Жена Лисовского мне быстро рассказала стандартное окончание биографии комкора. После отбытия срока – переезд в маленький казахстанский город, где жила отбывшая свой срок его жена-чесеирка. Не успел осмотреться на новом месте – арест, по новой, многомесячное пребывание в отвратительной областной тюрьме, затем ссылка «навечно» в отдаленный кусок необъятного Красноярского края. Туда же приехала жена, снова стали обживать и этот угол, через несколько лет – 53 й, с его радостями, надеждами, ожиданием…»[214]
К этому отрывку из воспоминаний Л. Разгона будет только два уточненния. Во-первых, после освобождения из лагеря Н.В. Лисовский выехал не в Казахстан, а в г. Бийск Алтайского края, где проживала его жена. Согласитесь. что это не одно и то же. Во-вторых, его жена – Лисовская Людмила Николаевна, хотя и была арестована одновременно с мужем, однако за недоказанностью вины была освобождена из тюрьмы в апреле 1939 года, а посему она никак не могла «отбывать срок» (по Л. Разгону) в казахстанском городишке.
В подтверждение первого пункта приведем еще один документ.
«Утверждаю»
И.О. начальника УМГБ по Алткраю
полковник (Чемисов) По делу ¹ 4443
30 декабря 1949 г.
ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
по обвинению Лисовского Николая
Васильевича в преступлениях, предусм.
ст.ст.58–1 «б» и 58–11 УК РСФСР
26 ноября 1949 года Управлением МТБ по Алтайскому краю за антисоветскую деятельность арестован Лисовский Николай Васильевич.
Произведенным по делу расследованием установлено, что Лисовский, находясь на службе в Советской Армии в должности начальника штаба Приволжского военного округа, в 1935 году был завербован в антисоветскую организацию, ставившую своей целью вооруженное свержение Советской власти и реставрацию капитализма в СССР.
Являясь участником антисоветской организации и работая заместителем командующего войсками ЗабВО, установил связь с другими участниками этой организации и по заданию ее руководства проводил антисоветскую деятельность, направленную на подрыв военной мощи Советской Армии.
За эти преступления 22 февраля 1938 года Особым отделом НКВД ЗабВО был арестован и 11 июля 1941 года Военной коллегией Верховного суда СССР осужден по ст.ст. 58–1 «б» и 58–11 УК РСФСР к 10 годам ИТЛ.
Наказание отбывал при Усть-Вымлаге МВД СССР. 22 февраля 1948 года по отбытию срока наказания из лагеря был освобожден и выехал на жительство в гор. Бийск Алтайского края.
В предъявленном обвинении Лисовский виновным себя не признал, но показал, что в 1938 году был арестован как участник а/c организации.
На основании материалов дела – обвиняется:
Лисовский Николай Васильевич, 1885 года рождения, урож. г. Барановичи, БССР, русский, гр-н СССР, сын бывш. служителя религиозн. культа, бывш. подполковник Генерального штаба царской армии, в 1938 году исключен из ВКП(б) в связи с арестом. До ареста проживал в гор. Бийске Алтайского края и работал заведующим складом краевой конторы «Росхмель»,
в том, что:
Находясь на службе в Советской Армии в должности нач-ка штаба Приволжского военного округа, в 1935 году был завербован в а/с организацию, ставившую своей целью воор. свержение Сов. власти и реставрацию капитализма в СССР.
Являясь участником а/с организации, установил связь с другими участниками орг-ции и по заданию ее руководства проводил а/с деятельность, направл. на подрыв военной мощи Советской Армии, т.е. в преступлениях, предусмотр. ст.ст. 58–1 «б» и 58–11 УК РСФСР.
На основании ст. 208 УПК РСФСР следственное дело № 4443 по обвинению Лисовского Николая Васильевича подлежит направлению военному прокурору войск МВД ЗСО (Западно-Сибирской области. – Н.Ч.) для утверждения обвинительного заключения и передачи дела по подсудности.
Обвиняемого Лисовского Н.В. с сего числа дальнейшим содержанием под стражей перечислить за военным прокурором войск МВД ЗСО.
Следователь 2 отд-я следотдела УМГБ по АК
лейтенант (Беляев)
«Согласен» Нач. 2 отд-я следотдела УМГБ по АК
майор (Лыхин)
И.О. начальника следотдела УМГБ по АК
подполковник (Шустов)
Обвинительное заключение составлено в соответствии ст. 297 УПК РСФСР 29 декабря 1949 года в гор. Барнауле Алтайского края.
Справка: обв. Лисовский Н.В. арестован 26 ноября 1949 года и содержится во внутр. тюрьме УМГБ по Алт. краю в г. Барнауле»[215].
Какое бесправие, какой беспредел!.. Пожалуй, ни в одной стране мира, мира, разумеется, цивилизованного, не было такого прецедента, чтобы за одно преступление человека судили несколько раз, абсолютно не считаясь с ранее отбытым за это наказанием. А вот в СССР такие факты в 30 е и 40 е годы имели место неоднократно, в том числе по отношению к членам семей репрессированных военачальников Красной Армии.
В вышеприведенном обвинительном заключении образца 1949 года не прибавилось ни одного нового факта или довода по сравнению с обвинительным заключением 1941 года. Те же самые «липовые» аргументы и никаких конкретных фактов и вещественных доказательств. Однако «сверху» поступила команда – привлечь повторно к ответственности всех ранее осужденных по 58 й статье, даже «если они и отбыли полностью свой немалый срок. И работники министерства госбезопасности, как цепные псы, набросились на свои жертвы – ведь все они в местных управлениях и отделах МГБ были на строжайшем учете. К тому же следователям практически не дало было особо напрягаться – оставалось лишь добросовестно переписать старое заключение и приказ выполнен! И ведь переписывали дословно, буква в букву, как это видно на примере дела Н.В. Лисовского.
Постановлением Особого совещания при МГБ СССР от 1 апреля 1950 года Н.В. Лисовский был сослан на поселение в город Енисейск Красноярского края. Из ссылки он освобожден в конце августа 1954 года, а реабилитирован в апреле следующего года. Но пожить на свободе комкору в отставке Лисовскому довелось совсем немного и он умер в Москве вскоре после реабилитации.
В воспоминаниях Льва Разгона есть упоминание о его встрече в лагере с прославленным героем «штурмовых ночей Спасска и волочаевских дней» – комдивом Я.З. Покусом. Здесь уже другой тип поведения, нежели у Лисовского или Богомягкова. «…На Втором лагпункте я познакомился с учетчиком конпарка Яковом Захаровичем Покусом. Расконвоированный маленький, сухонький старичок с папкой под мышкой, молчаливый, вздрагивающий не только от крепкого начальственного урагана, но и от веянья любого вертухаевского ветерка. Старичок был приятен своей тихостью, безответностью, глубоко спрятанной арестантской тоской. По сравнению с другими он был в привилегированных условиях, не голодал, потому что на конпарке можно было вволю есть овсяный кисель и жареную печенку от павших лошадей.
Но Покус таял на наших глазах, он умирал тихо и безропотно – как жил. Он умер и мы его жалели искренне, как можно жалеть о смерти хорошего, никогда ничем не обидевшего человека. Начальником лагпункта был Епаничников, и он – против правил – позволил нескольким «придуркам» проводить Покуса на арестантское кладбище. В столярке сделали ему настоящий гроб, одели на покойника хранившиеся в его вещах диагоналевые брюки и гимнастерку с дырочками от орденов и свезли на кладбище. Похоронили среди уже сгладившихся, сровнявшихся с землей бывших могильных холмиков, обложили его могилу дерном и поставили в головах обтесанный кол. Конечно, не с фамилией, а с тем номером, который был написан на бирке, привязанной к ноге покойника…»[216]
Жаль, что автор не приводит конкретной даты данного случая – до войны все это случилось или же в ходе ее. Попытаемся сами ответить на интересующий нас вопрос. Ну конечно же, что все это происходило в ходе войны, а именно в первый ее период – самый страшный и тяжелый. Такой вывод напрашивается потому, что Покус был осужден к 10 годам лишения свободы в середине июля 1941 года и, следовательно, в лагерь он попал уже после начала войны. Ну, а что касается безответности заключенного Покуса, его постоянного страха перед лагерным начальством, то здесь не лишним будет напомнить читателю, что комдив и заслуженный орденоносец арестовывался дважды и находился под следствием также дважды. Первый раз его мучения длились два года – с февраля 1938 по февраль 1940 года. Оправданный судом, после непродолжительного лечения, он получил должность преподавателя Военной академии имени М.В. Фрунзе, но через восемь месяцев снова подвергся аресту. Новое следствие заняло почти год и было ускорено ввиду начавшейся войны. Поэтому не стоит, видимо, сильно удивляться поведению Покуса и спешить бросать упреки в его адрес. И еще одна деталь – тихому и ветхому старичку Покусу к тому времени не исполнилось и пятидесяти лет (он родился в 1894 году).
Мы упоминали, как Лев Разгон очень тепло отзывается еще об одном военачальнике в неволе – комдиве И.А. Онуфриеве, подчеркивая его мужественное спокойствие и доброту. Приведем один фрагмент из повести:.
