– Господин, я не знаю, что делать.
– Опять? Ляг, поспи. Пройдет.
– Я о караване…
– Раздай женщинам ошейники, пусть живут в форте.
– Так нельзя! – чуть не закричала Дора. – Караваны ходить должны!
– А если не будут, что, мир погибнет?
– Да! Только не сразу. – Дора заговорила горячо, убежденно. – Господин, ты представь весь Секон. Тут город, там город, между ними много дней пути. Форты друг от друга далеко–далеко. А между ними караваны ходят. Мы же не только товары возим. Не будет караванов, как люди узнают, что в мире делается? Каждый в своем маленьком мирке замкнется. А когда вещи кончатся? В одном форте кончились, а в другом еще нет. Это же войны начнутся, люди из–за пустяков умирать будут. Из–за горсточки соли. А потом еще хуже будет. На разных языках говорить начнут. Здесь на одном, там на другом. Уже сейчас в дальних фортах слова коверкают. Представь, люди встречаются и понять друг друга не могут. Это же конец всему. Хуже ничего придумать нельзя! Мало кто это понимает, об этом редко говорят, но весь мир на караванах держится.
– Ты до этого своим умом дошла? – серьезно спросил Греб. Дора оглядела лица людей. Никто не улыбался.
– Нет, – созналась она, – Мне это старый кэптэн объяснил. Я тогда еще глупая была. Я не умею так толково, как он, говорить, но ведь это так. Я много думала над его словами, много лет, честное слово!
– То, что ты сказала, Дора, во многом правильно. Кое–что преувеличила, другое не назвала. Не это важно. Но сама видишь, мужчин в форте нет. Охрану для каравана нанять негде. Я убежден, что дальше будет то же самое. Поверь, твоим караванщицам лучше остаться здесь.
– Я провожу караван до Сэта. А потом разыщу вас, – неожиданно заявил Рэй.
– Один воин на весь караван, – изумилась Мудра. Она, оказывается сидела в углу, шила что–то и все слышала.
– В караване Телима тоже один мужчина и восемь рабынь, – сообщил Крис.
– Нет! У него три рабыни и пять свободных женщин с луками, – возразила Дора. – Я своим ошейники дала!
Мириам начала инструктировать Рэя, как пользоваться медальоном. О завтрашней поездке говорили уже как о деле решенном. Когда инструктаж кончился, Дора увела Мириам за руку подальше от других.
– Мири, я все равно не знаю, что делать. Рэй не караванщик, а матки нету. И некого назначить. Эти женщины только слушаться умеют.
– А Мудра?
– Она же твоя. И нельзя с нее сейчас глаз спускать. Она убежит своего Никиту разыскивать. А знаешь, что с беглыми делают? Ой, такой ужас! Никак нельзя ее сейчас отпускать.
– Ты пообещай, что Телим ей кожаный ошейник наденет, никуда она и не убежит.
– Тоже нельзя. Она моих девочек обижать будет. Норика побьет, сама маткой станет. Мири, мне самой ехать надо.
– Дора, послушай, дело, которое мы делаем, важнее одного каравана. Когда ты в городе хотела убежать, я тебе помогла. Тогда время было. Но теперь времени нет. Ты нужна нам как воздух. Греб точно рассчитал, где зародилась орда, и мы сели ей на хвост. Сейчас, пока она еще маленькая, в нее легко проникнуть. Потом это будет невозможно. Ты свободная, сама можешь решать, что тебе делать, куда ехать, но без проводника нам никак.
– Не хочу я такой свободы, когда ноги как у лошака спутаны.
– Слушай, девочка моя, знаешь, что мы сделаем? Пошлем Мудру с караваном, а потом пусть она вместе с Рэем возвращается. Здесь мы ей ошейник дадим. Идет? Сейчас я Мудру обрабатывать буду. Ты только молчи. Мудра! Иди сюда!
Когда та подбежала, отбросив шитье, Мириам усадила ее и сказала:
– Дора уговаривает меня подарить тебе ошейник, а я говорю, что даже кожаный ошейник надо заслужить. Ты хочешь заслужить кожаный ошейник?
– Да, госпожа, – мертвея проговорила рабыня.
– Тогда поезжай с караваном в Сэт. Мы с Дорой решили поставить тебя маткой. Разыщи в Сэте кэптэна Телима, сдай ему караван и возвращайся назад вместе с Рэем. Справишься, получишь кожаный ошейник.
– Я справлюсь! Я этого Телима на дне морском разыщу! Спасибо, госпожа!
– Ты не меня, ты Дору благодари.
С вечера, вроде, все обсудили. Написали два письма Телиму. Одно отдали Рэю, другое – Мудре. Греб выдал Рэю на расходы по каравану 20 золотых. А утром Рэй исчез. Лошак его стоял в стойле. Все остальные – тоже на месте. Но сам – исчез. Рабыни уже собрали караван, Греб с Крисом злились, девушки нервничали. Лошаки тоже начали беспокоиться.
Вот он идет. Как здесь говорится, с товаром, – Греб присовокупил к этому крепкое выражение. Рэй нес на плече молодую плачущую девушку. Из одежды на бедняжке была только коротенькая юбка. Остановился перед Дорой, опустил ношу на землю. Крепко держа за волосы на затылке, поставил девушку на колени, задрав к небу заплаканное личико.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
